— Неживая мразь, готовься к смерти, — проскрежетал Готрек.
Вампир махнул одной длинной, напоминающей когтистую лапу, рукой, и Готрек застыл на месте. Вены вздулись на лбу гнома и напряглись мышцы на груди и руках. Он выглядел так, словно боролся в тисках невидимого гиганта. Единственным знаком этого противостояния было проявившееся напряжение на лице графа-вампира.
— Нет, Истребитель, — сказал он. — Я был бы глупцом, если бы столкнулся с таким топором, как твой, в своём вновь возрождающемся государстве. Пожалуй, я вынужден перенести удовольствие смирить тебя на другой вечер. Пока же, прощай.
С могучим рёвом Готрек рванулся вперёд, разрывая свои невидимые путы, но в тот же миг, когда истребитель пришёл в движение, образ графа-вампира замерцал и растаял в чёрном тумане. Топор Готрека пронёсся сквозь туман, и Феликсу показалось, будто он услышал слабый болезненный вскрик. Капельки крови застыли на лезвии топора. Затем с тихим издевательским смешком облако скользнуло вверх по лестнице и исчезло.
Готрек помчался за ним, изрыгая клятвы и проклятия. Феликс же обернулся и посмотрел на девушку, затем снял плащ и накинул его на её дрожащее тело. Она ошеломлённо посмотрела на него.
— Ты в порядке? — спросил он. Девушка кивнула.
— А он был довольно-таки красив. Граф, я имею в виду, — мгновение спустя сказала она.
Феликс застонал и отправился к лестнице. Чем раньше они покинут это проклятое место, тем счастливее он будет.
Уильям Кинг
Потерянные родичи
Старый гном умирал медленно и в больших мучениях. Феликс Ягер смотрел на разорванное и искалеченное тело и кровавый след, что исчезал над скалистой тропой. Он попытался угадать, чего гному стоило перетащить свои сломанные конечности по этой пересечённой местности. Это должно быть стоило нечеловеческих волевых усилий. Феликс знал, что он бы не смог сделать этого. Он бы сдался и умер.
— Отомстите за меня, незнакомцы. Не дайте мне умереть зря, — выдохнул гном. Феликс увидел кровь, просачивавшуюся сквозь его раздробленные зубы. Гном протянул руку, чтобы ухватиться за ногу Феликса обрубками пальцев, которые превратились в пеньки, обожжённые на открытом огне. Феликс посмотрел на обгоревшее мясо и еле-еле сдержал рвотный позыв.
— Кто сделал это, брат? — спросил Готрек Гурниссон голосом холодным, как северный ветер. Его тень упала на умирающего гнома. Тот поднял взгляд на ярко-рыжий гребень Готрека, его звенящие украшения, его покрытое вязью татуировок мускулистое тело.
— Потерянные родичи сделали это, Истребитель Троллей. Они нашли нас, когда мы промывали золото под Мчащимся Водопадом. Они застали нас врасплох, и разбили нас, и пытали нас. После этого они отпустили меня.
Дыхание умирающего гнома перешло в болезненные хрипы и глубоко в груди его послышалось ужасное бульканье.
— Я пытался найти помощь. Я пытался, но я не могу ходить. Они сломали мои ноги. Я слишком медленный, чтобы пойти и привести помощь, и они знали об этом. Ах, моя семья…
Феликс видел, что гном бредит, отчаянно пытаясь удержаться в сознании, чтобы досказать свою историю. Готрек Гурниссон наклонился и с удивительно нежностью приподнял голову гнома. Гном поднял руку и с мольбой протянул её.
— Это были потерянные родичи. Это они ответственны. Отомсти за меня, незнакомец. Освободи их. Это были потерянные род…арргх!
Его рот наполнился кровью, а глаза широко распахнулись. Готрек мягко опустил голову и, протянув руку, закрыл ему глаза.
— Всё кончено. Отправляйся к предкам, брат. Твой дух свободен, — сказал Истребитель Троллей.
Истребитель встал, и Феликс вздрогнул от ярости, пылавшей на его лице.
— Отдыхай спокойно, — сказал Готрек. — Ты будешь отомщён.
Они продолжили свой путь через длинный, открытый всем ветрам перевал. Феликс поплотнее завернулся в плащ, чтобы защититься от пронизывающего холода. Северная оконечность гор Края Мира была самым холодным местом из всех, в которых он когда-либо бывал. Готрек посмотрел вверх по склону в северном направлении. Огромная мрачная ярость, казалось, вела его вперёд.
— Потерянные родичи, — пробормотал он и покачал головой.
— Кто они такие? — осторожно спросил Феликс. Готрек повернулся и уставился на него. Феликс заметил, как побледнели костяшки на руке, сжимавшей топор. Истребитель сплюнул на землю.
