Читать интересную книгу Сочинения - Плутарх

9. Александру же такое величие выпало не по заслугам, без пота и крови, даром? Он пил воду из рек, окрашенных кровью, переходил реки по телам павших, голодая, ел первую попавшуюся траву, проникал к племенам, скрытым глубокими снегами, и к городам, погруженным под землю, плыл по бушующим морям, проходя по безводным пескам Гедрозии и Арахосии, раньше увидел растительность в море, чем на земле. Если бы могла, получив человеческий образ, возвысить голос за Александра Свободоречивость против Судьбы, то она сказала бы: «Где и когда ты открыла дорогу деяниям Александра? Какую скалу он при твоей помощи взял без крови? Какой город ты оставила для него незащищенным и какой воинский отряд безоружным? Какой царь оказался легкомысленным, или военачальник беспечным, или стража спящей? Не было ни реки легко переходимой, ни зимы умеренной, ни лета бестягостного. Иди к Антиоху, сыну Селевка, к Артаксерксу, брату Кира; ступай к Птолемею Филадельфу:953 отцы еще при жизни провозгласили их царями, они одерживали победы в бесслезных битвах, они проводили жизнь в празднествах и театральных зрелищах, каждый из них состарился в благополучном царствовании. А у Александра, не говоря уже о другом, взгляни, как изранено все тело: с головы до ног оно изрублено и изломано ударами врагов,

и копьем, и мечом, и огромными камнями бьющих:954

при Гранике его шлем был разрублен мечом, проникшим до волос; под Газой он был ранен дротиком в плечо, под Маракандой — стрелой в голень, так что расколотая кость выступила из раны; в Гиркании — камнем в затылок, после чего ухудшилось зрение и в течение нескольких дней он оставался под угрозой слепоты; в области ассаканов — индийским копьем в лодыжку; именно тогда он с улыбкой сказал, обращаясь к своим льстецам: «А ведь это кровь, а не

Влага, какая струится у жителей неба счастливых»;

под Иссом — мечом в бедро; как сообщает Харет, эту рану нанес Александру Дарий, встретившийся с ним в рукопашной схватке; сам же Александр пишет об этом Антипатру просто и со всей справедливостью: «Пришлось мне и самому получить кинжальную рану в бедро; но ничего тяжелого от этой раны не последовало». В области маллов стрела длиною в два локтя, пробив панцирь, ранила его в грудь; там же, как сообщает Аристобул, ему нанесли удар булавой по шее. Перейдя Дон и обратившись против скифов, он преследовал их конницей на протяжении ста пятидесяти стадиев, хотя и страдал от поноса.

10. Превосходно же ты, Судьба, помогаешь Александру и делаешь его великим, отовсюду подкапываясь, давая подножку, открывая для ударов все его тело: не то что Афина, которая, отклонив направленную в Менелая стрелу на самые крепкие части вооружения — панцирь, митру и пояс, отняла силу удара, так что рана была лишь поводом к тому, чтобы показалось немного крови;955 нет, ты оставляла обнаженными самые уязвимые места на теле Александра; направляла удары в кости; высматривая отовсюду, нападала то на глаза, то на стопы; затрудняла преследование неприятеля, оттягивала победы, опрокидывала надежды.

Мне, по крайней мере, представляется, что ни у одного из царей не было столь тяжелой судьбы; хотя для многих она была неблагоприятна, но других она поражала и губила, как громовой удар, Александра же постоянно преследовала неистребимым и неотвратимым недоброжелательством, как она преследовала и Геракла. Каких только Тифонов, каких чудовищных Гигантов она не поднимала против него? Кого из противников Александра она не поддерживала изобилием оружия, глубиной рек, неприступностью гор, свирепостью невиданных зверей? Если бы величие духа, движимого великой доблестью, не побудило Александра переносить все невзгоды, противоборствуя Судьбе, то неужели он не утомился бы и не отказался снова и снова вступать в сражения, вооружать войско, осаждать города, идти войной на Бактры, Мараканду, Согдиану, встречая препятствия в тысячах отпадений, мятежах покоренных народностей, неповиновении побежденных царей, среди коварных и враждебных племен, обезглавливая гидру, возрождающуюся в новых войнах?

