Читать интересную книгу Облачный атлас - Дэвид Митчелл

— Пока не знаю.

66

Меган Сиксмит сидит на низкой скамейке в Музее современного искусства Буэнас-Йербаса и глядит на огромное, по-медвежьи грубое лицо старой дамы, образованное переплетением серых и черных линий на холсте, больше ничем не тронутом. Будучи единственным образцом фигуративной живописи в зале с Поллоком,[218] де Кунингом[219] и Миро,[220] этот портрет тихо тревожит. «Смотри, говорит она, — думает Меган, — на свое будущее. Когда-нибудь твое лицо тоже станет таким, как у меня». Время оплело ее кожу паутиной морщин. Мышцы в одних местах провисли, в других натянулись, веки набрякли и опустились. На шее у нее нить жемчужин, скорее всего, самого низкого качества, а волосы всклокочены после целого дня возни с внуками. «Но она видит то, что мне недоступно».

Рядом с ней садится женщина примерно ее возраста. Ей стоило бы умыться и переодеться.

— Меган Сиксмит?

Меган смотрит на нее искоса.

— Луиза Рей?

Та кивает в сторону портрета:

— Она мне всегда нравилась. Мой отец был с ней знаком — я имею в виду, в жизни. Она выжила после Холокоста и осела в Буэнас-Йербасе. Держала пансион в португальском квартале. Сдавала комнату художнику.

«Мужество произрастает повсюду, — думает Меган Сиксмит, — словно сорняки».

— Джо Нейпир сказал, что вы прилетели сегодня из Гонолулу.

— Он здесь?

— Вот тот, позади меня, в хлопчатобумажной рубашке. Притворяется, что рассматривает картину Уорхола,[221] а на самом деле приглядывает за нами. Боюсь, его паранойя оправдана.

— Да. Мне надо убедиться, что вы та, за кого себя выдаете.

— Счастлива это слышать. Что предложите?

— Как назывался фильм Хичкока, который больше всего нравился моему дяде?

Женщина, утверждающая, что она — Луиза Рей, на мгновение задумывается и улыбается.

— Мы говорили о Хичкоке в лифте — наверное, он написал вам об этом, — но не помню, чтобы он называл свой любимый фильм. Он восхищался бессловесным отрывком из «Головокружения», где на фоне видов Сан-Франциско Джимми Стюарт преследует таинственную женщину до портового района. А еще ему нравилась «Шарада» — я знаю, что это не Хичкок, но его позабавило, когда вы сказали, что у Одри Хепберн «крыша течет».

Меган откидывается на спинку скамьи.

— Да, мой дядя упоминал о вас в открытке, которую прислал из отеля аэропорта. Она была взволнованной, беспокойной, пестрела фразами типа «Если со мной что-нибудь случится» — но не имела никакого отношения к самоубийству. Ничто не могло заставить сделать Руфуса то, о чем заявляет полиция. — «Спроси ее и перестань, ради бога, так дрожать». — Мисс Рей… думаете, моего дядю убили?

— Боюсь, я это знаю наверняка, — отвечает Луиза Рей — Мне очень жаль.

Убежденность журналистки не оставляет сомнения. Меган глубоко вздыхает.

— Я знаю о его работе на Приморскую корпорацию и Министерство обороны. Целиком его отчета я не видела, но проверяла его математические расчеты, когда навещала Руфуса в июле. Мы правили работы друг друга.

— Министерство обороны? Энергетики, вы хотели сказать?

— Обороны. Побочным продуктом реактора «ГИДРА-зеро» является уран, который можно использовать для производства боеголовок. Уран высшего качества и в огромных количествах.

Меган дает Луизе возможность осознать новый расклад.

— Так что вам требуется?

— Отчет, только отчет сокрушит Приморскую корпорацию на общественном и правовом поле. И, между прочим, спасет мою собственную шкуру.

«Довериться этой незнакомке или встать и уйти?»

Цепочка держащихся за руки школьников шумит вокруг портрета старой женщины. Под звук короткой речи гида Меган негромко произносит:

— Руфус хранил свои научные работы, данные, заметки, первоначальные наброски и прочее на «Морской звезде» — своей яхте — для дальнейшего их использования. Его похороны состоятся на следующей неделе, завещание до тех пор оглашаться не будет, так что этот тайник останется пока нетронутым. Я могла бы поспорить на что угодно, что он хранил на борту и копию отчета. Возможно, люди из Приморской корпорации уже прочесали судно, но на «Морской звезде» есть одна штуковина, о которой нигде не упоминается…

— Где сейчас стоит «Морская звезда»?

67

КОРОЛЕВСКАЯ ЭСПЛАНАДА МЫСА ЙЕРБАС

ГОРДИТСЯ БЫТЬ ПРИСТАНЬЮ

ДЛЯ «ПРОРОЧИЦЫ» —

НАИЛУЧШИМ ОБРАЗОМ СОХРАНИВШЕЙСЯ

ШХУНЫ В МИРЕ!