— Не спрашивай! — угрожающе сказал он.
— Я это только что сделал, — ответил Феликс. — Если я собираюсь рисковать своей жизнью в сражении с ними, то хочу знать, почему это делаю. Кто они и почему вы их так ненавидите?
Готрек надолго замолчал. Феликс гадал: собирается ли гном ответить ему или же проклясть его и отправить восвояси.
— Я не ненавижу их, — в конце концов, сказал Готрек. Сложная смесь эмоций слышалась в его голосе: печаль, смущение и ненависть. — Я ненавижу то, что создало их. Я ненавижу то, что говорит в них обо мне.
Запутанный, Феликс посмотрел на него сверху вниз. Пока они шли вверх по долине, Готрек продолжал говорить.
— Давным-давно мы, гномы, стоим против Сил Старой Тьмы. С Зари Веков и до Конца Времён мы были отмечены, как их величайшие враги, и не зря. Казалось, мы были неподвластны искажающей силе, что была величайшим оружием Хаоса. Не было среди детей гномов тех, кто рождался со следами мутации. Наши войска не превращались в шаркающие ужасы, когда прилив Хаоса тёк над ними.
Он посмотрел на далёкие горы.
— Мы думали, что неподвластны силе Великого Изменителя. Это было источником нашей гордыни. Другие расы, такие как короткоживущие люди, или коварные, изнеженные эльфы могли пасть под его влиянием, но не мы.
Готрек горько рассмеялся: — Как и многое другое, что давало нам гордость, иммунитет к Хаосу сыграл с нами злую шутку. Во время последнего великого вторжения Хаоса некоторые из наших армий попали в искривляющие шторма более свирепые, чем все могли вспомнить. Они исчезли, и мы думали, что они мертвы.
Феликс понял, что произошло дальше: — Однако они не были мертвы, — сказал он.
— Ты прав, человечий отпрыск. Вскоре мы услышали рассказы от одетых в чёрное гномов, что пришли из Пустошей. Когда мы послали войска, чтобы помочь нашим союзникам, то обнаружили, что это правда. Вся мошь Великого Изменителя была обрушена на наши армии — и они изменились. Наши воины столкнулись со своими собственными сородичами, изменёнными и одержимыми. Ты не можешь представить себе каким ужасом стали те гномы, человечий отпрыск.
Истребитель троллей замолчал, погрузившись в задумчивую тишину. Они продолжили свой путь в сгущающемся мраке. Далеко-далеко на севере Феликс разглядел танцующее сияние радуги, что знаменовала собой начало Пустошей Хаоса.
С последним ударом Феликс срезал своего противника. Удивительное выражение благодарности появилось на его лице. Первое, что заметил Феликс, столкнувшись с ними, — это выражение чистого мучения на их лицах.
Последние крики умирающих стихли. Феликс оторвал взгляд от трупа гнома-альбиноса, которого он убил. Его рука болела. Оторвав от плаща кусок ткани, он начал перевязывать глубокий порез. Феликс посмотрел на Готрека.
Истребитель выглядел так, будто только что вышел с бойни. Он был весь в крови и грязи. Большая часть крови была его собственной. Его гребень слипся. У его ног лежали шесть маленьких, мёртвых тел.
Готрек подошёл и встал рядом с Феликсом.
— Нам повезло, — сказал Феликс, — поймать их, упивающихся захваченным бренди.
Гном кивнул. То был рукопашный бой. Гномов казалось обуревала ненависть к самим себе, и они сражались, не думая о сохранении собственной жизни.
— Мы освободили их, — сказал Готрек.
— Что ты имеешь в виду?
Готрек указал на мёртвого гнома Хаоса, и Феликс заметил, как тот изменяется. Его острые клыки втянулись, а игольчатые зубы вновь приняли нормальный вид. Его бледность перестала быть болезненной. Он стал похож на обычного гнома.
— Их души борются против контроля Изменителя. Иногда в смерти они становятся свободными.
Слабый намёк на гордость послышался в его голосе. Он наклонился и закрыл глаза нома.
— Всё кончено. Отправляйся к предкам, брат. Твой дух свободен, — мягко сказал Истребитель Троллей.
Натан Лонг
Красный снег
Не переведено.
Лори Голдинг
Обервальдский потрошитель
Не переведено.
Джош Рейнольдс
Кровавый спорт
Визг эхом разносился над миром, отражаясь от вершин Серых Гор. Это был вопль дикой животной агонии, остановивший полёт воронья и заставивший лошадей натянуть удила. Эхо визга затихло, и василиск упал, змеевидный хвост трепетал, его неестественный ихор окрасил суровую почву. Копыта резко опустились, впечатавшись в голову зверя, размозжив череп чудовища и отбрасывая уже безжизненное тело.