узкую прорезь у её рта, ткань зашевелилась, как от мягкого ветерка.
— Я… думаю, я вроде как… потерял самообладание на прошлой неделе. Я действительно рад встретить вас снова. Я хотел извиниться.
— Извиниться? За то, что убежали от меня? — спросила она.
— Мне правда очень жаль.
— Как вас зовут?
Он поколебался.
— Аллан.
— Просто Аллан?
Она хочет знать мою фамилию? Боже всемилостивый, она сможет меня проверить, разыскать меня.
— Готорн, — соврал он. — Аллан Готорн.
Она шагнула к нему, маска и платье заблестели, и протянула ему руку. Аллан пожал её. Но когда он попытался её отпустить, её пальцы сжались. Она держала его крепкой тёплой хваткой.
— Я — Лигейя, — сказала она.
Её имя удивило его.
— Правда? Лигейя? Есть такой рассказ у По…
— Я знаю, — ответила она своим странным приглушённым голосом.
— Я очень люблю По.
— Значит, у нас есть что-то общее. Пойдём со мной, — она потянула его за руку.
Медленно ведя его по тротуару, она не выпускала его руки из своей.
— Э… Куда мы идём?
— Разве это важно?
— Я не знаю.
— Ты волен уйти, если тебе этого хочется.
— Нет. Нет, всё в порядке.
Она слегка кивнула и отвернулась вперёд.
Аллан надеялся заглянуть ей под маску, но она загибалась по краям лица, скрывая его почти до ушей. Она свисала с повязки, сложенного шарфа, завязанного сзади. Поскольку серебристая ткань была заправлена под шарф сверху, она плавно струилась вниз, за исключением маленького бугорка, являющегося кончиком её носа. Её подбородок, казалось, вовсе не касался драпирующей ткани.
Какое-то время они шли молча.
Он хотел, чтобы она произнесла хоть слово.
Наконец, он прервал молчание сам.
— Мне действительно было худо из-за этого моего бегства.
Она остановилась и повернулась к нему.
— Всё из-за этого, — её свободная рука поднялась.
Пальцы заскользили по блестящей маске, вминая её. На короткий момент маска обрисовала контуры её лица. Хотя глаза оставались скрытыми, Аллан заметил очертания щёк и тонкого носа. На мгновенье в прорези появился её рот. Пальцы прижали ткань к маленькой округлости её подбородка. Она вздохнула. Очертания её лица растворились под серебристой дрожью.
Аллан попытался сглотнуть. Ему очень хотелось, чтобы сердце колотилось не так сильно.
— Я напугала тебя, не так ли?
— Немного, — прошептал он. — Я думаю.
— Нас страшит неизвестность, — сказала она. — Но она же нас и зачаровывает.
— Да.
— Я зачаровываю тебя, Аллан?
Он издал короткий нервный смешок.
— Я не знаю. Ты конечно… вызываешь у меня интерес.
— Тебе любопытно, что скрывает маска.
— Да. И… и почему ты гуляешь в такое время суток.
— Чтобы меня не видели.
— Но почему?
— Из-за лица, конечно. Пойдём, — она отвернулась, потянув его за руку и они возобновили прогулку. — Мне нравится ночь, — сказала она. — Она таит столько секретов.
— Но она опасна.
— Не для меня. Маска защищает меня. Люди держатся на расстоянии. Они принимают меня за сумасшедшую.
— Я думал… Я сам этого боялся.
— Я знаю.
— Хотя ты не такая.
— Ты так не думаешь?
— Надеюсь, нет.
Мягко рассмеявшись, она сжала его руку.
— Думаю, ты мне нравишься, Аллан.
— Я думаю, ты мне тоже нравишься.
— Будем друзьями?
— Конечно, — сказал он.
Она взглянула на него.
— Ты уверен?
— Да. А почему бы нет?
— Ты всё ещё побаиваешься меня, так?
— Может, самую капельку.
— Я не причиню тебе вреда.
— Я просто… ты знаешь, маска. Если бы я мог видеть твоё лицо… оно… с ним что-то не так?
— Моё лицо — это моё дело.
— Как мы можем быть друзьями, если ты прячешься за маской, если не позволяешь мне увидеть, как ты выглядишь?
Она не ответила, но увлекла его за собой в переулок. У него пересохло во рту. Сердце заколотилось. Как только они оставили позади уличный свет, он вгляделся во тьму. Высокие стены по обе стороны аллеи. Мусорные баки впереди. Но бомжей было не видать. Хотя переулок оказался безлюдным, он задрожал от страха и возбуждения.
Лигейя остановилась. Положила руки ему на плечи.
— Моё лицо так важно? — спросила она.
О, Боже! Она собирается снять маску. Сейчас. Прямо здесь в переулке. В темноте.
— Да? — спросила она вновь.
— Э. Думаю, нет. В самом деле, нет.
— Ты сказал, что мы не можем быть друзьями, пока ты не увидишь, как я выгляжу.
— Это не совсем то, что…
— Предположим, я не красавица? Ты опять от меня убежишь?
— Нет.
— Предположим, я ужасно безобразная?
— Поэтому ты носишь маску?
— Возможно, — она нежно погладила его плечи. — Насколько важно моё лицо для тебя, Аллан? Оно должно быть красивым? Или ты можешь принять меня без… окончательного вердикта?
Он только и смог прошептать:
— Да.
— Да что?
— Мне не нужно видеть.
Она скользнула вперёд, обвила его руками и прижала к себе. Он чувствовал жар её тела, нажим её груди, холодную гладкость маски на лице. Её губы встретились с его ртом.
Её губы были восхитительны. Тёплые и влажные.
Немало времени минуло с последнего раза, когда он целовал женщину. От этого ощущения его пронизало желанием.
Но она должна быть страшной, иначе зачем?…
Ему было всё равно. Она благоухала странными цветами джунглей. Её сладкое дыхание наполнило его рот. Он скользнул ей в рот языком и она глубоко втянула его, обвилась вокруг Аллана, скользя по нему своим гладким телом, прижимая руки к его спине.
Его руки блуждали по спине Лигейи, гладя кожу над кромкой платья, опускались ниже, скользя по ткани, следуя изгибам её тела, минуя поясок. Он обхватил ладонями мягкие крепкие выпуклости её ягодиц. И он понял, что под тонкой тканью юбки они обнажены. Застонав ей прямо в рот, он задрал юбку.
Лигейя схватила его за запястья, отвела руки в сторону и отклонилась, покачав головой. Она тяжело дышала. Маска прилипла к влажному рту.
— Что-то не так? — прошептал Аллан.
— Ничего. Ты… Сейчас я должна уйти.
Он шагнул к ней. Она остановила его, положив ладони ему на грудь.
— Мне жаль, — сказала она. — Возможно, мы ещё встретимся, — она отпрянула от него.
— Не уходи.
Не произнеся больше ни слова, она вихрем развернулась и умчалась.
В тот момент, когда она исчезла из виду, Аллан побежал ко входу в переулок. Он заметил её справа, стремительно несущуюся по тротуару, её блестящее платье развевалось, руки ритмично двигались, длинные обнажённые ноги делали широкие шаги, стуча сандалиями по асфальту.
— Лигейя! — закричал он.
Она не обернулась.
Что если, я никогда больше её не увижу?
Может, оно и к лучшему, — сказал он себе. — Что бы это были за отношения? Она же без своей маски никуда. Картина вырисовывалась гротескная.
Мне бы