Читать интересную книгу Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921 - Уильям Аллен

Турецкие планы завоевания Восточного Кавказа вскоре стали ясны не только британцам, но и немцам. А уж немцы никак не хотели, чтобы эти намерения, которые могли сильно повредить их собственным планам, воплотились в жизнь. В апреле 1918 г., когда мечты Энвер-паши приобрели определенную форму, немцы уже расширяли свою оккупацию Украины и готовились взять под контроль северное побережье Черного моря. 20 апреля немцы вошли в Харьков и вскоре были уже в Севастополе и Ростове. Немецкий представитель, генерал фон Доссов, принимал самое активное участие в работе Батумской конференции, а полковник Кресс фон Крессенштайн, не очень дружелюбно относившийся к туркам после своего поражения в Палестине, появился в Тифлисе, где установил самые лучшие отношения с грузинскими членами закавказского правительства. В городе на Куре немецкий полковник обнаружил, что обстановка благоприятствует интригам, направленным на предотвращение захвата турками Баку.

Немцев совсем не интересовало, завершится ли Пантуранская кампания победой или потерпит провал. Однако они отчаянно нуждались в поставках бакинской нефти и были убеждены, что если город окажется в руках турок, то производство нефти резко сократится, даже притом, что все нефтепроводы перейдут под личный контроль Энвера и всех его ближайших и дальних родственников и сподвижников. В течение мая фон Крессенштайн развил в Тифлисе бурную деятельность и показал себя человеком, способным на все. Он хорошо понимал, что грузинские войска не смогут стать надежной преградой на пути турок, а если грузинские части начнут воевать под немецким флагом, турки будут недовольны. Стремясь замаскировать немецкое руководство грузинским ополчением, фон Крессенштайн мобилизовал всех мужчин немецкого происхождения в самом Тифлисе и вокруг него – от персонала своей дипломатической миссии до военнопленных и крестьян старых немецких поселений вроде Эленендорфа. А тем временем грузинские министры закавказского правительства решили, что только немцы сумеют защитить их национальные интересы. Их небольшие и плохо организованные военные силы, разбросанные между Поти, Кутаиси и Тифлисом, не способны были помешать туркам прибрать к рукам Закавказскую железную дорогу. Грузины были уверены, что, если турки сумеют войти в Грузию, их оттуда уже не выдворить.

У армян ситуация была совсем иная. Немцы не были заинтересованы в защите армянской территории, наоборот, им было выгодно, чтобы турки через Армению прошли в Северную Персию и не допустили захвата Баку британцами. Надеясь на то, что Британия в конце концов им поможет, армяне понимали, что им не остается ничего другого, как воевать с захватчиками. Более того, армяне боялись, что даже простой проход турецких войск по их территории подтолкнет мусульман, живших на их южной и восточной границах, к новой резне. Находясь под угрозой неминуемого вторжения с запада и возникновения кровавых конфликтов на национальной почве в тылу, армяне понимали, что даже капитуляция лишь отсрочит истребление – или скорее полное уничтожение – их народа. В мае 1918 г. перспектива полной победы западных держав казалась ереванским наблюдателям весьма призрачной. Редко какому народу приходилось сталкиваться с такой безнадежной и отчаянной ситуацией, в какой оказались армяне в начале лета 1918 г.! Турки тем временем торопились осуществить свои грандиозные планы, и, пока шли переговоры, а перемирия по-прежнему не было, они занимали районы, лежавшие за Арпа-Чаем.

Для закавказского наступления турки имели девять хорошо экипированных пехотных дивизий – от 55 до 60 тыс. закаленных в боях пехотинцев плюс несколько тысяч бойцов нерегулярных войск, которые в горной стране, где должны были вестись бои, были незаменимы для проведения отвлекающих маневров и создания угрозы для коммуникаций численно превосходящего противника[323].

Впрочем, учитывая обширные замыслы турецкого руководства, этих войск было совершенно недостаточно для выполнения поставленных перед ними задач. Так, для борьбы с армянской армией (две группы которой располагались, соответственно, под Александрополем и Ереваном) было выделено пять дивизий из девяти. Поэтому численное превосходство турок не было подавляющим. Против 30 тыс. турецких пехотинцев армяне могли выставить около 20 тыс. стрелков – не всегда дисциплинированных и боеспособных, но зато стойких в бою и храбрых, поскольку они хорошо знали, что защищают родной дом[324].