Нейпир паркует взятый напрокат «форд» возле обшитого досками здания клуба, которое некогда было эллингом. Ярко освещенные окна выставляют напоказ гостеприимный бар, а под вечерним ветром жестко шуршат морские флаги. Когда Луиза и Нейпир проходят через клубный сад и спускаются по лестнице на обширную эспланаду, с дюн доносятся смех и собачий лай. Трехмачтовое деревянное судно силуэтом вырисовывается на фоне меркнущего востока, возвышаясь над лоснящимися стекловолоконными яхтами вокруг него. На пристанях и яхтах движутся люди, но их немного.

— «Морская звезда» пришвартована к самому дальнему от клуба причалу, — Луиза сверяется с картой Меган Сиксмит, — за «Пророчицей».

Корабль девятнадцатого века и в самом деле прекрасно отреставрирован. Несмотря на их миссию, Луизу отвлекает странное притяжение, которое заставляет ее на мгновение остановиться, взглянуть на его такелаж, прислушиваться к скрипу его деревянных костей.

— В чем дело? — шепчет Нейпир.

«В чем дело?» — пульсирует родимое пятно Луизы. Она хватается за края этого эластичного мгновения, но они исчезают в прошлом и будущем.

— Ни в чем.

— Бояться — это правильно. Я и сам боюсь.

— Да уж.

— Мы почти пришли.

«Морская звезда» стоит именно в том месте, что указано на карте Меган. Они взбираются на борт. Нейпир вставляет скрепку в дверь каюты и сует в щель палочку от эскимо.

— Спорим, вы научились этому не в армии.

— Проиграете. Из домушников получаются находчивые солдаты, а призывная комиссия не была особо разборчивой… — Щелчок. — Готово.

В опрятной каюте — ни единой книги. Встроенные электронные часы перепрыгивают с 21.55 на 21.56. Тонкий, как карандаш, луч нейпировского фонарика останавливается на навигационном столе, установленном поверх миниатюрного бюро.

— Посмотрим там?

Луиза вытаскивает ящик.

— Вот оно. Светите сюда. — Множество скоросшивателей и папок. Одна из них ванильного цвета, привлекает ее взгляд. «Реактор ГИДРА-зеро — Рабочая испытательная модель — Глава проекта доктор Руфус Сиксмит». — Есть! Что с вами, Джо? Вам плохо?

— Нет. Это всего лишь… оттого, что все обошлось так хорошо и так просто.

«Значит, Джо Нейпир умеет улыбаться».

Какое-то движение в дверном проеме каюты; кто-то закрывает собою звезды. Нейпир улавливает тревогу Луизы и быстро оборачивается. В свете фонаря Луиза видит, что сухожилие на запястье киллера дергается, раз и другой, но выстрелов не слышно. «Заело предохранитель?»

Джо Нейпир издает икающий звук, тяжело оседает на колени и ударяется головой о стальную ножку навигационного стола.

Он лежит неподвижно.

У Луизы сохраняется одно лишь чуть приметное чувство того, что она — это она. Фонарик Нейпира катается по полу из-за легкой зыби, и луч вращается, высвечивая его искромсанный торс. Его живая кровь растекается бесстыдно быстро: бесстыдно алая, бесстыдно блестящая. Снасти свистят и хлопают на ветру.

Киллер закрывает за собой дверь каюты.

— Луиза, положи отчет на стол. — Голос его добродушен. — Не хочу, чтобы на нем была кровь.

Она повинуется. Лица мужчины не видно.

— Ну, пора тебе примириться со своим Создателем.

Луиза ухватывается за стол.

— Вы — Билл Смок. Это вы убили Сиксмита.

Темнота отвечает:

— Гораздо более могучие силы. Я лишь направил пулю.

«Соберись».

— Вы следовали за нами от самого банка, были в подземке, в музее…

— Смерть всегда делает вас такой разговорчивой?

Голос Луизы дрожит:

— Что значит — всегда?

68

Джо Нейпир плывет в стремительном потоке.

Перед его померкшим взглядом парит призрак Билла Смока.

Он сам уже более чем наполовину умер.

Снова, сминая безмолвие, приходят слова. «Он убьет ее».

«Этот тридцать восьмой у тебя в кармане».

«Я исполнил свой долг. Бога ради. Я умираю».

«Эй. Ступай и расскажи Лестеру Рею о долге и умирании».

Правая рука Нейпира дюйм за дюймом подбирается к пряжке. Он не может понять, то ли он младенец в люльке, то ли мужчина, умирающий в своей постели. Ночь на исходе, нет, жизнь. Нейпиру часто хочется поддаться отливу, но рука его отказывается забывать. Рукоять пистолета ложится ему в ладонь. Его палец входит в стальную петлю, и его намерение озаряется вспышкой ясности. «Спуск, да, вот он. Вытяни ее. Теперь медленно…