Глава 12
Конечно же, помимо Семейных советов и дебатов в Профсоюзе существовал еще один уровень принятия решений. Не выпячивая себя, не привлекая внимания, ни на чем не настаивая и не пытаясь перетянуть рычаги власти в сторону личной выгоды, почти в каждой Семье тихо работала группа людей, руководитель которой имел право давать советы непосредственно главе. Порой такого человека в шутку называли «консильери», отдавая дань известному роману Марио Пьюзо. У Фишеров роль «консильери» исполнял Кирилл Мягков.
Как прямой наследник, Саймон обладал правом присутствовать на беседах отца и Кирилла. Поначалу он не видел в этом смысла – как и во многом в Семейной иерархии. Он зевал, слушая о хитрых отлаженных механизмах контроля, о сдержках, противовесах, уступках и компромиссах – обо всем этом управляемом хаосе большой лоцманской игры. Теперь же приходилось с боем выцарапывать у собственной памяти все те многоуровневые доводы, риторические приемы и даже выражения лица, к которым прибегал «серый кардинал» Мягков.
Ворона, подобранная рачительным крестьянином из старого анекдота, оказалась вполне живой. «При-и-игоди-и-илась».
Рабочий кабинет Ла Лобы, которому с трудом подходил его статус, отлично подходил самой своей владелице. Неширокая, вытянутая вдоль основной оси «Группера» каюта, противоперегрузочный ложемент в углу, дверь в санблок. Стол с голопроектором стратегического ИИ – проще и старше, чем в катере у Оосавы, но все еще довольно серьезный. Только над ложементом висел прямоугольник черно-белого пластика, разбивавший лаконичный ритм интерьера. Кажется, плоская фотография – либо старинная, либо под старину. Приглядываться Саймон счел невежливым.
Моди устроился немного сбоку. Он поймал табурет, вылезший из стены, и тут же вольготно на нем откинулся, скрестив длинные ноги – мол, я здесь лишь гость, но частый. Ла Лоба встала с торца стола, слегка нависая над проекцией чего-то технического. Лоцман вежливо сел напротив.
– Ты поговорил со своими, – в голосе не звучало вопроса. – Они живы, целы, мы оказываем медпомощь. Это правильно: мы, напомню, не палачи.
– Я уже слышал, – кивнул Саймон, выбирая тон помягче и понейтральнее. – Теперь я еще и убедился. Искреннее спасибо. Эти люди в зоне моей ответственности как лоцмана. А пару минут назад к тому же перешли под мое, как представителя Четвертого комитета ООН, командование.
Лицо господина Джахо Ба дрогнуло. Он сменил позу и подался вперед.
– Значит ли это…
– Позже, – оборвать пройдоху и не получить удовольствие в процессе оказалось сложно. – Сейчас у меня очень важный вопрос. К вам обоим.
Капитанша кивнула. Похоже, она ждала и догадывалась. Моди решил не рисковать и повернул голову вполоборота, беззастенчиво изучая черно-белое фото.
– В процессе атаки на мое судно Фогельзанг применил неизвестный подавитель способностей лоцмана. – Канцелярские обороты задавали темп. – Позже аналогичные средства использовали на иных маршрутах. Не спорю, тактика оказалась эффективной: вы бы видели отчеты Второго комитета… Экономика Систем получила серьезный пинок – не по шарам, но вполне по заднице. Вопрос же мой таков: чья это была гениальная идея?
Ни одной нотки угрозы, никакого давления. Саймон старательно копировал тусклые благожелательные интонации Мягкова, надеясь, что это удается ему хотя бы вполовину. И похоже, работало: «пираты» начали переглядываться, словно нашкодившие подростки.
Впрочем, Ла Лоба быстро пришла в себя. Встряхнувшись, подобно обрызганной автополивом кошке, она закусила угол губы, хмыкнула и подняла бровь – ту, что со шрамом.
