Читать интересную книгу Смерть на выбор - Марианна Баконина

Охранник неохотно, лениво начинает объяснять дорогу и не успевает, его снимают без вздоха, аккуратным ударом с раушем.

Цепочка мужчин вливается в распахнутые двери, две минуты — тишины — и они выходят.

— Чисто, вперед. — И вся группа направляется к четырехэтажному зданию, очень похожему не то на школу, не то на дом культуры. Серо-бежевый фасад, одинаковые квадраты окон и общее архитектурно-градостроительное уныние.

Возле цели без всяких указаний и знаков группа разделяется, часть мужчин идет в обход, проверяют все двери и окна первого этажа, остальные беспрепятственно входят. Саша вместе с ними. Возле дверей канцелярско-убогий стульчик, на нем древняя бабуся — рудимент, сохранившийся неведомо как. Бабусю аккуратно пересаживают в вахтерскую комнатку и запирают, предварительно удостоверившись, что телефона и прочих, более современных средств связи в комнатке нет. Бабка, видимо привыкшая к нестандартным визитам, безропотно покоряется.

Неожиданно доносится сдавленный крик. Стоящий впереди боец озирается, пытается сориентироваться.

— В подвале. — Еще трое или четверо, в том числе Саша, бросаются за ним. Остальные, насколько можно предположить, действуют по обычному плану именуемому в работе правоохранительных органов полный обыск-досмотр.

* * *

Саша был последним и в подвал вошел тоже последним. Он сразу узнал Лизавету, хотя девушка, стоявшая в центре темного помещения, лишь отдаленно напоминала самоуверенную журналистку, которую он расспрашивал о ее убитом коллеге Кастальском и которую уговорил сотрудничать.

Черная куртка из жатой кожи порвана, свитер в пятнах крови, один глаз заплыл, из раздувшейся губы сочится кровь. Рядом замер громила. Приказ нежданных гостей явно произвел на него сильное впечатление, он застыл как жена Лота, с поднятой рукой.

Остальных не разглядеть. Один, в пижонском жилете, оттолкнул другого и бросился к Лизавете.

— Ты в порядке? Ну скажи, в порядке?.. — Ему не мешали. Один из соратников Саши Смирнова достал мощный фонарь, осмотрел всех и каждого, остановился на рыжем:

— А, старый знакомый. Ладно, упакуйте их пока, а там поглядим. Не люблю, когда обижают женщин. — Он повернулся к Лизавете. — Помощь не нужна?

Девушка медленно покачала головой. Она все еще не могла опомниться.

— Это вас мы должны были найти? — продолжал задавать вопросы неизвестный ей мужчина.

— Не знаю, — с трудом выдавила ответ Лизавета. И тут ей на помощь пришел Саша Смирнов.

— Ее, ее, я нашел твоего «просто Павла», это его люди, представляешь, за час сумели организовать операцию. — Оперативник буквально захлебывался от восторга. Он знал, сколько времени занимает подготовка подобных мероприятий у официальных структур. Сколько нужно согласований, утрясок, увязок, и все равно накладок случается — не перечесть.

— Ладно, уведите их, — распорядился тот, кто был здесь за старшего.

— Пойдемте.

Два Саши — Байков и Смирнов — сопровождали Лизавету. Она шла с трудом, и не потому, что от побоев болело все тело, — она занималась спортом, была вполне тренированной для женщины. Слишком много сил отнял звериный гнев, разбуженный глупыми бандитами; теперь, когда пришли спасители, — по крайней мере пока они казались именно спасителями, ведь вместе с ними был оперативник, с которым она работала, — когда необходимость сопротивляться отпала, сил тоже почему-то не стало.

В вестибюле, спокойном и мирном, странно выглядели замаскированные бойцы, они сгрудились у входа, вероятно, ждали кого-то.

Вдруг дверь резко распахнулась, стремительно даже не вошел, а ворвался человек в строгом сером костюме, человек с ласковыми лучистыми синими глазами.

— Успели, я так и думал. — Мягкий баритон, спокойные интонации, никаких нервов. Он словно не видел изуродованного Лизаветиного лица. — Ладно, мы поехали, а здесь подчистите все, чтобы никаких следов, — обычные разборки.

Лизавета, которая только сейчас стала потихоньку приходить в себя, вздрогнула и пристально посмотрела на синеглазого мужчину.

— Я вас нагоню, — он обращался и к Лизавете, и к ее спутникам. — Подождите у машины…

У крыльца стояла серая «Волга», новенькая и блестящая. «Интересно, из каких соображений они пользуются только отечественными автомобилями?» — подумал Саша Смирнов. Синеглазый не заставил себя долго ждать. Он отодвинул в сторонку оператора и оперативника, бережно, с дипломатической сноровкой усадил Лизавету на заднее сиденье, сам устроился рядом. Знаком показал, что один из Саш может занять переднее сиденье, а второму лучше обойти машину и сесть на заднее, с другой стороны. Все безоговорочно подчинились.

