Читать интересную книгу Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

Как водится, первая встреча была «прощупывающей». Цэрэушник интересовался взглядами Баранова, его оценками политической реальности, финансовым положением. Расходились два шпиона вполне довольные друг другом.

Следующее рандеву было уже совершенно конкретным. Брэдфрд предложил Баранову поработать на Лэнгли, взамен пообещав вывезти всю его семью в США. Были оговорены и тарифные ставки: 25 тысяч долларов «крот» получал незамедлительно — по тысяче каждый месяц. В случае активной работы зарплата вырастала до двух «штук».

Через несколько дней полковник ГРУ, получивший кодовое имя Тони, прибыл в Москву. В июне 1990-го он подал сигнал о полной боевой готовности: в заранее определенной телефонной будке возле станции метро «Кировская» («Чистые пруды») нацарапал ножом на телефоне несуществующий номер.

Помимо порчи автоматов, у шпиона были и другие условленные сигналы. В частности, на стене дома по улице Плющиха он должен был оставить след ярко-красной губной помады (привет от «Трианона»!). Но произошел непредвиденный конфуз: аккурат после того, как он мазнул помадой, стена была аккуратно закрашена.

Баранову фантастически не везло. В другой раз, когда он заложил контейнер с разведданными, строительные рабочие закатали тайник новым слоем асфальта. Собранные с огромным риском сведения оказались навеки погребенными.

Лишь в июле московской резидентуре ЦРУ удалось тайно вывезти из посольства заместителя резидента Майкла Салика. Аудиенция состоялась 11 июля 90-го года на железнодорожной платформе «Маленковская».

Тони были переданы инструкции по поддержанию дальнейшей связи, две тысячи рублей, предназначенных для покупки радиоприемника, а также от него потребовали добыть данные о находящихся в распоряжении ГРУ бактериологических препаратах, вирусах и микробах.

Следующее рандеву состоялось лишь в апреле 91-го. Полковник уже начал паниковать, даже оставил в тайнике письмо, где выражал недоумение и просил денег на ремонт личного автомобиля. Ссуду ему выплатили, но рекомендовали больше не пользоваться тайниками, принимать инструкции только по радио.

Разведчик-профессионал, он начал понимать, что все обещания вывезти семью на Запад — блеф, и нервы его не выдержали.

К этому моменту на счету в австрийском банке у него накопилось уже порядка 60 тысяч долларов. Взяв на пару дней освобождение от службы (в Москве шпион работал «под крышей» Министерства внешней торговли), он купил авиабилет в Вену и оформил фальшивый загранпаспорт — как имеющему доступ к гос-секретам Баранову воспрещался своевольный выезд за рубеж.

Полковник ГРУ был арестован при прохождении пограничного контроля в «Шереметьево-2». На первом же допросе в военной контрразведке он «раскололся» и полностью признал свою вину.

Существует несколько версий того, как контрразведчики вышли на Баранова. Первая, наиболее простая, была предложена самими чекистами. В ходе оперативной разработки московской резидентуры ЦРУ «наружна» заметила повышенный интерес «объектов» к телефонной будке у «Кировской». Автомат был взят под контроль, и вскоре в таксофоне засекли Баранова. Спустя неделю он вновь был заснят в будке. Сопоставив время появления гээрушника с моментом выездов в город сотрудников резидентуры, в КГБ приняли решение: вести Баранова.

Другая версия обыденней. Дескать, таможенники, удостоверившись, что его загранпаспорт поддельный, попросту задержали нарушителя. Попав в руки контрразведчиков, Баранов струсил и признался во всем.

Не менее достоверна и третья версия: шпион угодил в поле зрения КГБ, когда продал собственные «Жигули» за две с половиной тысячи дойчмарок. На дворе стоял 90-й год, и подобные действия легко подпадали под статью 88 Уголовного кодекса.

Существует и четвертое объяснение: Баранова выдал наш агент в ЦРУ Олдрич Эймс.

Но так ли уж важна причина? Главное в том, что в декабре 1993 года Вячеслав Максимович Баранов предстал перед Военной коллегией Верховного Суда. Он был приговорен к шести годам лишения свободы с учетом предварительного заключения. Срок истекает 11 августа 1998-го.

Председательствовал на процессе генерал-майор юстиции В. Яськин. Тот самый, что два года спустя судил «коллегу» Баранова Владимира Лаврентьева. Как видно, простоев у генерала не бывает.

ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СПРАВКИ: в 1994 году, в результате комплекса оперативных мероприятий из РФ были выдворены советник посольства США в Москве, резидент ЦРУ Дж. Моррис; советник посольства Великобритании в Москве, резидент СИС Дж. Скар-летт; захвачен с поличным кадровый сотрудник БНД Б. Планк. Обезврежены сотрудники и агенты разведок Ирана, Иордании, КНР, КНДР и некоторых других государств. В связи с агентурной деятельностью на территории РФ и Республики Беларусь два турецких разведчика объявлены персонами нон грата. Пресечена противоправная деятельность пяти представителей грузинских и трех — армянских спецслужб.

«КРОТЫ» МЕНЯЮТ КУРС

ГОРЬКОЕ ПОХМЕЛЬЕ

Михаил Бутков всегда и во всем старался быть первым. Родившись в семье кадрового офицера ГРУ, он с детства привык добиваться успеха. Институт военных переводчиков окончил с красным дипломом. В армии, куда его призвали уже офицером, был отличником боевой и политической подготовки и получил настолько блестящую характеристику, что местный особист рекомендовал Михаила в органы государственной безопасности. Так Бутков угодил во внешнюю разведку.

Учеба в Краснознаменном институте разведки имени Андропова тоже давалась легко. Парторг группы, он окончил КИР также с красным дипломом и через полгода — год был направлен в командировку в Норвегию в качестве корреспондента газеты «Рабочая трибуна». (В отличие от многих своих коллег — «журналистов» он регулярно печатался в родном издании.) Работая по линии ПР (политическая разведка), Бутков ездил по всей стране, установил полезные контакты. В Норвегии — северном форпосте НАТО — советскую разведку интересовало слишком многое.

Товарищи предрекали Михаилу большое будущее, но…

В Осло он приехал с женой и двумя дочерьми. Однако что-то в совместной с Мариной жизни не ладилось. Возможно, причина крылась в том, что Бутков женился не по любви. Его избранницей была девушка из той же социальной среды, дочь гэрэушника, и, скорее всего, их бракосочетание произошло благодаря инициативе родителей.

Но разводиться супруги не спешили. Для Бутко-ва расставание с Мариной означало проработки у начальства и отзыв из заграницы. Марина же хотела сохранить дочерям отца. И тут на горизонте появилась ОНА.

В далекой сумрачной Норвегии, где магазины слишком дороги, а люди чересчур холодны, советские люди старались держаться особняком. В первую очередь, конечно, молодежь. Так Бутков и познакомился с четой Гремицких. Глава семьи работал в посольстве атташе, Мария же служила в представительстве Интуриста. Но если в паре Бутковых лидером был именно Михаил, то у Гремицких всем заправляла Мария. Дочь полковника КГБ, выросшая за границей, она привыкла к хорошей жизни, да и по натуре была женщиной сильной и очень волевой — что называется, «бой-баба».

Очень скоро отношения между Марией и Михаилом перестали быть чисто дружескими. Впрочем, руководство посольства и резидентуры смотрело на это сквозь пальцы: ломать чужие судьбы никто не хотел, да к тому же срок пребывания Гремицких в Норвегии заканчивался…

Мария улетела в СССР в 90-м. Однако они продолжали переписываться, созваниваться. В каждом письме «подруга» не забывала сообщить, как жутко живется на родине: дефицит, разгул преступности… Вода, как известно, точит камень. И майор Михаил Бутков однажды понял, что все, во имя чего он живет и работает, — миф. А Мария всячески поощряла такие настроения.

Последней каплей, вероятно, стала вышедшая на Западе книга предателя Олега Гордиевского «КГБ: История внешнеполитических операций». Товарищи вспоминают, что, прочитав ее, Бутков горько переживал свою причастность к ведомству «железного Феликса».

«Час X» пробил в мае 91-го года. По заранее обговоренному плану Мария, разведясь с мужем, вылетела в Стокгольм. Бутков же, отпросившись у резидента, отправился якобы в журналистскую поездку по стране. Но неожиданно, через три дня после отъезда, майор позвонил жене Марине: «Бери детей и приезжай! Я больше не желаю возвращаться в Москву». К чести Бутковой, она категорически отвергла предложение суйруга и пулей помчалась в наше посольство. Однако предпринять что-либо КГБ уже не мог. На дворе стоял 91-й год, время, когда прессинг на Советский Союз со стороны Запада был необычайно велик, а председатель Крючков всеми силами пытался продемонстрировать новый, цивилизованный образ секретного ведомства.

С этого момента никто больше не видел Буткова. Известно только, что, уехав в «командировку», он пришел к резиденту английской разведки и попросил политического убежища. Но свобода даром не дается. Недавний парторг был вынужден выдать некоторые государственные секреты, назвать имена всех сотрудников резидентуры.