чехов. Ради этого и пришли танки, я думаю их главная задача как раз и была
в том, чтобы сменить руководство. Дубчек и его окружение не были обману-
ты, они все знали заранее. Они были изнасилованы. На них постоянно дави-
ли: не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Мне жаль Дубчека и других. Я
не особенно им восхищался, встречался с ним два раза. Это был хороший
честный человек, но я чувствовал, что он поддается влиянию других.
Мне казалось, что с этой бедой, с этим несчастьем нам жить под гнетом
еще сто лет. Когда в 1939 году пришли немцы, было очевидно, что это на ко-
роткое время, на срок войны. А советские – это надолго. Я предполагал, по
опыту польских восстаний, что нас тоже десятками тысяч будут увозить в
Сибирь. Я даже размышлял о том, что хуже: оккупация немецкая или русская.
Ко мне приходили друзья, хотели меня спрятать, предупреждали о возмож-
ном аресте. Но невозможно сто лет прятаться. Через пятьдесят лет, мне
представлялось, у нас будет 60 процентов чехов и 40 процентов русских. А
чешский язык перейдет на кирилиллицу, как молдавский. И смирился с мыс-
лью, что с этим нам жить, пока не начнутся перемены в СССР. Представьте,
как я был изумлен, когда наш кошмар закончился всего через 20 лет!
И если подумать, чему нас научили те события, то я бы сказал: лучше
всего, к счастью, что мы научились забывать. Что касается меня, понадоби-
лось немалое время, чтобы я, обращаясь в мыслях к случившемуся, заставил
себя различать понятия «режим», «правительство», «русский народ». Между
прочим, этому помогли советские фильмы «Обломов» и «Дворянское
гнездо». Кинозалы, где их демонстрировали, были переполнены. Смотреть
на старую Россию приятнее, чем на танки.
Чему научилась за эти тридцать лет Россия, я не знаю. Многие люди у
нас продолжают опасаться вашей страны. У русского народа, мы знаем,
большие трудности, мы жалеем его. Но он это заслужил. Поверьте, я это го-
ворю без удовольствия. Сегодня у нас не питают к России недобрых чувств.
Она продемонстрировала новое мышление, отпустив Прибалтику. Лично я
убежден, что недалеко время, когда так же великодушно будет решена про-
блема Курильских островов. Ведь у вас большие земельные пространства, А у
японцев кругом море… 20
Людвик Вацулик смотрит на меня недоверчиво, как на виновника чу-
жих бед. Я бывал на Курилах, видел погребенный под снегом Североку-
рильск, когда идешь – в июне! – по ослепительному полю, спотыкаешься, а
под унтами труба, потом вторая, из труб валит дым, и ты, оказывается, шага-
ешь над крышами домов, над живущими в них людьми, где-то внизу, у тебя
под ногами. Утром, собираясь на работу, они будут долго шуровать лопата-
ми, чтобы через лаз выбраться на поверхность. Немало прожив в Сибири,
знаю территории, никогда не видевшие человека. И если мы, по нашей нату-
ре, готовы отдать соседу последнюю рубаху, что бы нам не вернуть беззе-
мельному соседу не очень-то нам нужные четыре кучки надводных камней?
Пусть, если смогут, свезут на камни землю и посеют рис. Мы не обеднеем, от
нас не убудет, а нас будут меньше побаиваться.
В Злине спрашиваю Мирослава, что за годы путешествий им с Иржи от-
крылось такого, о чем раньше они не догадывались. Помню, когда к нам в
«Известия» пришел космонавт Герман Титов, он сказал, что самым неожи-
данным было видеть в иллюминатор, какая маленькая Земля. А вблизи, ко-
гда с народами лицом к лицу?
Мы в подвале дома, в архиве, перебираем папки с бумагами и географи-
ческие карты; среди них раскрашенные цветными карандашами первые кар-
ты, нарисованные одиннадцатилетним путешественником Миреком в 1930
году, его первые дневники, которые с тех пор он ведет всюду, не переставая.
– Думаю, и ты это тоже знаешь, самое важное, что дает путешествие, это
возможность увидеть и открыть самого себя. И сравнить, как живут другие
люди, с тем, как живет твой народ, ты сам. И это опасно: пока не с чем срав-
нивать, ты всем доволен.