— Сначала на всякий случай проконсультируемся с доктором, а потом кассеты и все остальное. Нет возражений?

Никто не сопротивлялся. Впрочем, и вопрос был задан скорее для проформы.

* * *

Лизавета зло поблескивала глазами, стакан (доктор, к которому привез ее «просто Павел», уверил, будто коньяк лучший антидепрессант) она сжимала так крепко, что побелели кончики пальцев.

Она забилась в уголок кухонного дивана, хотя обычно уступала это место гостям, и молчала. Молчала уже третий час.

Безропотно отдала спасителю Павлу кассету с передачей. Он поцокал, похвалил за скорость, пообещал устроить в эфир на первом канале. В ответ — ни звука. Потом ее отвезли домой. Оба Саши пытались выяснить, как им теперь быть — подниматься ли в квартиру вместе с девушкой или оставить ее одну. Руководил «просто Павел».

— Нам надо поговорить, поэтому сами понимаете. — Не приученный к субординации человек «свободной» профессии — оператор Байков немного повозмущался:

— Она и сама могла бы сказать. Что вы тут хозяйничаете? — Лизавета безмолствовала и подчинялась «просто Павлу».

Он же проявил себя как организатор высшего класса За десять минут все было готово для рекомендованных медициной терапевтических процедур. Привезенный проинструктированным водителем «Волги» коньяк, горячий чай, варенье и печенье, найденные «просто Павлом» в кладовых Лизаветиной бабушки и его собственное радушие. Он, видимо, везде и всюду чувствовал себя как дома. Безошибочно отыскивал чашки, заварку, ложки, ведомый инстинктом. Или он уже здесь побывал без хозяев? Лизавета чуть не застонала.

Павел же ничего не замечал. Ни молчания, ни злобы. Он весело болтал, по сути дела сам с собой. В паузах напевал и почти приплясывал.

— А вы так и не притронулись к коньяку. Я все замечаю. Это не дело. Доктор сказал — надо. — В голубых глазах шаловливая строгость, голос, как всегда, был мягче мохера. — И почему вы не задаете вопросы?

Только тут Лизавета с трудом разлепила губы. Говорить приходилось через силу. Боль железным тросом опутала щеки и челюсти. И еще было стыдно. Стыдно за свою недогадливость.

— А что спрашивать? Все и так ясно.

— Так-таки и ясно! — «Просто Павел» буквально бурлил от восхищения, возбуждения и возмущения. Сложные переживания исказили гладкое лицо, пригасили свечение глаз.

— Не может быть все ясно!

— Почему? — Девушка говорила очень тихо, и сидящий напротив спаситель всем корпусом подался вперед, чтобы не пропустить ни слова. — Севастополь, как-то в январе — нелегальный съезд некоего тайного Союза советских чекистов, о котором все, включая фамилию лидера, стало известно репортерам. А уж те не замедлили растрезвонить о намерениях бывших высокопоставленных чинов КГБ, ГРУ и МВД. Среди официально, в интервью, объявленных целей — наведение порядка в охваченной криминальным пожаром стране, борьба с преступностью, кажется, помощь бывшим чекистам. — Лизавета сдвинула брови. — Но союз этот нечто вроде «Шин Фейн», политического крыла вполне террористической Ирландской республиканской армии. А так — «Белая рука», «Белая стрела», о чем еще ходили слухи, а следом упорные опровержения, скорее подтверждающие существование некоей организации, которая решает, кого убить, а кого помиловать, кому белку, а кому свисток.

«Просто Павел» лег грудью на стол так плотно, что, потихоньку передвигая его, накрепко зажал Лизавету, сидевшую поджав ноги на диване. Но она даже не заметила этого.

— И вы так многозначительно и настойчиво повторяли это «мы» и демонстрировали профессиональное могущество, что я только из-за собственной идиотской веры в торжество здравого смысла и не догадалась сразу.

«Просто Павел» заерзал, схватился за бутылку, потом за заварной чайник. Но к стаканам с коньяком ни он, ни Лизавета не притронулись, чашки тоже были полны. Пришлось заговорить без необходимой паузы:

— При чем тут здравый смысл? — Он обиженно поджал губы.

— Тотальные заговоры обречены на неудачу — профессионалы должны это знать.

— Почему тотальные? — тут же расслабился собеседник и даже вспомнил про рекомендации врача. — Мы тут за разговором совершенно забыли о лечении. Ну-ка отхлебните, отхлебните коньяку. — Он сладострастно повертел носом вокруг своего стакана. — Дивный, я вас уверяю. А наш доктор дурного не посоветует.