– Ага, – заулыбался Рыжик. – Девушка, разрешите пригласить вас в ресторан?
Рыжик подставил Рите свой локоть. Она просунула руку, и они важно направились к столу.
Дабы не портить себе аппетит, Рита не стала спрашивать, откуда появилась посуда. Единственное она поинтересовалась, для чего на столе стояла одна рюмка.
– Для красоты, – со значением ответил Рыжик, а потом добавил: – Раз я эту рюмку нашёл, не выбрасывать же её обратно на помойку?
Обед прошёл великолепно. Они сидели по-турецки на своих постелях, руками брали длинные ломтики и, запрокинув голову, красивым жестом отправляли капусту в рот, а затем упоённо хрустели. И хоть Рита уже наелась (ведь она сама украла целый пакет капусты и почти половину съела по пути домой), она всё равно с аппетитом хрумкала. Такого удовольствия от еды она давно не получала. Даже во времена бабушкиных праздничных пиров, когда стол ломился от деликатесов, Рита не чувствовала такого восторга и наслаждения вкусом еды, как сейчас.
– А здорово ты эту тётку припечатала! – засмеялся Рыжик. – Капуста тухлая! Плесень на ней! Кислятиной воняет!
– Ага. Я говорю ей: «Ты три года назад её засолила!» – смеялась Рита.
– А про таракана ты как классно придумала! «Люди добрые! Смотрите! Там голова таракана в капусте торчит!» Вот умора!
– А она как завизжит! «Где, – говорит, – таракан? Это не таракан, это клюква такая!»
Они покатились со смеху.
– Её аж перекосило от злости!
– А как ты ей в морду капусту швырнул!
– Ой, она головой трясёт, а капуста на ней как сопли болтается.
– А как она бежала-то за тобой и орала: «Караул! Держите вора!» Все покупатели от страха чуть под прилавки не полезли. Такая туша прямо на них несётся! Как она не придавила никого своим жирным пузом!
– Вот потеха!
– Ух, как она меня разозлила! Мне так хотелось ей какую-нибудь гадость сделать! Я даже сама у неё пакет с капустой стащила. И мне нисколечко за это не стыдно! – внезапно Рита прекратила смеяться и очень серьёзно произнесла: – Вообще-то воровать нехорошо. Это очень даже плохо.
– Конечно, плохо. А помирать от голода разве хорошо?
– Тоже плохо. Я всё понимаю. У меня не остаётся другого выхода, – грустно произнесла Рита. – Что ж, раз весь мир от меня отвернулся, значит, придётся идти наперекор всем. Так и быть, я стану воровкой. Пусть это будет моя месть всем сытым и равнодушным к чужой беде людям! Только мы с тобой договоримся, что обворовывать хороших людей мы не будем.
– Конечно, – согласился Рыжик. – Я сам жутко смущался, когда у хороших людей воровал. Мне так стыдно было, так стыдно! Но если Фигуре сумку не принесёшь, он накажет. Поэтому приходилось, – тяжко вздохнул Рыжик. – А как мы узнаем, хороший человек или нет?
Рита растерялась.
– Ну не знаю… Хороших людей видно. У них лица добрые, светлые.
– Ага, – поддержал её Рыжик, – и животы тощие.
– Что?
– Худые они, бедненькие.
– Ну почему же, не обязательно…
– Обязательно! Толстый человек потому себе пузо отъел, что наглый он и жадный.
– Ты ошибаешься.
Они ещё немного поспорили, как же выглядят хорошие и плохие люди, но так и не пришли к единому мнению. Решено было определять просто: понравился человек с первого взгляда – он хороший, не понравился – можно его без зазрения совести обворовывать.
Рита с Рыжиком весь вечер придумывали, как же им действовать. Решено было, что Рита будет отвлекать жертву, а Рыжик в это время будет воровать. Но вот что воровать, а главное – где? У трёх вокзалов этим заниматься было опасно. Можно было натолкнуться на Фигуру или, ещё хуже, на Прусака. К тому же таскать чемоданы опасно и бессмысленно. Подростки в обносках, но с чемоданами смотрятся подозрительно, да и вещи сбывать некому. Они пришли к выводу, что нужно воровать маленькие сумочки у женщин. Во-первых, там может быть кошелёк, а во-вторых, женщина, в отличие от мужчины, вряд ли догонит Рыжика. А пока она панику поднимет, мальчишка уже смоется. И если женщина всё-таки поймает его за руку, то не будет избивать. А если даже и ударит, то это можно перетерпеть. Всё-таки мужики бьют гораздо сильнее, озлобленнее, так, что можно и не оклематься после этого.
На следующий день они ездили по Москве, выбирая место будущей «работы». Аэропорты им не понравились: оттуда не так просто убежать. До Москвы очень редко ездит поезд, а на маршрутный автобус не сядешь – слишком дорого. Поэтому пришлось остановить выбор на железнодорожном вокзале. Савёловский был слишком маленький. Оставались Павелецкий, Киевский и Курский.
Решено было начать с Павелецкого.
Они прохаживались между пассажирами чуть в стороне друг от друга и только глазами подавали знаки. Рита вспомнила, как она играла в детстве с Женькой в «шпионов». И сейчас всё это тоже казалось игрой. Правда, сейчас всё намного опаснее. Но Риту это только подзадоривало.
Наконец они выбрали «жертву». Грузная женщина в каракулевой шубе ругала пятилетнего сына за то, что он испачкал своё пальто мороженым.
– Ой, люди добры, хляньте, це ж разве дитятко? Нэ, це нэ дитятко. Це ж бандюха! Це ж бэлохвардейская хадина! Так изхадить такые красывое пальто! Петлюра ты, вот ты хто! – рычала она на ребёнка с таким грозным лицом, что не оставалось никакого сомнения: такую обворовать – святое дело.
Рядом с женщиной на груде тюков и чемоданов стояла кожаная дамская сумка. Рита с Рыжиком переглянулись и кивнули друг другу. Рита медленно направилась к «жертве», за спиной у которой встал Рыжик. В это время женщина вырвала у ребёнка мороженое и носовым платком яростно тёрла его щёки и пальтишко. Мальчуган обиженно оттопырил нижнюю губу и хлопал глазами, стараясь не плакать.
Рита, как бы нечаянно, споткнулась об стоящий рядом чемодан и плюхнулась на женщину. Во время падения Рита толкнула руку тётки, сжимающую мороженое, и оно влепилось женщине в щёку. Тётка бешено вылупила глаза. Сладкая белая масса закапала ей на грудь, потом плюхнулась на воротник и поползла по шубе вниз.
Мальчуган радостно захихикал, пока не получил от мамаши смачный подзатыльник. Он тут же огласил вокзал диким воем. Женщина вобрала в грудь побольше воздуха и взревела как фабричная труба:
– Ты шо, дура хлупая, слепая, шо ли? Или калека с детства? Ты шо, хадина така, не бачишь, шо ли, шо тута порядочные люди сидять! Ты як ходышь? Як ты ходышь? Хромонохая! Да тэбе нохи надо повыдерхать и ходули втыркнуть! Хлянь, шо ты наделала с моей каракулёй! Измазюкала вусмерть! А я за эту каракулю, бачишь, сколько хрошей отвалила? У, хадина така! А ну иды отседова, а то ща як дам тэби, будышь лэтыть, аж перекидаться!