Численное соотношение обеих армий и, в особенности, характер частей, входивших в состав армянской армии, которые по большей части состояли из добровольцев, имевших богатый опыт партизанской войны и отличное знание той местности, где должны были происходить сражения, натолкнули армянское командование на мысль об организации партизанской войны. Следует отличать войну боевиков, которую ведут небольшие группы вооруженных людей, способных быстро рассеиваться по местности, от партизанской войны, в которой участвуют компактные мобильные отряды по 500–1500 человек, вооруженные полевыми орудиями и пулеметами. Условиям времени больше отвечала последняя, поскольку железные дороги и главные грунтовые пути, безопасность которых нужно было обеспечить еще до того, как армия двинется на завоевание Баку, проходили по долинам, окаймленным высокими горными массивами. Эти массивы могли легко оборонять небольшие активные отряды; кроме того, они предоставляли убежище для армянских крестьян, которые при подходе турок бросали свои дома и бежали в горы. Для такой войны у армян были замечательные командиры: знаменитый партизанский вождь Андраник, а также Амазасп и Дро. Партизанская война конечно же не могла помешать туркам захватить главные линии коммуникаций, но она позволяла сильно затруднить и даже на какое-то время прекратить эксплуатацию этих линий. Такая стратегия отвечала также политическим требованиям ситуации в стране, главным образом обеспечивая ее крестьянскому населению убежище в тех районах, которые было трудно завоевать из-за изменения текущего международного положения. Партизанская война могла бы обезопасить армянские высокогорья летом 1918 г., воодушевить и подвигнуть армян на борьбу, а также создать серьезные препятствия для организации и проведения турецкого наступления на Баку и Каспий. Но, к сожалению для армян, пока только что созданное правительство этой страны занималось дипломатическими экспериментами, их военные лидеры тешили себя иллюзиями, что под их командованием находится «регулярная» национальная армия, которой надо командовать в соответствии с классическими правилами «регулярной войны».

Армяне, все еще ожидавшие результатов дипломатических переговоров в Батуме, были искренне изумлены, узнав, что турки неожиданно начали второй этап своего закавказского наступления. В ночь с 14 на 15 мая они обнародовали на мирной конференции в Батуме свой ультиматум с требованием, чтобы армянская армия в двадцать четыре часа оставила Александрополь и отошла на линию, расположенную в 40 км к востоку от этого города. Не дожидаясь ответа, на рассвете 15 мая они перешли Арпа-Чай и двинулись в сторону шоссе Тифлис – Александрополь. Армянские части начали поспешно и беспорядочно отходить из Александрополя в Дилижан. Как и в Карсе, врагу были оставлены огромные запасы вооружения и продовольствия[325].

Штаб генерала Назарбекова находился в Каракилисе, расположенном в 55 км к востоку от Александрополя. Через него проходили железная дорога на Тифлис и шоссе на Дилижан. Он издал следующий приказ:

а) 1-й стрелковой дивизии (двенадцать батальонов) и 8-му стрелковому полку (шесть батальонов) оборонять линию, проходящую западнее станции Амамли, откуда ответвляется шоссе на Ереван;

б) Эрзерумскому, Эрзинджанскому, Хинисскому и Каракилисскому добровольческим полкам (восемь батальонов) и двум кавалерийским полкам (1000 сабель) идти на юг по шоссе в Ереван в качестве подкрепления Ереванской группы войск;

в) Дорийскому и Ахалкалакскому добровольческим полкам (четыре батальона) под командованием Андраника занять позицию в Гюллю-Булаке, где от шоссе Александрополь – Тифлис отходит дорога на Тифлис и Ахалкалаки.

Поскольку Ереван был столицей Армении, избежать отправки туда подкреплений было невозможно; а главные силы, стоявшие в Амамли, еще имели возможность соединиться с Ереванской группой, пройдя по шоссе Дилижан – Ереван. Идея послать фланговую группу Андраника в Гюллю-Булак была очень удачна, но эта группа была слишком слаба, чтобы оказать реальную помощь при проведении операций регулярных войск.

Захватив Александрополь, турки заполучили в свои руки очень важный железнодорожный узел, где ветка, идущая из Сарыкамыша и Карса, соединялась с главной дорогой Тифлис – Джульфа. Тем не менее необходимо было отбросить армянские части, прикрывавшие транспортный узел Амамли, который контролировал другой путь на Ереван и Эчмиадзин, огибавший с севера и востока массив Алагёз. Турки решили также ударить по группе Андраника в том месте, где ответвляется дорога на Тифлис и Ахалкалаки. 5-я Кавказская дивизия двинулась на Андраника, а 36-я с частями 9-й сосредоточилась в районе Амамли, намереваясь ударить по армянским позициям, защищавшим город. Здесь 21 и 22 мая турки, имевшие незначительное численное преимущество, без труда отбросили главные силы Назарбекова. Армянский командующий приказал отойти к Каракилисе и стоять там до конца. 24-го одно из его подразделений контратаковало турок и отбросило их авангард к Амамли.