моей руке оказался кинжал. И боль слегка отрезвила меня. Я ощутил, как тот див высвобождается, чтобы вас сожрать, и от этого впал в ярость. Я думал только о том, как его убить, уничтожить, сожрать. А потом… я почти ничего не помню. Только вашу Плеть и мысль: «Нужно использовать связь». И то, как снова схватил кинжал в руку. И еще, когда пришел Виктор Геннадьевич, я помню, что подумал: «Все. Теперь все будет хорошо».
– Это возле дома Хмельницких? – уточнил Аверин. – Или уже в больнице?
Что же бедняге пришлось пережить… Аверин не мог себе этого представить. Было заметно, что нынешний стройный и связный рассказ – плод многодневных размышлений.
– Там еще. В больнице мне уже было намного легче. Видимо, вам остановили кровь. Я ее на себе все еще чувствовал, но… после… ну, вы понимаете. Намного проще было. А когда Виктор Геннадьевич подошел, я даже кинжал выпустил. А во время обряда, который проводил колдун Фетисов, я уже в ванне чистый сидел. В Управлении сразу лег на кровать и уснул. Даже не помню, как дверь заперли. Мне потом сказали, что я почти двое суток проспал.
– Да, тебе нужна была стабилизация. Все же твой изначальный уровень и то количество энергии, что тебе пришлось поглотить, несопоставимы. Знаешь, возможно, именно это и стало решающим. – Он потер виски.
– Да?
– Похоже на то. Смотри, сожрав того дива, ты оказался переполнен его энергией. Ты был сыт, а вернее, обожрался. И это, вероятно, притупило инстинкт. А еще ты почти все время ухитрялся сохранять осознанность действий. Ты помнил, что хочешь защитить меня, а не сожрать. Ну и серебро. Боль тебя отвлекала и отрезвляла, как Анастасию в ее подвале. Это то, что сразу бросается в глаза из твоего рассказа. Эх… как жаль, что отец погиб так рано…
– Он бы разобрался, да?
– Да, он как раз исследовал поведение дивов. Но и мы с тобой тоже разберемся. Знаешь, не так давно я думал: можно ли тебя накормить так, чтобы ты больше не хотел есть. Так вот, выходит, что можно.
Кузя радостно закивал.
Аверин некоторое время смотрел на него, а потом осторожно встал, опираясь на подлокотник.
– Уже совсем поздно. Пойдем, поможешь мне раздеться и приготовиться ко сну.
– Доброе утро, Виктор Геннадьевич, как я рад вас видеть. – Князь Булгаков даже вышел из-за стола, чтобы пожать руку, но взгляд у главы Управления был напряженным. – С чем пожаловали?
Виктор поклонился, поздоровался и положил на стол объемную папку.
– Я принес вам фотографии, ваша светлость. Ваши люди не успели как следует сфотографировать место преступления по горячим следам, зато мои сотрудники это сделали. Уверен, вам эти фотографии необходимы в архиве.
Князь открыл папку и принялся листать фотографии. Виктор специально положил сверху самые впечатляющие.
Вот фото с пленниками, предназначавшимися для жертвоприношения, снимок сделан как раз на фоне кольев. Вот руки госпожи Хмельницкой, после того как с них срезали веревки, а вот и сами колья и алатырь, крупным планом. Виктор наблюдал за выражением лица Булгакова. И вспоминал, как князь, прибыв на место и увидев круг и колья, осел на землю и схватился за сердце. Виктор даже подумал, что придется и главу Управления отправлять на «Скорой», но Булгаков быстро пришел в себя и даже помогал выносить людей из подвала.
Виктор хорошо его понимал. Сам пришел в ужас, когда представил, что за твари должны были вылезти из этого круга и сколько людей погибло бы, пока их удалось остановить. В том числе и полицейских, и сотрудников Управления.
После такого скандала полетел бы Булгаков с должности. А то и вовсе пошел бы под суд.
И все же Виктор знал, какая у людей короткая память, особенно по части того, кому они обязаны.
Булгаков поднял взгляд от фотографий и посмотрел на Виктора.
– Мы с вами взрослые люди, Виктор Геннадьевич, поэтому просто скажите, чего вы хотите? Управление готово всячески содействовать…
– Что вы, – совершенно искренне ответил Виктор, – я ничего не хочу. Я пришел в надежде, что смогу узнать, как продвигается дело о награждении его сиятельства графа Аверина орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
– Ах вот вы о чем, – сразу повеселел Булгаков. – Прекрасно продвигается. Я час назад подписал ходатайство на высочайшее имя, после обеда посыльный заберет его и доставит в столицу.
– Вы же расписали там все заслуги графа Аверина перед городом и Отечеством? Как профессионально он провел расследование, естественно, при полном содействии Управления, и сумел предотвратить катастрофу?
– Можете не сомневаться. Граф Аверин хоть и внештатный сотрудник Управления, но тем не менее вы же знаете, как мы печемся о своих людях. Мы полностью оплатили лечение.
– И реабилитацию, в течение года, ведь именно столько он будет считаться вашим временным сотрудником, так?
– Ну конечно. Вы изволите сомневаться?
– Никак нет, ваша светлость. Я просто хотел узнать, как продвигаются дела. Согласитесь, такая беда нас стороной обошла, что у меня даже слов нет. Честно признаюсь, я тем вечером напился так, что меня жена от порога до кровати волоком тащила.
– Ох. – Булгаков, решив, что опасный разговор закончен, вернулся в свое кресло. – И не говорите. Я не пил, конечно, ну, кроме сердечных капель, но все равно струхнул знатно. Как здоровье графа, кстати? Вы же его регулярно навещаете.
– Стабильное. К сожалению, пока к нему не допускают посетителей, но риск для жизни уже миновал. Самое время подумать о награждении, согласитесь?
– Без сомнений, без малейших сомнений.
– А, ой, чуть не забыл, – улыбнулся Виктор, и Булгаков снова напрягся. Виктор положил на стол еще одну папку.
– Я тут составил прошение о награждении нашего колдуна Фетисова «Станиславом» третьей степени. В конце концов, он оказал неоценимую помощь в обеспечении безопасности при транспортировке к вам дива графа Аверина. Не подпишете ли?
– О, конечно, ваш Фетисов – милейший человек. Давайте, я немедленно подпишу. – Лицо Булгакова стало таким счастливым и умиротворенным, что Виктору захотелось засмеяться.
Глава 15
…Зато Аверин смеялся от души.
– Серьезно, чья была идея с орденом? Ваша?
Кузя, не особенно понявший, что так развесило его хозяина, тем не менее несколько раз хихикнул.
– Фетисова. Я и не знал о том, какие возможности…
– Тс, – Аверин приложил палец к губам, – пока не будем загадывать.
– А вот и будем! – Виктор весьма фальшиво напел бравурный марш и вытащил из портфеля гербовую бумагу. – Сегодня пришел ответ. Как только ваше состояние здоровья позволит, вы немедленно должны отправиться в Омск для вручения награды.