Поняв всю бесплодность своих попыток, они вынуждены были отказаться от них.
Однако их планы никаких изменений не претерпели. Решив сделать то, что следовало бы сделать в первую очередь, Одэ и Кокнар бросились к входной двери, той самой, которую последний, ворвавшись в спальню Кончини, самолично запер на ключ. Дверь эта выходила на лестницу, ведущую во двор дома. Но как ни дергали они замок, как ни старались повернуть ключ, дверь не открывалась.
— Клянусь чревом Господним! — возмутился Ландри Кокнар. — Я же сам запирал ее!
И, охваченный суеверным ужасом, он, стуча зубами, произнес:
— Здесь не обошлось без колдовства!
— Дурак, — бросил Вальвер.
И невозмутимым тоном объяснил:
— Нет тут никакого колдовства, просто кто-то запер нас с другой стороны.
— Но я бы услышал его! — возразил Ландри Кокнар.
— Сомневаюсь, — пожал плечами Вальвер. — К примеру, скажи мне, слышал ли ты, как открывалась и закрывалась потайная дверь? Ведь она открылась, а потом захлопнулась… захлопнулась так плотно, что мы, как ни стараемся, никак не можем ее открыть.
— Ваша правда, — согласился Ландри Кокнар и задумался.
В нем вдруг проснулись его изначальные страхи:
— Однако мне показалось, что с той стороны нет замочной скважины. Да-да, точно нет!
— Скажи лучше, что ты ее не заметил. Но как бы то ни было, кто-то сумел запереть нас здесь, перекрыв все выходы, и мы попались, словно мыши в мышеловку.
Слова Вальвера приободрили Ландри Кокнара. Уверившись, что все происшедшее — дело человеческих рук, он перестал бояться и направил свои недюжинные способности на поиски выхода.
Мы считаем необходимым сообщить, что, бегая в поисках выхода из спальни Кончини, Одэ де Вальвер окончательно успокоился. Как мы помним, он страшно боялся, что с его невестой случится какое-нибудь несчастье. Но время шло, к нашему герою вернулось умение размышлять — и он пришел к выводу, что непосредственная опасность ей пока не грозит: Кончини и Мария Медичи наверняка не сразу определят участь девушки. На это им понадобится по меньшей мере день, а то и два. Поэтому с той непоколебимой уверенностью, которая присуща только двадцатилетним, Вальвер решил, что за это время сумеет выбраться из ловушки и — в случае необходимости — придет на помощь своей возлюбленной.
О том, что он может вот-вот погибнуть, Вальвер даже не думал. Но это не означало, что он сложил руки и решил ждать, когда по воле небес их мышеловка распахнет свою дверцу. Нет, Вальвер, прошедший школу шевалье де Пардальяна, всегда и прежде всего полагался только на самого себя.
Внимательно изучив входную дверь, обитую толстым стеганым шелком, он обнаружил, что она сделана из прочного тяжелого дерева. Несколько мощных ударов плечом не поколебали ее. Наученный горьким опытом борьбы с потайной дверцей, Вальвер не стал пытаться взламывать ее, а сразу же устремился к окну.
Несмотря на то, что на улице был день, окна в спальне Кончини были занавешены плотными шторами. В комнате горело множество свечей, источавших резкий сладковатый аромат, призванный возбуждать чувства влюбленных. Когда одурманенная непривычными запахами очередная жертва страсти Кончини совсем изнемогала, флорентиец либо гасил свечи, либо оставлял некоторые из них гореть, чтобы своим неярким светом они создавали подходящую обстановку.
Вальвер отдернул шторы, распахнул окно — и наткнулся на деревянные ставни, обитые той же тканью, что и дверь, и вдобавок запертые на огромный висячий замок.
Ландри Кокнар, внимательно следивший за всеми действиями своего хозяина, усмехнулся:
— Когда я служил Кончини, мне доводилось бывать у него в спальне. И знаете, сударь, там буквально все — двери, окна, стены — были обиты стеганым шелком, прекрасно заглушавшим крики тех девиц, которые, попав к нему обманом или уведенные насильно, решались звать на помощь, пытаясь избежать назойливых объятий вельможного развратника. Я же, сударь, настоящий олух, раз не вспомнил об этом раньше.
К сожалению, он был прав, и ему ничего не оставалось, как только растерянно развести руками:
— Мы здорово влипли, сударь; похоже, что даже сам дьявол не сможет вызволить нас из этого осиного гнезда.
Несмотря на причитания Ландри Кокнара, Одэ де Вальвер не терял надежды.
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал он. — А пока попытаемся все-таки выбраться из осиного гнезда, как ты метко определил этот дом.
— Что ж, сударь, попытаемся, — неуверенно произнес мэтр Ландри, качая головой.
Они оставили окно открытым. Хотя ставни и были заперты, но какая-то толика свежего воздуха все же проникала в комнату, где дышать становилось все труднее. У наших героев уже начинала кружиться голова.
В поисках выхода прошло несколько часов, но ни Вальвер, ни Ландри Кокнар не замечали бега времени. Все мысли их были сосредоточены на одном: как выбраться из спальни Кончини?
Итак, минуты шли за минутами, а они по-прежнему метались по комнате, где так глупо позволили себя запереть. Иногда Вальвер внимательно прислушивался, однако снаружи не долетало ни единого звука. Грозная тяжелая тишина и удушливый запах начинали не на шутку беспокоить Одэ.
И пока Ландри Кокнар ощупывал каждую статую, каждое украшение в поисках таинственной пружины, Одэ де Вальвер принялся в ярости расхаживать по этой роскошной ловушке.
— Черт побери, — воскликнул он, — вряд ли этот негодяй Кончини забыл о нас! Еще менее вероятно, что он решил уморить нас голодом.
— Нет, разумеется, нет, — заверил его Ландри Кокнар.
— Тогда чего же он хочет?
— Как чего? Захватить нас живыми!
— Зачем?
— Чтобы убить нас одним из своих собственных дьявольских способов… надо вам сказать, у него их множество. Поверьте мне, сударь, в этом он знает толк. Он мог бы давать уроки даже палачам.
— Полно, мой бедный Ландри, ты, кажется, совсем спятил от страха, — упрекнул его Вальвер.
Помолчав, он продолжил свои простодушные рассуждения:
— Зачем ему убивать нас? Раз он отец… он не может ревновать…
— Конечно, сударь, но ведь вам известна тайна рождения его дочери… а за знание таких секретов расплачиваются жизнью.
— Ты преувеличиваешь! Он прекрасно знает, что я никогда не выдам его, потому что люблю его дочь.
— И это возможно. Однако вы его оскорбили, угрожали ему. А он такого не забывает. Уж я-то знаю! Он необычайно обидчив. Нет, сударь, вы обречены… и я вместе с вами.
— Черт побери! Однако это не весело!
— А я и не говорю, что весело…
Внезапно Ландри Кокнар прервался на полуслове и радостно завопил:
— О! Сударь!..
— Что случилось? — встрепенулся Вальвер.
— Д… д… дверь… — заикаясь, произнес обезумевший от радости Ландри. — Открыта!.. Она открыта, сударь!..