– В следующий раз никаких Фишеров в моем плену… Но вопрос требует ответа. Идея действительно вышла спорная. Мы прорабатывали ее не меньше месяца. Только взвесив все за и против, опробовав на собственном корабле и убедившись, что даже в самом крайнем случае до самого крайнего случая не дойдет, я дала добро. Хотя, строго говоря, все, что приносит Бернар, следует брать рукой в кольчужной перчатке…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сбоку раздался невнятный звук. Изящная фигура в оранжевом отчаянно махала фиолетовыми рукавами, пытаясь ухватиться за гладкую стену и не сверзиться с табурета. Зрелище вышло комичным; Саймону пришлось быстро и резко договариваться с каждой мимической мышцей, чтобы не выдать себя.
– «Бернар приносит», значит?! – в голосе Моди звучали неподдельные эмоции. Казалось, он дал им волю впервые, и теперь не мог взять обратно под контроль. – Конечно, Бернар, кто же еще?! Тебе мало было моего публичного унижения, Сперанца, теперь ты устраиваешь приватный показ? Слушайте ее, господин Фишер, слушайте! Вот так наш пламенный и бескорыстный лидер очерняет людей под своим флагом: в одно слово, без сомнений и колебаний!
– Я не люблю комедии. – Ла Лоба нахмурилась. – И пустой болтовни тоже не люблю. В чем я не права?
– Да во всем! – взвыл обретший наконец равновесие Моди. – Ко мне приходит один из твоих putos[110] и говорит, мол, а прикольно было бы этих лоцманов пощипать за перья. А как их пощиплешь, возражаю я, ежели эти majmok[111] прыгают выше, чем мы ползаем? Не сливай охладитель, Моди, продолжает этот cabron[112], у Ла Лобы есть пара умников. Собрали такую штуку, что жахнет по темечку любому прыгуну. Ты, главное, поддержи на сходке, дай понять, что в деле. Работа предстоит тонкая, нам без твоих связей полный ноль. В накладе, ясен тритий, не останешься. Ну, я поприкидывал – и пошел. А оказалось – понес. Так, что ли?
– Ерунда какая-то. – Лоб хозяйки бороздили все новые морщины. – Я отчетливо помню, как на «сходке» – на общем сборе – ты фонтанировал идеями: что, куда, как. И конкретные чертежи потом упали от этого твоего… как бишь его…
Она смахнула чертеж из объема над столом, вывела туда меню смарта и углубилась в него, что-то энергично разыскивая. Моди взгромоздился на табурет плотнее и обхватил себя руками, словно горгулья модных расцветок. Саймон начинал догадываться, но молчал.
– Ты не поверишь, но контакт стерт.
Голос у госпожи Виго стал ровным, холодным, опасно негромким. Ее собеседник отлип от сиденья, подошел к проектору и скинул в его поле пару кадров со смарта.
– Он?
Молчаливый кивок, пронзительный, пытливый взгляд. Но теперь Моди снова вернулся к самому себе. Вернее, к той маске, которую успешно носил все эти годы и которая зарабатывала ему основной доход: репутацию, связи, влияние. Темный изящный палец покрутился вокруг лица в кадре:
– Этот viado[113] торговал той самой идеей про лоцманов и их перья. Сдается мне, Сперанца, нас обоих провернули на одном и том же Schwanz[114]…
Саймон ожидал чего-то похожего на инвективный взрыв, случившийся с Анжело Оосавой, когда Магда со товарищи ушмыгнула у того прямо из камеры. Но Сперанца Виго лишь сильнее побледнела, двинула желваками и стиснула пальцы на краю столешницы.
– Внимание всем, – таким тоном мог бы говорить настоящий киборг. ИИ-стратег замигал алой рамкой циркулярного вещания. – Я перевожу системы безопасности в параноидальный режим на ближайшие два часа. Также прошу всех принять следующие изображения… Еще есть? – это уже к Моди. Тот кивнул и сбросил целый архив статичных тридов, а также пару файлов в движении. – Возможно, этот человек маскируется. Возможно, он уже покинул Encarnacion. Я хочу знать, с кем он общался, о чем, кто его видел последний раз и где. Высший приоритет!
Вот такую Ла Лобу мог бы испугаться и Мягков. Вероятно. Предположению не хватало для проверки самого важного: Кирилла собственной персоной. Саймон обнаружил, что с усилием улыбается и держит спину, не давая той скрючиться под весом авторитета капитанши. Удавалось, признаться, тяжко.