говорил. Но все, что Вэнделин только что поведала мне, подходит. Элементали быстро стареют и теряют зрение. У моего отца слабое зрение, и он выглядит намного старше своих сорока девяти лет. Я предполагала, что у него была суровая жизнь, но, может быть, данный факт не имеет к этому никакого отношения. Может, причина в чем-то, чего я никогда не могла себе представить.
Он не болен. Его разум просто затуманен.
Вот что Софи имела в виду.
– А как насчет травмирующего события? Способно ли оно вызвать изменение?
Если, например, стать свидетелем убийства на парковке.
– Я не знаю, бывало ли такое. Писцы в Мордейне должны знать. – Кажется, она обдумывает это. – Я полагаю, что достаточно сильный шок может стать катализатором, особенно если их время уже приближается.
Я пытаюсь дышать ровно.
– Много лет назад Мордейн был известен тем, что использовал мужчин-элементалей для выведения детей-заклинателей. Самый известный из всех – Заклинатель Ясон – до своего изменения стал отцом трехсот одаренных детей.
– Это много… младенцев. – Я подвергаю цензуре гораздо более грубое слово, которое предпочла бы использовать, ради Вэнделин.
– Его статуя стоит в столице Мордейна, Ниосе. Он выглядит точно гордый бык. – Жрица горько улыбается. – После безрассудных действий короля Айлиля Ибарис больше не жалует заклинателей-мужчин. Там опасаются, что им будет непросто подчиниться воле Ибариса. Правители не хотят рисковать произвести на свет еще одного Айлиля, который так безрассудно искушал Судеб. К тому же это они создали Заклинателей Ключей, и едва Ибарис прознал о том, как Айлиль использовал Фаррен в ситуации с Разломом, они решили – риск оставлять Заклинателя Ключей в живых и в руках Илора намного превосходит его ценность.
– Итак, ты говоришь, что Ибарис и Мордейн потратили две тысячи лет, убивая младенцев, чтобы защитить себя от Заклинателя Ключей, и все же я выжила.
– Да, Малакай нашел способ обойти попытки Ибариса. Он снова пытается открыть дверь в нимфеум. Вы не должны этого делать.
– Конечно же, нет. Не после того, что ты рассказала мне о Фаррен и разломе. Но почему он думает, будто я могу это сделать, если она не смогла?
Вэнделин небрежно оглядывается по сторонам.
– Мы не совсем уверены, но думаем, это потому, что Фаррен использовала свою силу, дабы попытаться взломать дверь, вместо того чтобы взять алтарь и позволить силе нимфеума пройти через нее.
Взять камень.
– Верно. Это.
– Ифу создала вас, чтобы уничтожить бессмертных илорианцев. Вы были ее оружием. А Малакай взял ее оружие и переделал его для своих нужд. Я не могу представить, как она разозлится, если он добьется успеха.
– Значит, я пешка в руках двух коварных богов. – Пешка… снова. – Почему ты раньше ничего мне не сказала о том, кто я такая?
– Я еще не была уверена, кто вы. Скрывать это от вас было мудрым выбором, пока я все не поняла. – Мика снова пробегает мимо, хихикает, а Дагни решительно следует за ним. Вэнделин улыбается мальчику. – Но, думаю, теперь у меня возникла хорошая идея. И вы, кажется, понимаете опасность того, чем являетесь. О вреде, который вы могли бы причинить.
– Да, поэтому я и беспокоюсь.
– Малакай не может заставить вас взять камень в Худэм. Судьба не способна создать волю из воздуха.
В этом есть небольшое утешение. Но моя ситуация с каждым разом все больше проясняется.
– Я никогда не вернусь к своей прежней жизни, не так ли?
Даже если бы и могла, хотела бы я? Судя по тому, что только что сказала мне Вэнделин, у меня будет еще от десяти до двадцати лет в этом теле, самое большее, прежде чем оно утратит связь с реальностью. Я бы закончила тем, что бродила бы по улицам, как мой отец, разглагольствуя о демонах.
Но уклончивость Софи, когда я спросила ее, что будет со мной после того, как я добуду этот камень, говорит мне все, что нужно знать: пути назад нет.
Вэнделин нежно улыбается.
– Кем бы вы ни были раньше, теперь вы связаны с этим телом, и я подозреваю, что сделанное невозможно исправить. Но вы так сильны, что даже не подозреваете насколько. О, Ромерия, что вы будете способны делать, когда научитесь… Вот почему вы должны позволить Джесинде вести вас. И Янке, так долго, как она сможет, хотя, боюсь, ее время почти истекло. Однако вы не сможете владеть магией заклинателя без обучения.
– Что насчет тебя?
– У меня будут свои задачи. А Джесинда станет грозным союзником. Она училась у писцов, прежде чем покинуть Мордейн. Эта женщина знает о пророчествах провидцев больше, чем кто-либо другой, кого я знаю.
Меня осеняет. Дж.
– Письмо к Маргрет. Оно было от Джесинды. Ты знала, что Маргрет призвала для меня Малакая.
– Я вытащила стрелу из вашего тела и помогла ей утащить вас с глаз долой. – Она оглядывается через плечо. – Вам уже нужно уходить. Мы слишком долго медлили. У короля будет много вопросов по поводу нашего разговора.
А Вэнделин и так уже наговорила столько лжи.
– И что мне ему сказать?
– Расскажите, мол, узнали о провидце в городе. Он ищет любую причину, чтобы довериться вам, даже если пока не видит ее. Зандер сопротивляется соблазну, который испытывает к вам, но эту битву он проиграет. Я верю, что это произойдет в ближайшее время.
Мое сердце пропускает удар. Что это значит?
– Однако если есть способ не упоминать о нашем разговоре, было бы замечательно. На данный момент это лучше всего. Ради всех нас.
– Он может читать меня, Вэнделин. Зандер знает, когда я лгу.
– Вы умны. Способ найдется. – Жрица улыбается. – Знаю, это может показаться чем-то дурным, но есть и положительные стороны в этой особенности. Он начнет видеть вас настоящую, полагаться на вас, доверять вам. Вы двое обязательно должны найти способ доверять друг другу. Так вы переживете то, что произойдет. Говорите королю только то, что ему нужно знать на данный момент. В конце концов Зандер узнает, что я его обманула. Я приму соответствующие последствия. – Вэнделин тянется вперед, чтобы положить свою руку на мою. – Но, пожалуйста, знайте, Ромерия. Все, что я сделала, было для будущего Илора, которого хочет король. – Она сжимает мою руку. – Идите же. Сейчас. И никому не говорите, кто вы такая.
Я оставляю Вэнделин сидеть на скамье с закрытыми глазами, словно в молитве.
* * *
Коррин расхаживает по двору, когда подъезжает карета. Она идет вперед, чтобы встретить меня, едва мои туфли касаются земли.
– Где вы были? Я ждала вас два часа назад!
Я