ты меня не простишь. У меня были тысячи грез, и в каждой из них была ты.
Тобиас подтягивает меня к себе, заключив в объятия. Медленно приподняв футболку, которую я заправила в джинсы, он проводит теплыми ладонями по моей спине и ласкает подушечками пальцев крылья.
– Это, – он гладит меня по спине, – самое, на хрен, худшее, что я делал другому человеку, но… – Тобиас глотает. – Ты единственное, что я украл для себя. Я позволил ревности испортить все в самом начале, а смерть Доминика уничтожила остальное, – умоляюще на меня глядя, признается он. – Когда я увидел брата у тебя на руках, когда увидел, в каком ты ужасе от случившегося, я не мог смириться с неизвестностью, не зная, потеряю ли следующей тебя. Я не мог с этим справиться. Никогда в жизни не испытывал такого ужаса. У меня осталась только ты. Но я хотел тебя в прошлом и хочу тебя сейчас. Но еще сильнее хочу стать достойным тебя человеком. Я ничего не могу повернуть вспять. И чувствую себя самым ужасным человеком на свете. Я совершал по отношению к тебе такие поступки, за которые ты не обязана меня прощать. И в голове не укладывалось, что ты любила меня, когда вернулась в Трипл-Фоллс после всего ужаса, что я заставил тебя пережить. Я поверить не мог, что ты смотришь на меня как раньше, тем же взглядом. – Тобиас в неверии качает головой, проводя большими пальцами по моей спине. – Может, это и не счастливый финал, но финал хороший, если мы со всем разберемся, согласна? Прости, что мне понадобилось так чертовски много времени, но я ни разу, ни минуты не надеялся, что ты простишь меня и снова захочешь быть со мной. – В его глазах появляются слезы. – Мы не можем вернуть его к жизни, ты не сможешь простить меня за все, но, черт возьми, мы можем попробовать стать… теми, кем мы прокляты быть. Мне плевать, насколько ненормальная пара из нас выйдет, если ты будешь со мной.
– П-п-почему, – я прочищаю горло, – почему сейчас?
– Потому что я болен любовью к тебе и еле выжил, потеряв тебя дважды. Я не хочу проживать ни одного финала, если в нем не будет тебя.
Я упираюсь рукой в его грудь и пытаюсь оттолкнуть.
– Тобиас…
– Я только начал доказывать, что достоин тебя. Позволь мне. Позволь, пожалуйста. Если ты больше никогда не скажешь мне о своей любви, то, значит, я это заслужил и просить не стану. Ни единого раза. Но твое сердце я хочу сильнее всего, Сесилия. Не твое прекрасное лицо или тело – меня влечет твое сердце. Твое сердце – самое прекрасное, что в тебе есть, твое сердце делает тебя самым моим достойным противником. – Тобиас прижимается к моей шее. – Пожалуйста. Боже, пожалуйста, Сесилия, позволь мне наконец любить тебя так, как ты того заслуживаешь. – Он отстраняется, его слова пробивают мою броню, проникают под ткань и кожу, вбиваются прямо в сердце.
Я качаю головой, удивляясь собственной глупости.
– Ты вынудил отпустить тебя. Ты просишь слишком многого.
– Думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, я не пытался отговорить себя, чтобы избавить тебя от моей алчности? – Тобиас поднимает голову и смотрит мне в глаза. – На следующий день после твоей помолвки я отправил письмо с предложением выкупить «Хорнер Тех». Это был мой единственный ход. И когда не получил ответа, решил, что ты проигнорировала мое письмо, потому что действительно забыла о прошлом. Зная, что другой мужчина заявил на тебя права и ты приняла его предложение, я понял: это один из худших, мать его, дней в моей жизни. И хотя тогда я был с Алисией, принимал очень дурные решения из-за ревности, и тот выбор был очень эгоистичным, минутной слабостью, поступком труса, но я так и не смог решиться на по-настоящему серьезные отношения с ней. – Тобиас кладет мою руку себе на грудь. – В день своего отъезда ты предоставила мне выбор: вести себя как трус или стать королем. – Он отпускает меня, вытаскивает из кармана шахматную фигуру и кладет ее мне в ладонь. – И ты была права, у тебя всегда было сердце королевы, но ты должна знать: мой единственный путь стать королем – это заслужить твою любовь.
Я внимательно смотрю на фигуру – ту, что стояла на доске отца. Фигуру, которая пропала, а я этого не заметила. В ночь моего приезда. Джин. Тобиас был там.
Я расстроенно вздыхаю.
– Ты невообразимый ублюдок.
– Твой ублюдок, – добавляет он, на его пухлых губах появляется слабая улыбка, хотя в глазах отражается волнение. Я чувствую захлестывающую его потребность. И на одно неосторожное мгновение позволяю себе восторжествовать. Он гладит пальцами мою кожу, держа в объятиях, и смотрит с нежностью, от которой щемит сердце.
Его сердце стучит напротив моего, желая, чтобы я повиновалась, и сколько бы лжи я ему ни говорила, оно все равно поверит. Этот мужчина – единственный, кто способен мне это дать. Тобиас заглядывает мне в лицо и смотрит сияющими глазами. Но я не стану облегчать ему задачу, пока он этого не заслужит.
– Мы будем постоянно спорить.
Он улыбается.
– Знаю.
– Ты безумец, раз решил пометить меня.
– Это я тоже знаю.
– Выходит, ты отошел от дел? – со страхом спрашиваю я. Потому что если это правда, то вместе с тем и величайшая ложь, которую он произнесет вслух. Братство – вся его сущность. Любая иная жизнь – жизнь во лжи. – Потому что я не хочу, чтобы ты бросал все из-за меня. Это не для тебя.
– Пока в длительном отпуске, а я охренеть как его заслужил.
– Я не позволю тебе бросить свое дело.
– А я не позволю тебе позволять мне. – Тобиас проводит руками по моему телу и говорит голосом, полным решимости. – Если ты уйдешь, я последую за тобой. Если передумаешь, заставлю тебя снова передумать. Каждый божий день я буду изо всех чертовых сил за тебя сражаться, чтобы ты больше не сомневалась, что сделала правильный выбор.
– Тобиас, больше никаких секретов между нами. Никаких недомолвок во благо, никаких игр, попыток защитить меня, потому что так для меня якобы лучше. Важные решения мы принимаем сообща.
Он кивает.
– Клянусь.
– Лжец.
В ответ вижу слабую улыбку.
– А ты единственная женщина, которая умела разоблачать мой блеф.
– Выходит, как только я проведу тебя по кругам ада, мы будем во всем этом вместе?
– Oui. – Тобиас неспешно кивает. – Мы всегда были вместе. Хотели мы того или нет.
Я киваю в ответ, и он взволнованно вздыхает и с силой прижимает