В это утро я распахнул окно и радостно воскликнул, увидев поля, влажные от росы, раннее солнце, свет которого пробивался сквозь деревья, и спокойные утренние тени, лежащие на земле. Хорошо быть живым. Хорошо пуститься в долгое путешествие по Уэльсу.
— Когда доедете до Корвена, — сказал мне портье, — обязательно поверните налево и поезжайте к Бале.
Люди всегда стараются изменить мои планы.
— Зачем? — спросил я.
— Потому что Бала — одно из самых красивых озер в мире.
— Но я хочу увидеть Ритин и Денби.
— Там нечего смотреть.
Я взглянул на портье и понял, что он — англичанин. Поэтому я солгал ему и сказал, что поеду к озеру. Он выглядел удовлетворенным…
По правую сторону от дороги бежала восхитительная Ди, изгибаясь и петляя по одной из самых спокойных и мирных долин, которые я когда-либо видел. Неожиданно на большом повороте река исчезла, но спустя милю я снова с ней повстречался. Она была величавой, коричневой и наверняка полной форели. Затем я доехал до маленького местечка Glyn Dyfrdwy. Я встретил почтальона на велосипеде.
— Как вы произносите это название? — спросил я.
— Глиндиврдуи, — ответил он быстро с ударением на предпоследнем слоге и повышением тона голоса.
— Произнесите еще раз, только медленно.
Наконец-то я понял. Как и многие другие валлийские слова, на письме выглядит ужасно, но звучит замечательно.
— Глин-дивр-дуи…
Звучание этого слова напомнило мне воркование лесных голубей.
2
Деревня Глиндиврдуи хорошо известна сейчас только любителям ловить форель, а ведь когда-то она породила одного из величайших персонажей валлийской истории — Оуэна Глендовера (или Овайна Глен Дура, как пишут его имя современные историки; я придерживаюсь написания, данного Шекспиром).
Глендовер, будь он англичанином, — вряд ли сделался бы национальным героем, потому что потерпел неудачу. Душа сакса перенесет любой идеализм, лишь бы тот завершился практическим успехом. Душа кельта, напротив, обожает печальное окончание истории и часто склонна идеализировать прошлое. Красавчик принц Чарли, например, при своих неудачах и бегстве, — более притягательная фигура для кельтского воображения, чем тот же Чарли, одержавший победу. Так же обстоят дела и с Оуэном Глендовером, великим валлийцем, у которого есть нечто общее с Уоллесом, Карлом Эдуардом Стюартом и Майклом Коллинзом.
В Глиндиврдуи был один из двух его особняков. Второй дом находился в Денбишире, в Сихарте. Родился Оуэн примерно в 1359 году. Он был удачливым молодым человеком, поскольку владел землей, которой правили его предки, валлийские принцы. В его жилах текла пресловутая голубая кровь, без которой ни один валлийский националист не мог в те дни добиться успеха.
В Лондоне во времена правления Эдуарда III этот молодой человек изучал право. Это, однако, не означает, что он был настоящим студентом. В те дни Судебные инны были более модным и дорогим университетом, чем Оксфорд. Только самые богатые люди могли позволить себе посылать сыновей в Лондон, чтобы те научились правильно действовать в тени закона.
Первое заметное появление Глендовера — на поле сражения. Он был оруженосцем несчастного короля Ричарда II. Служил во Франции, Шотландии и Ирландии, проявил себя в сражении у Берика-на-Твиде. С перьями фламинго на шлеме он галопом помчался к шотландскому королю и заставил того спешиться. В сражении у Оуэна сломалось копье, но он схватил оставшуюся половину и бился ею, словно мечом. Шотландцы бежали от него, словно дикие козы.
Позже мы встречаем его в валлийском поместье, он счастливо женат, у него подрастают дети. Обеспеченный валлиец тех времен жил гораздо лучше равного ему по положению ирландца или шотландца. Об Оуэне свидетельствует его бард Йоло Гох:
«Вход в поместье барона окружен рвом, заполненным водой. Этот великолепный особняк принадлежит правителю Поуиса. К нему ведут дорогие ворота… Здание в неаполитанском стиле из восемнадцати комнат построено из хорошего леса. Оно стоит на вершине зеленого холма. К небу тянутся четыре восхитительные колонны…»
Дом окружают фруктовые сады и виноградники, в парке щиплют траву стада оленей. Здесь есть высокая каменная голубятня, рыбоводный пруд и гнездовье цапель. Самым удивительным, по мнению барда, является отсутствие привратника и замков на дверях, так что ничто не загораживает дорогу к богатствам Глендовера. Это наследство патриоту суждено будет потерять, потому что он мечтал о независимом Уэльсе…
Настал 1400 год. Несчастного Ричарда II, последнего из династии Плантагенетов, сместил с трона и убил Генрих Болингброк, сам взошедший на трон как первый Ланкастер — Генрих IV. Симпатии Уэльса на стороне убитого Ричарда. Любовь и сочувствие достались ему по наследству от отца, Черного принца. Новый король Генрих IV навлек на себя ненависть валлийцев тем, что издал ряд жестоких законов. Валлийцы посчитали, что к их языку и традициям проявлено неуважение.
От трех старых уэльских королевств осталось только название. Прошло девяносто лет с тех пор, как Эдуард I построил на севере длинную цепь замков и по норманнскому обычаю разделил страну на графства — Англси, Карнарвон, Мерионет, Кардиган и Кармартен.
С национальными предрассудками было покончено. Города возродились. На юге бароны Марки все еще сражались и мародерствовали, как в старину, однако это уже новый, почти покоренный Уэльс. Загнанная внутрь энергия нашла выход во времена Ллевелина. Тысячи валлийских лучников сражались во всех армиях Европы. Но ни одну страну нельзя считать покоренной, пока в ней живет хотя бы один человек, говорящий на родном языке. Это — спокойствие перед бурей, барды Уэльса настраивают свои арфы и поют опасную старинную песню о принце, который вот-вот встанет и возьмет в руку меч…
Борьба началась с частной ссоры между Оуэном Глендовером и его соседом, лордом Греем из Ритина. Король Англии призвал Глендовера к участию в шотландской войне. Записку он передал лорду Грею, но лорд не вручил ее Оуэну. Король разгневался на Глендовера, а Глендовер — на человека, выставившего его предателем.
В середине сентября 1400 года Глендовер начал мстить. Его друзья собрались в деревне Глиндиврдуи и пошли на город лорда Грея — Ритин. В канун ярмарки святого Матфея город был сожжен дотла. Три дня грабили соседние английские селения. Тлевший в сердцах валлийцев огонек протеста разгорелся в пламя. Спустя девяносто лет люди говорят так, как говорили во времена Ллевелина. Бунтари ждали сигнала, и зарево горящего Ритина стало таким сигналом: валлиец снова на поле битвы.