В Эквадоре, в верховьях Амазонки, путешественники попали к индей-
цам хиваро, охотникам за черепами. Cамое страшное наказание у них – за
ложь и воровство. Провинившихся изгоняют из племени, оставляют в джун-
глях без оружия, без средств защиты, обрекая слышать крики зверей. Ужас.
Варварство… Но племя от этих пороков избавилось. А народы с реактивными
самолетами, телевизорами, компьютерами, мобильными телефонами изба-
виться от этих пороков не могут. Кого считать дикарями, а кого цивилизо-
ванными людьми?
После оккупации в 1968 году, говорит Мирек, многие из чешской ин-
теллигенции были вынуждены покинуть страну. В одном из госпиталей Ав-
стралии увидел он известного чешского хирурга, воспитателя целой плеяды
медиков. У него золотые руки. Не зная чужого языка, бессильный получить
работу по специальности, он устроился работать санитаром и с утра до вече-
ра толкает по коридору каталку с очередным больным. И когда идет с катал-
кой мимо операционной, для него закрытой, отворачивается, плечи вздраги-
вают, подолом халата вытирает глаза.
За что это ему? За что всем нам? Ведь нас мало!
Письмо М.Зикмунда в Москву (11 января 2000 г.)
…большое тебе спасибо за письмо от 26.12.99, я попробую по привычке на рус-
ском латинскими буквами, поскольку русских на машинке у меня нет. Извини, что я
должен ответ на твое письмо из 99-го, ты хорошо знаешь, что у меня значит время
– бывают дни, когда в почтовом ящике у меня 20-30 писем – просто не хватает ни
сил, ни времени, и ты хорошо знаешь, что секретарей у меня никогда не было. <…>
В твоем письме появилось слово, которое я первый раз в жизни увидел, хотя я
русским языком занимаюсь более 65 лет: «больших везений, радостей…» ты мне же-
лаешь. Как интересно! Знаешь ты, что на чешском значит «везений»? Тюрьма,
арест! Везень – заключенный! Но понятно, это же шутка. Ведь знаю слово «везти»,
«мне повезло»… Как интересны основы славянских языков!
Должен тебе сказать, что Юра уже более 12 месяцев в больнице. В конце 98-го
он снова упал, сломал себе тазобедренный сустав и на правой ноге. После операции в
апреле 1998 на левой ноге он теперь постоянно в горизонтальном положении, очень
трудно может сделать несколько шагов.
В конце недели я собираюсь в Прагу его посетить, покажу и твое письмо, что-
бы его обрадовать. Посылаю тебе фотографию, которую засняла Мария, когда 29
октября я передал Юре в больнице диплом государственной награды, которую 28
октября я принял в пражском Кремле от президента Вацлава Гавела. <…>
В прошлом году я тоже немножко шлялся по миру, вместе с Марией мы побы-
вали в Марокко, в местах, где мы с Юрой точно 52 года назад начинали свое африкан-
ское путешествие. Мне удалось заснять несколько фотографий точно на тех ме-
стах, где мы были тогда – парни 26, 27-летние. Уже неправда!
Вот, а теперь скажи, Леня, что происходит с этим огромным количеством
твоих рукописей по истории 68 года. Когда будешь публиковать? Время не ждет, ми-
лый. В 10-ю годовщину 17 ноября появилось у нас по телевидению и в газетах много
документов, включая, например, разговоры с Биляком (режиссер Милан Маришка
должен был Биляку заплатить 2000 долларов за разговор!!!).
В связи с этим я много думал о тебе.
23 января придет на экраны первая часть ТВ сериала «Мир глазами H+Z» в 13
частях, все воскресенья до апреля. Над сериалом мы работали более двух лет.
Вот, Леня, отправляю я тебе и Неле самые лучшие пожелания здоровья и везе-
ний в новом веке. Твои Мирек и Мария.
(От руки): Уже много годов не писала на русском языке. Желаю самое лучшее.
Мария 21.
О различии между психологией россиянина и среднеевропейца я заду-
мался во время поездки в Германию. С немецкими приятелями в их машине
мы неслись по прекрасному шоссе, разделяющему лежащую слева от нас
германскую землю от раскинувшейся справа швейцарской территории.
Сверни с шоссе налево – ты в одной стране, спустись направо – в другой.
Спутники с восторгом говорили о том, как каждый раз, проезжая эти места,