11. Странным покажется то, что я скажу, но я скажу правду: Судьба почти подорвала доверие к происхождению Александра от Аммона. Действительно, кто, рожденный богом, вынес такие опасные, многотрудные и тягостные испытания, кто, кроме Геракла, Зевсова сына? Но Геракла какой-то наглый царь понуждал охотиться на львов, преследовать вепрей, отпугивать птиц, чтобы не оставить ему времени для более важных дел — в своих странствиях наказывать Антеев, усмирять запятнанных убийствами Бусирисов;956 Александру же сама Доблесть поручила царственное и божественное испытание, целью которого было не золото, навьюченное на десять тысяч верблюдов, не мидийская роскошь, пиршества и женщины, не халибонское вино и не гирканские рыбы,957 а решение великой задачи — дать всем людям единый государственный строй, подчинить их единому начальствованию, приучить к единому жизненному укладу. Эта страсть была у Александра прирожденной и возрастала вместе с ним. Когда к Филиппу пришли послы от персидского царя, а он был в отъезде, то Александр, оказывая гостям дружественный прием, не задавал им детских вопросов, подобно другим мальчикам, — о золотой виноградной лозе, о висячих садах, об одеянии персидского царя, — а был весь погружен в важнейшие вопросы управления: какова численность персидских воинских сил, где находится персидский царь, участвуя в сражениях (подобно гомеровскому Одиссею:

Где у него боевые доспехи, быстрые кони?),958

какие кратчайшие пути ведут от моря в глубь материка, так что пораженные послы говорили: «Этот мальчик великий царь, а наш царь только богач». Когда же, по смерти Филиппа, он был охвачен мыслью о походе и все посвятил подготовке ко вторжению в Азию, тогда-то и стала на его пути Судьба, отвращая и отвлекая его назад и усердно опутывая всевозможными препятствиями и задержками: прежде всего, она возмутила соседние варварские племена, навязывая Александру войны с иллирийцами и трибаллами, отвлекшие его вплоть до придунайской Скифии, в сторону от азиатских деяний. Пройдя этот путь и закончив дело, в котором пришлось встретить большие опасности и трудности, он снова устремился к азиатскому походу, но и тут Судьба обрушила на него Фивы и войну в Греции — страшную необходимость кровью, железом и огнем вести оборону против единоплеменников, имевшую горестный исход. Только после этого он перешел в Азию, имея запас средств на содержание войска, по сообщению Филарха,959 на тридцать дней; а по сообщению Аристобула — семьдесят талантов. Большую часть своего имущества на родине и царских доходов он роздал своим товарищам. Только один Пердикка не принял подарка и спросил: «А что ты, Александр, оставляешь себе?» — и на ответ его: «Надежды», — сказал: «В таком случае и мы будем в них участвовать: ведь несправедливо было бы, приняв твои подарки, ждать их еще и от Дария».

12. Каковы же были те надежды, которые побудили Александра предпринять поход в Азию? Не мощь, измеряемая стенами городов с многотысячным населением, не войска, плывущие сквозь горы, не бичи и оковы — варварское и безумное наказание моря, но вне самого Александра — большое воодушевление и соревнование между сверстниками в небольшом войске, соперничество в славе и доблести между сподвижниками Александра; в самом же себе ему внушало великие надежды почитание богов, доверие к друзьям, скромность, воздержность, самообладание, бесстрашие, пренебрежение к смерти, приветливость, обходительность, уважительность, правдивость, обдуманность в решениях и быстрота в действиях, славолюбие, неуклонность в достижении прекрасной цели. Ведь Гомер неподобающе и неубедительно показал красоту Агамемнона в трех сравнениях:

Зевсу, метателю грома, главой и очами подобный,Станом — Арею великому, персями — Энносигею.960

А говоря об Александре, не будет ли справедливо признать, что родивший его бог вложил в него сочетание многих доблестей, и он обладал самоуважением Кира, скромностью Агесилая, мудростью Фемистокла, опытностью Филиппа, отвагой Брасида, красноречием и государственным умом Перикла? Если же сравнить его с героями древности, то мы увидим, что он сдержаннее Агамемнона: тот предпочел пленницу законной супруге, а он и до женитьбы не сближался с пленницами; великодушнее Ахилла: тот взял какие-то деньги за выдачу непогребенного тела Гектора — он же устроил Дарию торжественные похороны; и тот принял от друзей богатые дары в уплату за прекращение своего гнева, а он обогащал побежденных врагов; благочестивее Диомеда: тот был готов сражаться с богами, а он считал себя всеми своими свершениями обязанным богам; своим близким желаннее Одиссея: от скорби по Одиссею умерла его мать, а смерти Александра не смогла перенести умершая вслед за ним мать Дария.