Читать интересную книгу Том 2. Лорд Тилбери и другие - Пэлем Вудхауз

Джо снова кинулся ему на выручку:

— Наверное, мне лучше переговорить с мисс Виттекер…

— Да, да, именно!

— С удовольствием встречусь с ней опять.

— А вы ее уже встречали?

— Да, у нас состоялась короткая, но приятная беседа. Можно даже сказать — прелестная. Так пойдем, найдем ее?

— Конечно… разумеется. — Сэр Бакстон кашлянул, расположение к новому гостю боролось с любостяжанием. — Вы… э… не позволяйте ей брать с вас слишком много.

— О, это неважно!

— Иногда она допускает, чтобы ее личные заботы… влияли э… на…

— Все в порядке! — Джо осенило: ему представлялся случай обрисовать отцу любимой девушки свое финансовое положение. Отцы очень любят узнавать про финансы. — Деньги для меня — тлен.

— Да? Тлен?! — Пораженный сэр Бакстон даже приостановился, чтобы получше рассмотреть это чудо природы.

— Совершеннейший тлен! У меня их навалом. Текут ко мне и текут. Я ведь пьесу написал. Сейчас ее играют в Лондоне.

— Вы пишете пьесы?

— Да. Так вот, я начал про пьесу. Успех грандиозный! Предположим, мои гонорары от лондонской постановки составят десять тысяч.

— Десять тысяч?!

— Цифру беру, так, самую среднюю.

— Ухм, конечно… Среднюю, да…

— Приплюсуем провинциальные права, права в Америке, в Австралии, права в кино, на радио, от любителей, права будущего мюзикла, права кино уже на них, переводы на французский, немецкий, итальянский, чешский… Словом, тысяч пятьдесят.

— Пятьдесят!

— Не забудьте, мы занижаем.

— Какие деньги!

— Да нет, это так, начало. Для разгона, можно сказать. Дальше — больше. Пишу вторую пьесу.

— Пишете?

— Пока нет. Но когда напишу… Предположим, за нее я получу тысяч сто. Права на фильм надо продавать подороже. Кстати, учту.

— Конечно, конечно.

— Да. Получается не меньше ста тысяч. Но это ладно, потом — еще одна. Вот пойдут доходы! Сколько это получится?

— Очень много. Истинное богатство.

— Без сомнения.

Голова у сэра Бакстона поплыла, но вдруг он усмотрел логическую неточность. Возможно, это фантазии, но указать стоит, стоит…

— А если они… хрм… э… провалятся?

Джо усмехнулся и поднял брови.

— Нет, нет, что это я! — заспешил сэр Бакстон. — Сам не пойму, как сорвалось!

Голова у него кружилась. Вот он, думал баронет, красивый, умный, богатый, денег навалом… Не могло бы случиться, что Джин?..

— А, черт! — невольно воскликнул он, все сильнее любя нового постояльца. — Ну что ж, поздравляю. Такой молодой, а уже многого достигли… э… Ваш брат не сказал мне, как вас зовут.

— Джо.

— Джо? Что ж, дорогой Джо, можете собой гордиться.

— Спасибо, сэр Бакстон.

— Зовите меня Бак. Да вы же миллионер!

— Не без того, Бак!

— Именно, именно. А, черт! — снова воскликнул сэр Бакстон в девичьем раздумье и погрузился в мечты.

На террасе замаячила элегантная особа. Сэр Бакстон тихонько подтолкнул Джо.

— Мисс Виттекер! — окликнул он.

— Да, сэр Бакстон?

— Вы, кажется, знакомы? Мистер Джо Ванрмнгэм, брат этого, нашего. Тоже будет у нас гостить.

— Да-у?

— Да. И я подумал… то есть он подумал… в общем, мы подумали, что ему надо с вами потолковать… Так, значит, до свидания, Джо!

— До скорого, Бак.

Баронет исчез, радуясь, что избежал соприкосновения с низменной стороной жизни, а Джо повернулся к мисс Виттекер, которую намеревался отечески пожурить. Сердце у него щемило от братской жалости к Табби. Он был уверен, что все это — чистое недоразумение. Досадную тучку легко развеять словом-другим, которое скажет в должную пору разумный человек.

Однако разумные люди строят нередко планы в беззаботном неведении. Кенсингтон[77] рождает, колледж — тренирует девушек, с которыми не справится никакой отец.

— Как долго, — начала она, — намереваетесь вы гостить в Уолсингфорд Холле, мистер Ва-анрингэм?

— Мисс Виттекер, — сказал Джо, — можете вы посмотреть мне в глаза?

Она могла, что и доказала.

— Странно, — признал ее собеседник, — я бы на вашем месте смутился. Вы безобразно обошлись с моим братом. Бе-зоб-раз-но!

— Я предпочла бы, мистер Ва-анрингэм, держаться в рамках деловой беседы.

— Он любит вас пылко и безумно.

