Тристан и Мирабель поехали на станцию встречать Саймона. Мирабель предложила мне поехать с ними, но я не хотела, чтобы наша первая встреча произошла на людях. Вся округа знала, что он возвращается домой, и я знала, что на станции будет множество народу, с нетерпением ожидающего его приезда.
Я решила подождать его в своей комнате. Я знала, что он скоро приедет и не сомневалась, что он тоже предпочтет увидеться наедине.
И вот он стоит на пороге моей комнаты. Он изменился, как будто стал выше, загорел дочерна под австралийским солнцем, даже его синие глаза стали ярче. Он протянул ко мне руки.
— Розетта, — прошептал он, испытующе вглядываясь в мое лицо. — Спасибо за то, что ты для меня сделала.
— Я должна была это сделать, Саймон.
— Я все время думал о тебе.
Повисло напряженное молчание. Столько всего произошло за это время… и с ним… и со мной. Мы оба изменились.
— Как… как твои дела? — наконец спросила я. Это звучало банально. Я видела, что он пышет здоровьем. Мы оба прошли через страшные испытания, а я спрашиваю, как у него дела!
— Хорошо, — ответил он. — А… ты как?
Последовала еще одна пауза.
— Я должен рассказать тебе обо всем, что со мной произошло, — наконец произнес он.
— Теперь ты вернулся домой… и все будет иначе.
— Пока мне все это кажется нереальным.
— Но это правда, Саймон. Теперь ты свободен.
И я тоже свободна, подумала я. Когда-то я была узницей в стенах гарема, а сбежав оттуда, выстроила вокруг себя новые стены… свой собственный гарем. Только на этот раз моим тюремщиком был не могущественный паша, а моя собственная одержимость. Я не видела ничего вокруг себя, потому что жила одной идеей, мечтой, которую я себе придумала, подогнала под свои фантазии… отгородившись от реального мира.
— И это сделала ты, Розетта, — тем временем говорил он.
— Мне помогали нянюшка Крокетт… Лукас… Фелисити. Они все очень много сделали, особенно Лукас.
— И все же своей свободой я обязан тебе… именно тебе. Я этого никогда не забуду.
— Как прекрасно осознавать, что все кончилось… все получилось… и вот ты здесь… и ты свободен.
Это действительно прекрасно, убеждала я себя. Моя мечта осуществилась. Я так долго ждала этой встречи… мечтала о ней… жила ею. И вот моя мечта передо мной… но почему мне так грустно? Наверное, иначе и быть не могло. Я взволнована, перевозбуждена…
— Мы поговорим… позже, — тем временем говорил Саймон. — Мне столько надо тебе рассказать.
— Да, — кивнула я. — Мы обо всем поговорим потом. Сейчас… это, пожалуй, слишком. Кроме того, тебя ждут другие люди. Они тоже хотят поговорить с тобой.
Он все понял.
* * *
С ним и в самом деле хотели увидеться очень многие. О его реабилитации написали все газеты. Он был героем дня. Хотя его невиновность была доказана уже давно, его возвращение возродило интерес к этому делу. Очень много людей хотели поговорить с ним, поздравить его, посочувствовать ему. В результате он был занят с утра до ночи, что не могло меня не радовать. Разумеется, он изменился. Из простого матроса и изгоя он превратился в сэра Саймона Перривейла.
В первый вечер я обедала вместе со всей семьей.
— Мы подумали, ты захочешь, чтобы все было тихо и спокойно, — пояснил Саймону Тристан. — Поэтому решили организовать скромный обед в семейном кругу. Очень скоро у тебя не будет отбоя от приглашений, и от некоторых будет очень сложно отказаться. Сюда нам тоже придется приглашать гостей…
— Это все пройдет, — кивнул Саймон. — И притом очень быстро. Сегодня я сенсация, а завтра обо мне все забудут.
Разговор за обедом крутился в основном вокруг Австралии. Я видела, что Саймона эта тема очень воодушевляет.
— Мне с самого начала очень повезло, — рассказывал он. — Я очень быстро нашел работу. Там нужны рабочие руки. Я много работал, и это помогало мне забывать о своих проблемах. Я откладывал деньги. Потом я подружился с одним парнем, который работал со мной, и вскоре нам удалось в складчину приобрести немного земли. Земля там дешевая. Когда мы стали собственниками, у нас тут же родилось множество планов.
Я видела его там. Вот он работает, строит планы, живет своей, новой жизнью… думает, что уже никогда не вернется домой. И тем не менее он всегда настороже, готов в любую минуту пуститься в бега… Теперь он свободен. Неудивительно, что он чувствует себя не в своей тарелке, так же как и я. Его, несомненно, до глубины души взволновало возвращение в этот дом, куда его, испуганного маленького мальчика, когда-то привел сэр Эдвард… где он пережил нечеловеческий ужас, когда его обвинили в убийстве.
На следующий день в Перривейл приехал Лукас. Он тоже изменился, и теперь очень напоминал мне человека, которого я впервые встретила на вечеринке у Фелисити и Джеймса. Конечно, он прихрамывал, но теперь его хромота была едва заметна. К нему вернулись былая беспечность… легкий цинизм и несерьезное отношение к жизни.
— Лукас, я должен поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал, — обратился к нему Саймон.
— Это очень скромная расплата за спасенную жизнь, а если бы ты меня тогда не выудил из моря, мне бы точно пришлось попрощаться с этим миром. Я уже не говорю о том, как ты со мной нянчился, хотя я был жуткой обузой. Как бы то ни было, я все делаю по приказу Розетты.
— Ну что ты говоришь, Лукас, — запротестовала я. — Ты горишь желанием сделать все, от тебя зависящее.
— Спасибо, Лукас, — повторил Саймон.
— Вы меня совсем засмущали, — отмахнулся Лукас. — Давайте забудем об этом. Благодарность неловко и принимать, и выражать.
— И тем не менее ее никуда не денешь, она все равно существует, Лукас, — вставила я.
Лукас побыл в Перривейле совсем недолго и вскоре попрощался с нами.
— Старина Лукас! — улыбнулся Саймон. — Он совсем не изменился.
— Ты прав, — кивнула я и попыталась тоже улыбнуться. Я все время думала о Лукасе. Я не могла думать ни о чем другом.
Я поняла, что он и в самом деле меня любит. Он помог мне обрести Саймона… Он его мне вернул. «Это и есть настоящая любовь», — думала я.
* * *
Прошло несколько дней. В доме шло постоянное движение. То и дело приходили и уходили какие-то люди. Кейт была подавлена происходящим. Она не задавала вопросов, но я видела, что она пристально наблюдает за мной и Саймоном.
Она очень изменилась после смерти дедушки, потрясшей ее до глубины души. Ведь она его не просто любила, она восхищалась и гордилась им, считала его самым храбрым воином во всей армии, героем всех без исключения сражений. Теперь она узнала о нем много такого, о чем раньше и не подозревала. Однако она никогда о нем не говорила, а ее зависимость от меня только возросла. Ее беспокоило не только пережитое, но и будущее.