В одно мгновение Винденко выхватил бластер. Тонкий, почти невидимый луч протянулся из рубки к воде. Один за другим над океаном прогремело пять оглушительных взрывов. Взлетели к небу фонтаны воды и пара. Резко качнулся, но сразу же выровнялся тримаран.
Олег схватил микрофон.
— Макашев! — зазвучал над океаном его голос, усиленный мощными наружными динамиками. — Мы узнали вас и уничтожим как бандитов, если вы немедленно не уберетесь с нашего пути!
В подтверждение слов Олега тонкий луч бластера очертил над яхтой небольшую дугу. Свалились в воду стройные мачты, верхняя часть рубки, кусок форштевня.
Винденко взял из рук Олега микрофон.
— Макашев! Или как вас там! Предупреждаю, я перережу пополам ваше суденышко, если в течение тридцати секунд вы не сбросите в воду оставшиеся торпеды, их пусковую установку и пулеметы. После этого по моей команде можете катиться к чертовой матери!
Он включил большой прожектор, направив его слепящий луч на бандитский корабль, и начал громко считать:
— Один, два, три…
Плюхнулись в воду прямо из иллюминаторов тяжелые пулеметы с длинными патронными лентами.
— Семь, восемь, девять…
Макашев не двигаясь стоял в рубке, но на палубу яхты выскочило сразу шесть человек. Открутив ключами гайки на анкерных болтах, они дружно и с явной охотой столкнули в океан тяжелую установку. Вслед за ней полетели и торпеды
— Разрешаю вам включить двигатель и уйти курсом на юг. Зажгите бортовые огни.
Не успел Винденко окончить вторую фразу, как водяной бурун поднялся за кормой яхты. Нос ее разрезал темную гладь океана и, набирая скорость, она быстро растаяла в темноте. Только два огонька — красный и зеленый — еще несколько минут мигали в ночи, но потом и они исчезли.
— Сережа, приведи Джека. Сегодня он у нас герой дня, — совершенно серьезно сказал мальчику Александр Павлович. — От всей души хочу пожать ему лапу. Не зарычи он, не учуй бандитов, трудно сказать, что было бы с нами.
Только сейчас услышали они настойчивые сигналы радиостанции “Фестиваля”. На связи оказался Аксенов.
— Несколько минут назад, — торопливо проговорил он, — с “Варяга” передали, что слышали сильные взрывы в той стороне, куда вы ушли. Что-нибудь случилось? Не нужна ли помощь?
В голосе его явно звучала тревога.
— Все в порядке, Андрей Иванович, — ответил Олег. Спасибо вашему Джеку, вовремя почуял незваных гостей. Ждем вас с нетерпением у себя.
— Понял, все понял, — услышали они в динамиках его облегченный вздох. — Прилечу к двенадцати. Отпрошусь на целые сутки. Где примерно вас искать?
— Ветер почти на нуле, — пояснил Олег. — Движемся только за счет течения, да и оно в прибережной полосе очень слабое. Если за ночь погода не изменится, найдете нас в пяти милях от берега где-то у восемнадцатого градуса южной широты. Здесь поменьше коралловых рифов.
Аксенов прилетел ровно в полдень. За обедом Сережа возбужденно рассказывал отцу о ночном происшествии, не упуская ни одной мелочи.
— Конечно, Джек молодец, что почуял бандитов и предупредил об этом, — говорил он, ласково поглаживая голову сидящей рядом с ним собаки. — Но главный герой все-таки Александр Павлович. Как он их из бластера! И торпеды, и яхту, только пар повалил!
— Смелостью Саша не обделен, это я давно знаю, — взял друга за руку Аксенов. — Он и на барк свой попал именно благодаря ей. Отчаянный парень был.
Андрей Иванович вдруг замолчал, встретив настороженный взгляд Винденко.
Сережа смотрел то на одного, то на другого.
— Продолжайте, Андрей Иванович, — отозвалась Таня, — капитан не будет сердиться, ведь правда? — повернулась она к Винденко.
— Да уж пусть его… Только ты не очень-то завирайся, Андрей, меру знай, — проговорил тот примирительно.
Аксенов кивнул.
— Рассказывают, — начал он, — что только два человека во всем мире… — и, видя, как заерзал в кресле Александр Павлович, поправил себя: — Хорошо, пусть не в мире, но у нас на флоте — это уж точно, — только два человека совершили такое. В разное время эти двое, поднявшись во время движения барка “Друг” на его сорокапятиметровую фок-мачту, выжали на верхней ее рее стойку на руках.
Андрей Иванович вел теперь свой рассказ не спеша, обдумывая каждое слово, с явным удовольствием отпивая время от времени по глотку душистый кофе из маленькой чашечки.
— Первым еще до войны отличился в этом деле юнга Александр Маринеско, ставший впоследствии командиром подводной лодки С-13. Той самой, которая в конце Великой Отечественной войны отправила на дно фашистский корабль “Вильгельм Густлов” с восемью тысячами гестаповцев на борту.
Боцман “Друга”, на котором проходил практику Саша Винденко, весьма достойный и известный среди моряков хранитель морских былей и традиций — Павел Иванович Буслаев рассказал как-то Саше и о потопленном лайнере, и о стойке на рее фок-мачты. Не знаю, доподлинно ли, что только восторженный рассказ боцмана толкнул курсанта Винденко на этот акробатический трюк, или, может быть, что другое повлияло, но факт остается фактом: на глазах всей команды и курсантов Саша повторил этот опаснейший номер.
Нужно ли вам напоминать, что при хорошем ветре, — а именно такой и был в тот день, — отклонение верхней части фок-мачты от нормального положения только в одну сторону превышает четыре метра.
К счастью, все обошлось. Капитан “Друга” сделал вид, что “не заметил” проступка курсанта. Однако фамилию запомнил.
— Через год, — поставив на стол пустую чашечку, не спеша продолжал Андрей Иванович, — выпускников училища распределили по местам службы. Сашу направили на танкерный флот. Он уже совсем собрался к месту назначения, как вдруг получил новое предложение — четвертым помощником капитана на легендарный барк. Рекомендовал его на эту вакантную должность лично капитан парусника.
Жалобно тявкнул Джек. Что-то дрогнуло у них под ногами. Тримаран как бы споткнулся, дернувшись всем корпусом и дважды качнувшись с борта на борт.
“Неужели все-таки напоролись на риф?!” — подумал Олег и бросился в рубку управления.
Горизонт вокруг был чист, океанская гладь совершенно спокойна. Все еще ярко светило плывущее к закату солнце. Тримаран плавно скользил по зеркальной бирюзовой воде, подгоняемый только невидимым течением.
Быстрый взгляд на приборы. Глубина — восемьсот метров. На экране локатора — ни единого препятствия. Табло индикатора показывает семнадцать часов двадцать минут местного времени. Нет и не должно быть никаких причин для тревоги.
Что же это?
И вдруг — снова резкий, сильный толчок под днищем “Семена Гарькавого”. Олег едва устоял на ногах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});