— Я бы предпочла…

— Расскажите про этот пакет, и все будет в порядке.

— Я бы…

— Если там драгоценности от городского гада, тогда и говорить не о чем. Но если…

— Я бы предпочла, мистер Ва-анрингэм, это не обсуждать.

Ее классические черты заледенели, и зрелище было настолько устрашающим, что Джо уступил, а то у него уже начали подмерзать ноги.

— Ладно, — смирился он. — Какой у вас тариф?

— Тридцать фунтов в неделю.

— Включая пользование ванной?

— При вашей комнате есть ванная.

— В деревенском поместье?

— Уолсингфорд Холл сверху донизу усовершенствован предком сэра Бакстона. Могу вас заверить, здесь аб-со-лю-ут-ный комфорт.

— Не ванной единой жив человек.

— У сэра Бакстона ве-ли-ко-ле-э-пный повар.

— Пищей ли жив он, мисс Виттекер?

— Если вы имеете в виду общество…

— Откровенно — да. Видел на днях фильм, действие происходит на Чертовом острове. Народ там, скажем так, пестрый. А здесь?

— Все гости сэра Бакстона социально безупре-эчны.

— Простите?

— Социально безупре-эчны.

— А десять раз не повторите! Собьетесь на «безупречно социальны».

Пруденс гордо промолчала.

— Теперь, — сказал Джо, — главное. Как тут обращаются с постояльцами? Буду с вами честен, мисс Виттекер. Я только что из деревни, там ходят неприятные слухи. Усталый пахарь, возвращаясь с поля, слышит порой страшные крики…

Изящная ножка начала нервно постукивать по полу.

— Я понимаю, — продолжал Джо, — я не чувствительный слюнтяй. Без дисциплины вам не управиться. Если дан приказ, чтобы все играли в крокет, а номер, к примеру, 6408 играет в классики, естественно, приходится проявить твердость. Это ясно. Если бы кто-то, на континенте, попытался улизнуть в божественный Неаполь, когда мистер Кук приказал, чтоб все отправлялись в красавицу Люцерну — что было бы? Да, да. Но одно дело — дисциплина, и совсем другое — жестокость. Между ними есть разница.

— Мистер Ва-а-нрингэм…

— Я слышал, что один из платных гостей на прошлой неделе попытался удрать, и его травили собаками. Хорошо ли это, мисс Виттекер? Человечно ли? Есть ведь границы…

— Мистер Ва-анрингэм, вы же-ла-а-э-те комнату или нет? Я занята.

— Ничуточки вы не заняты. Когда мы подошли, вы стояли и плакали о Табби.

— Мистер Ва-анрингэм!

— Мисс Виттекер?

— Же-ла-а-э-те вы или не…

— Желаю.

— Прэ-кра-асно. Пойду распоряжусь.

Она удалилась, дыша достоинством и надменностью, а Джо не стал задерживать ее, хотя ему хотелось порасспросить и о том, правда ли, что здесь в ходу американская система поощрений, и есть ли у него шансы стать образцовым, привилегированным узником.

У него были другие, неотложные заботы. Пощелкивающий хлыст сэра Бакстона вдохновил его, подсказал решение, которое он искал с той минуты, когда Табби его подвел. Теперь он хотел одного — разыскать как можно скорее Адриана Пика.

Сбежав с террасы, он пустился по крутой пыльной дороге, ведущей к «Гусаку и Гусыне».

Адриан уже позавтракал и курил сигарету на топорной скамейке, созерцая Уолсингфорд Холл. Утром много чего случилось: ему не понравилась встреча с Джо; ветчина оказалась такой же паршивой, как вчера, а кофе — еще хуже; ночью мешали спать плеск воды, бьющей о борт, и неприятный скрежет под полом, напоминавший о словах Джин насчет клуба; наконец, неизвестная птица с пяти часов утра произносила «куа-куа», как бы подражая поскрипыванию проржавевших дверных петель.

Однако на Уолсингфорд Холл он смотрел с удовольствием. Каждый кирпичик, на его взгляд, просто излучал состоятельность, а человеку, с детства томящемуся тягой к большим деньгам, греет сердце мысль, что он завоевал сердце такой наследницы. Конечно, архитектура оскорбляла утонченный вкус, но была в ней та прелесть, какая есть в австралийском дядюшке-миллионере, хотя он носит яркоклетчатый костюм и пестрый жилет. Богатству дозволена эксцентричность. Ради начинки мы съедим и подгорелый пирог.

С легким, счастливым вздохом Адриан отшвырнул сигарету и закуривал новую, когда появился Джо. Не имея желания пускаться с ним в разговоры, Адриан поднялся и двинулся к воротам.

— Куда вы? — осведомился пришелец.

— К себе, на «Миньонетту».

— Не советую.

Джо легонько пихнул Адриана на топорную скамейку, уселся сам и опустил ему руку на плечо. Адриан плечо высвободил и отъехал подальше.

— Почему это?