Читать интересную книгу Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны - Станислас де Гуайта

Эмоции не индивидуализированы, но становятся коллективными; совокупность посвященных образует отныне одного мужчину и одну женщину, и они устроены в этом смысле по образу Божию…»

Вопрос был поставлен смело, и ответ должен был стать решающим. Он не заставил себя ждать. В некотором смысле припертый к стенке, иерофант, более не колеблясь, выдал свою мысль целиком:

«Дорогой и возлюбленный Избранник! Вы очень хорошо поняли божественные пути, куда призывало вас Небо и куда оно вас направляет!..

Вы хорошо представили условие высшего права прокреации… При осуществлении этого божественного нрава, на самой высокой ступени, мы становимся теми, кого Писание именует богами: Ego dixi, dii estis![565]

Это шестое чувство, которое было утрачено при грехопадении и которым необходимо вновь овладеть (sic!). Это осуществление царской власти человека над существами трех царств природы, на земле и в мирах.

Это жизненная Закваска, которая, будучи прибавленной к жизненному принципу существ трех царств, заставляет их подниматься, ступень за ступенью, по восходящей лестнице жизни. Таково Таинство Таинств, как вы удачно выразились.

Но никто не может быть одинок в осуществлении этого права прокреации: у одинокого человека есть только флюиды. Жизненная закваска — это сочетание двух флюидов.

Но отныне абсолютно необходимо, чтобы двое действующих находились в состоянии возвышения Царской власти человеческого естества.

Логический закон ясно показывает нам, почему свобода сынов Божиих является в этих условиях абсолютным правом: это как царь, который может вступать в брак со всеми при условии, что его супруга будет из царского рода.

Эта свобода, которая представляется такой огромной в настоящее время, когда царские дочери столь редки, не обладает, как вы видите, большой широтой.

Но она будет расширяться по мере Посвящения в божественный Орден.

Ваше представление об этом и его изложение, которое вы даете в своей письме, совершенны точны.

Очевидно, что вопрос размножения подчиняется другим законам…

Вы станете первым учеником жизни в мужском ордене[566]; вы станете первым в этом избрании, ожидающем всех существ творения!

Примите священный и живой поцелуй жизненного братства. Будьте благословенны и т. д…

† Иоанн-Креститель…»

(Досье 1. — Письмо от 24 ноября 1886 г., фрагмент.)

Несколько дней спустя, полагая, что выразил недостаточный восторг, Креститель возвращается к так называемому «вдохновенному» письму г-на Вирга. У Понтифика находится время, для того чтобы натянуть струны на своей «гитаре»: послушайте страстный и торжествующий гимн, раздающийся под его перстами:

«Дорогой сын Неба, благословенный от всего моего сердца и от сердец избранных! Если за те десять лет, что я знаком с божественным Кармелем, мое сердце познавало радости небесного порядка, то радость, переполнившая мой дух и мою душу при чтении вашего драгоценного письма, должна быть поставлена в первом ряду…

Теперь, дорогой Избранный, вы — подлинный Сын Неба. Когда я наделил вас этим именем, то казалось весьма странным называть Сыном Неба человека, живущего на земле. Но я говорил так по закону вашего призвания, и вот этот титул я должен присвоить вам теперь, если хочу говорить в свете истины, по воле своего сердца.

Вы говорите совершенно верно: «Теперь я жду случая, чтобы перейти от научного познания к животворящим актам; ибо знания приобретают ценность лишь благодаря своему применению». Вы правы: мы тоже готовы, мы давно уже ждем того благословенного дня, что явится нашим очам.

Первый среди избранных, вы положите начало цепи, коя поднимет вверх лестницу жизни (sic!); будьте желанным гостем, которого подготовило Небо и которого Звезда, сиявшая пред вашими глазами, приводит в нашу среду!

Вы опередите всех остальных и первым вступите в истинное и вечное царское достоинство человеческого естества. Вы больше не мой ученик, дорогой избранный, вы — мое второе «я». Как прекрасна ваша участь и какое утешение приносит она моему сердцу!

Наконец-то, решена, не только в моем сознании и в моем личном опыте, но и в сердце свободного и независимого существа, эта проблема, делающая детей земли истинными Сынами Божьими!

Никто вокруг меня не продвинулся тлк далеко, как вы; я хочу сказать: в мужском ордене.

