о парламентской реформе. В 1864 г. было основано Международное товарищество рабочих (Первый Интернационал), которое быстро приобрело такое сильное влияние, что в начале 1865 г. сторонники Кобдена обратились к Генеральному совету с просьбой выступить совместно с ними с агитацией за реформу.
В 1866 г. Совет лондонских союзов, созданный в 1860 г. для организованной поддержки крупной стачки строителей, занялся этим вопросом, и было создано Лондонское товарищество рабочих.
Таким образом, существовало два параллельных движения: одно – руководимое Кобденом[54] и Брайтом вместе с буржуазными радикалами, а второе – с профсоюзами, получившими большую часть своего политического вдохновения от Интернационала. Важно учесть, что впервые почти за двадцать лет организации рабочего класса, как таковые, начали интересоваться политическими вопросами. Эти движения иногда сходились вместе, но временами расходились, так как радикалы пытались свести на нет требование союзов о всеобщем избирательном праве для мужчин. В 1866 г. Гладстон, к большому разочарованию левых, внес билль, который всего лишь понижал цифру в 10 фунтов стерлингов, определяющую имущественный ценз в городах, обладающих правом участвовать в парламентских выборах, до 7. Но даже это показалось слишком большой уступкой для тех вигов, которые пережили Палмерстона, а руководимая Робертом Лоу группа, известная под названием «Аделламиты», перешла к тори и привела к поражению правительства. Уход этой группы послужил причиной значительного увеличения веса радикалов внутри либеральной партии.
Все это привело к неожиданному результату. Билль Гладстона и так не вызвал особого энтузиазма, но Лоу открыто выступил против него, заявив, что в принципе рабочие по своей сути не годятся для избирательного права. Именно наглость и вопиющая несправедливовть этого заявления внезапно сделала реформу классовым вопросом и почти вопросом чести.
Осенью 1866 г. правящий класс был неприятно удивлен и встревожен вспышкой волнений, вызванных этим заявлением. В десятках промышленных городов проводились многолюдные демонстрации, в которых, казалось, принимало участие все рабочее население и мелкая буржуазия. Обычно в таких демонстрациях тред-юнионы принимали участие как организованные корпорации со своими плакатами. В Лондоне огромная толпа людей собралась на Трафальгарской площади и в Гайд-парке, где демонстрация переросла в серьезные беспорядки, во время которых была снесена парковая решетка на протяжении полумили. Все это явилось немедленным следствием формирования нового правительства тори Дизраэли.
Любые пересуды о расширении избирательного права Дизраэли характеризовал как «доктрину Тома Пейна», но он никак не ожидал такой бурной реакции. Агитация за реформу, создание Интернационала, возрождение тред-юнионов и активные действия фениев – все это вместе убеждало тори в том, что они находятся на грани революции, и поэтому в виде уступки, дабы предотвратить революцию, Дизраэли выдвинул свой билль о реформе в 1867 г. Согласно этому биллю избирательное право предоставлялось владельцам либо съемщикам отдельных домов, квартир либо комнат, если арендная плата составляла не меньше 10 фунтов в год, а также некоторым другим лицам в городах – ремесленникам, мелким буржуа и квалифицированным фабричным рабочим; лишенными права голоса оказались сельскохозяйственные рабочие и те промышленные рабочие, включая большое количество шахтеров, которым не довелось быть жителями городов, обладающих правом выбора в парламент. В 1885 г. избирательное право стало одинаковым как для муниципальных городов, так и для графств. Не менее важным было принятие Акта о баллотировании 1872 г., отменявшего открытое голосование. Без этого акта предоставление права голоса сельскохозяйственным рабочим выглядело только злой насмешкой.
Крайне важное значение билля о реформе 1867 г. состояло в том, что он создавал основу для образования независимой парламентской партии рабочего класса. Партия чартистов была агитационной партией обездоленных и лишенных избирательных прав, подверженной резким колебаниям фортуны по мере того, как условия становились более или менее благоприятными для ее деятельности. Лейбористская партия, страдавшая из-за своего происхождения из буржуазного радикализма и оппортунизма ее вождей, выросла, опираясь одной ногой на профсоюзы, а другой на парламент, и поэтому обладала той устойчивостью, которой никогда не было у чартистов.
Потребовалось целое поколение для рождения этой новой партии, а за это время на передний план выдвинулись радикалы, ставшие в политическом отношении выразителями союза буржуазии и рабочих, до появления независимого рабочего движения. Это сотрудничество, действовавшее, конечно же, в основном в интересах буржуазии, оставалось очень тесным, главным образом потому, что наиболее передовой части буржуазии приходилось бороться за доведение до конца либерально-демократических реформ до 1870-х гг. Даже после выдающихся реформ 1867–1875 гг. политическое положение промышленников не соответствовало их промышленной мощи, и первое министерство с значительным радикальным представительством было сформировано в 1880 г., когда в его состав вошли Чемберлен и Дильк.
Однако, когда главные реформы этих лет были осуществлены и радикализм таких личностей, как Брайт, стал менее пылким, мы наблюдаем возникновение гораздо более продвинутого радикализма, который во многих отношениях явился прямым предшественником политического рабочего движения. В провинции это движение носило в основном нонконформистский характер, но даже здесь, а еще более в Лондоне, оно временами приобретало отчетливую республиканскую и светскую окраску. В клубах радикалов, обеспечивавших организационную форму движения, нашли себе прибежище чартисты и социалисты, сохранившиеся еще с более ранних времен. Выдающейся фигурой среди них был атеист Чарльз Брэдлоу, чье исключение из членов парламента из-за его отказа принести присягу так сильно взволновало широкие массы населения в начале восьмидесятых. В Лондоне клубы радикалов отказывались сливаться с организациями партии либералов, а в 1887 г. именно Столичная федерация радикалов призвала к демонстрации на Трафальгарской площади в день Кровавого воскресенья…[55]
Движение радикалов приняло участие в последней крупной прогрессивной реформе либерального капитализма – в завершении реорганизации местного управления. И действительно, во многих местах реорганизации подверглись различные местные органы, такие, например, как выборные школьные советы, которым надлежало претворить в жизнь акт об образовании 1870 г. После возрождения независимого рабочего движения среди радикалов начался раскол. Лидеры капиталистов, такие как Чемберлен, нашли себе прибежище у империалистов; некоторые из них, Брэдлоу и Дж. У. Фут, продолжали проповедовать секуляризм, но выступали против социализма; однако большинство, как нонконформисты в провинциях, так и лондонские секуляристы, постепенно примкнуло к рабочему движению.
Во время выборов 1868 г. либералы вернули себе значительное большинство голосов. Вигский элемент был устранен, положение радикалов укрепилось благодаря возвращению многих представителей их группы в индустриальных городах, и, когда Гладстон сформировал правительство, Брайт впервые удостоился места в кабинете. Последующие годы характеризуются рядом важных социальных реформ. Правящий класс мог позволить себе пойти на уступки, а вспышка гнева у масс в 1866 г. не была так скоро забыта. После расширения избирательного права обе партии вынуждены были искать поддержки рабочего класса, и, по существу, практически не существовало разницы во внутренней политике, было ли правительство либеральным, как, например, в 1868–1874 гг., или же власть принадлежала