— Дай мне стул, — спокойно сказал Лион, начиная расстегивать пижаму. Креил обратил внимание, что у него не было энерго-ключа на шее, и, скорее всего, мальчик не одел энерготкань.
— Креил, я бы советовал с ним не спорить, — подал голос Строггорн из соседней операционной. — И побыстрее, я не могу работать с такой разламывающейся головой!
Креил взял стул и подтащил его к барокамере. Лион мгновенно вскарабкался на стул и перелез в барокамеру к ребенку.
— Зачем эти трубки? Ей же больно? — спросил мальчик.
— Лион, ей не больно. Она мертвая.
— Как это? — Лион повернул к нему свое лицо, сейчас превратившееся в сплошное излучение, так что невозможно было различить никаких черт.
— Мне сложно объяснить. Но это означает, что она никогда не будет с нами, как если бы она уехала от нас навсегда. — Как можно было объяснить трехлетнему ребенку, что такое смерть?
— Нет! — закричал Лион, Креил мгновенно увидел себя сверху, еще успев удивиться, что его так запросто выбросило из тела, но даже здесь его достала чудовищная боль, и все исчезло.
* * *
Строггорн с трудом приходил в себя. Голова по-прежнему болела, и он несколько секунд пытался понять, что говорит Машина у него в мозгу. Но вслушавшись и мысленно «взглянув» под операционный купол, Строггорн почувствовал, как мгновенно похолодела спина. Последнее, что он помнил, как посоветовал Креилу договориться с Лионом, после чего, по всей видимости, отключился. Но теперь получалось, что он находился в другой операционной, где в барокамере сейчас мирно спали новорожденный ребенок, живой! по показаниям приборов, и Лион. Еще он ощущал очень слабые телепатемы Креила и Диггиррена, скорее всего находящихся без сознания, потому что никто не отозвался на его мысленный зов. Строггорн открыл глаза, отдав приказ отключить себя от Машины, и буквально рванулся в соседнюю операционную. Он оставил Тину с сильнейшим кровотечением, и если очевидно, что никто так и не оказал ей помощь, и он никак не ощущал ее присутствие в операционной, оставалось предположить самое худшее. Он влетел под купол первой операционной и застыл: Тина лежала в гелевой ванне, посреди помещения, ровно работала аппаратура. Строггорн подошел поближе, взглянул на показания приборов. Тина спала под наркозом, давление было в норме, чего при смертельной кровопотере просто не могло бы быть. Он постоял несколько секунд, пытаясь понять, как она оказалась в геле и кто мог закончить операцию. Потом вышел из-под купола и подключился к Машине, запрашивая данные о последней операции. А потом еще несколько раз попросил повторить, с точным указанием времени, когда все это делалось.
Он ожидал абсолютно чего угодно, включая вмешательство Стайна, застывшего в углу операционной, но получалось, что это он сам закончил операцию. Все его действия были детально записаны, так, что невозможно было в этом усомниться. Он еще раз взглянул на время, когда он закончил оперировать Тину, что-то настороженно щелкнуло у него в мозгу, потом он еще раз запросил Машину, сколько сейчас времени, и теперь задумался надолго. Если было верить записям, получалось, что всего за секунду до того, как он очнулся в другой операционной, он все еще находился в этом самом операционном кресле! Конечно, теоретически, он мог мгновенно переместиться в другую операционную. Он попросил перевести управление второй операционной на себя и стал сравнивать записи. 24 минуты назад, как гласили записи, он отключил аппаратуру от девочки во второй операционной. В то же самое время, находясь уже в первой операционной, он оперировал Тину. И самое непонятное во всем этом было то, что для отключения аппаратуры от ребенка, у него не было никакой необходимости бегать между операционными, потому что он мог спокойно перевести управление обеими на себя и делать это одновременно. И зачем ему понадобилось перемещаться туда физически? И почему он абсолютно ничего не помнил об этом? Строггорн проверил несколько раз, надеясь, что все-таки управлял обеими операционными из первого зала, но получалось одно и то же: он был одновременно в двух местах! Подумав, он вспомнил, что должна быть видеозапись, как и куда он перемещается по операционной. Машина послушно включила видео, и Строггорн несколько минут недоуменно смотрел на черно-белые полосы, скользящие по экрану вместо изображения.
Креил очнулся, лежа в неудобной позе на полу, потому что кто-то его тряс за плечо.
— Креил? — снова позвал Строггорн, стоящий на коленях перед ним на полу.
— Господи! Как страшно болит голова! — сказал Креил и застыл, потому что услышал слабый плач младенца. Он мгновенно сел, поворачиваясь к барокамере, и сразу вскочил на ноги: в барокамере, крепко обняв плачущую девочку, спал Лион. Макс послушно сидел рядом с барокамерой на полу, и сладко зевнул, когда Креил посмотрел на него. — Строггорн, что произошло? Это ты отключил оборудование от ребенка?
— Получается, что я. Только я этого не помню, — ответил Строггорн.
— Как это — не помнишь? Не сама же она отключилась?
— Не сама. Если верить записям в одной операционной, это сделал я, но, если верить записям в другой операционной, в это же самое время, я оперировал Тину. И как мне удалось быть подключенным сразу к двум операционным креслам и зачем мне это понадобилось, понять не могу! Если я только раздвоился!
— И ты совсем ничего не помнишь?
— С того момента, как посоветовал тебе не спорить с Лионом и до того момента, как очнулся в операционном кресле этой операционной. Но как я здесь очутился, не имею ни малейшего понятия.
— Должна быть видеозапись того, что происходило в операционной, — уверенно сказал Креил, и услышал, как, застонав, очнулся Диггиррен.
— Записей нет. Один шум. Я уже проверил. Есть только то, что записала Машина, но не совпадающее по времени.
— Стайн! — громко позвал Креил, и робот вошел под купол операционной. — Ты можешь рассказать нам, что здесь происходило с момента, как ты вернулся со льдом, а Лион увязался за тобой?
Робот на удивление долго молчал, а потом ответил:
— Я отдал лед Советнику Строггорну, потом Лиде Лион пошел под купол… потом у меня нет записей.
— А что ты видел? — Креил был так удивлен, что не сразу сообразил, что для Стайна «нет записей» и «не видел» — одно и то же.
— Ничего, — подтвердил Стайн. — Все записи некачественные. Невозможно восстановить. Я пытался.