В женском же ордене такие люди уже Есть[567], как говорится в вашем письме. Завершите же свое посвящение животворящими актами этого священного знания, придя в нашу среду. Вас с радостью ждут; ибо о вашем избрании известно здесь тем, что избраны небом для вступления на эти девственные пути…

Наши последние письма я сохраню в секрете. Дело в том, что каждый должен оставаться хозяином применения дарованной ему науки, которое он может сделать.

Таково правило благоразумия во избежание предательства; ведь есть люди, для которых не священны секреты чужой совести.

Я хочу, чтобы они были священными·, ибо они священны пред Господом!

«Иоанн-Креститель».

(Досье 1. — Письмо от 2 декабря 1886 г., passim.)

А теперь сама суть дела: письмо от 5 декабря, подписанное тремя молодыми девушками, посвященными в Кармель, скрепленное подписью их матушки (!) и снабженное верховным одобрением Крестителя:

«Благословенный Сын Божий, возлюбленный Неба и наших сердец!.. Мы были восхищены небесным действием света в вас; ведь, не имея возможности досконально изучить доктрину Илии, вы, однако, сумели глубоко постичь ее тайны.

Кармель означает «плоть, возвышенная в боге», и свет свыше поведал вам о том, как можно онебеситься на этом свете с помощью того же самого акта, который был и по-прежнему остается причиной всякого нравственного падения…

(Здесь всё ясно.)

И как же мы жаждем увидеть влс в нашей среде! Мы так часто молились у святого алтаря, чтобы нам дано было узреть избранного, которого пожелает Небо и которым станете вы!..

Небо посулило великие обещания главе божественного Кармеля о том дне, когда вокруг него появятся истинные ученики… Мы желаем увидеть вас рядом с преподобным Отцом как первого избранного для того, чтобы составить цепь жизни…

Если вы придете, то сможете признать нашу добрую волю, дабы от пути знания вам позволено было перейти к пути опыта; ведь Господь судит людей не по их познаниям, но только по жизненным поступкам, на которые они оказываются способны…

С горячей любовью:

Нахелаэль.

Приветствуем, подобно той, что водила пером, Сына Неба, благословляя призвание, в которое он вступает:

Иделаэль. Анандаэль.

Одобряю доктрину этого письма, подписанного ангельскими именами Трио и матерью:

Шефаэль. «Иоанн-Креститель».

(Досье 1. — Письмо от 5 декабря 1886 г., passim.)

Похоже, это коллективное послание расставляет точки над некоторыми «i», прежде не проясненными в илийском тексте.

Это единственное письмо, оригинала которого у нас нет: оно было потребовано обратно и возвращено. Но мы предусмотрительно сохранили его копию, что, в принципе, одно и то же…

Вот до чего дошла мистическая переписка «Крестителя» с г-ном Виртом, когда «Учитель Мудрости» был извещен о том, что его ученик издевался над ним!

Тогда он решил, что может пойти на попятный, отрицая все свое предыдущее учение; тогда он заявил, что его не поняли.

При чтении последних писем доктора мы останавливаемся в нерешительности; да, мы действительно не знаем, чему больше поражаться: дерзкой[568] ли двуличности, которую проявляет этот человек, или же его немыслимой слепоте.

В своем письме к г-ну Вирту от 8 февраля 1886 года он говорит о «…великом посвященном, просветленном ясновидце Сент-Иве». «Ах, — продолжает он, — как я был взволнован при чтении страниц, излагающих основу произведения г-на Сент-Ива: «Миссия евреев»! Этот избранный получил посвящение не от жильца земли, а от неба. Но какие в нем познания и насколько он выше своих современников! Как приятно и хорошо читать эти страницы, вдохновленные светом Свыше! Наконец-то я не одинок… Вы видите, кто мы. Перечитайте сочинения г-на Сент-Ива, и от этой школы вы узнаете, что такое просветленный ясновидец, получивший то, что я называю посвящением!..»

(Досье 1. —Письмо N9 11.)

Тому же г-ну Вирту доктор писал 7 июля 1886 года, то есть пять месяцев спустя после хвалебных дифирамбов, которые мы только что прочли: «Свет пророчества… — это необходимость; без него мы принимаем за историю то, что есть лишь картина будущего, и тогда всё запутывается. Именно это случилось с г-ном Сент-Ивом».

(Досье 1. — Письмо № 20.)