она вообще маньячка?
— Я уже думал об этом, — признался Дима. — И, пока мы собирали вещи, позвонил мистеру Нортону.
— А кто это?
— Тесть Такера. Так вот, он пробил по своим каналам, и подтвердил: девушка по имени Ария действительно состоит на службе в МББ, международное бюро безопасности, в каком-то засекреченном отделе, приписанном к Лонтарии. С этим все в порядке.
— Тогда что тебя так парит?
— Просто настроения нет.
Лукавил Дима, ох, как лукавил. Не мог он признаться себе, что Ария понравилась ему не только, как умный и опытный старший товарищ с ярко выраженным чувством наведения порядка в окружающем тупом, беспощадно-жестоким мире. Было в сирене что-то, что цепляло за душу, что-то помимо ее волшебного пения. Какой-то неуловимый цинизм, склонная к безумным авантюрам натура, стальной стержень внутри.
Все то, чего Диме так не хватало сейчас, с появлением Элис.
Уже смеркалось, когда конвой наконец-то добрался до колонии. В наступившей темноте без пяти минут зекам не было видно все подробности места, где им предстоит провести несколько следующих дней, но небольшое негативное впечатление они все-таки получили. Полицейский кар въехал во внутренний двор колонии, задние двери распахнулись, и на студентов уставились стволы автоматов.
— На выход! — последовал жесткий приказ.
Из головной машины выбралась Ария, покрутила головой, и что-то шепнула старшему надзирателю. Тот бросился ругать своих подчиненных за какую-то мелочь, а сирена, воспользовавшись моментом, скользнула к Диме, и ободряюще шепнула ему в ухо:
— И запомни три вещи…
— Не верь, не бойся, не проси? — хмыкнул второкурсник.
— Читаешь мои мысли. Все, удачи, ждите в гости.
В своего рода приемной им выдали тюремную робу, забрав всю одежду и личные вещи. Потом поставили напротив фотоаппарата с табличками в руках, и сфоткали с трех ракурсов, заставив повернуться. По непонятной причине Ария сунула их в тюрьму под ложными именами — Дима ненадолго стал М. Г. Дугласом*, а Гвеллин — Д. Х. Чейзом**. Затем их прогнали через обязательную процедуру санитарной обработки, и лишь после этого они окончательно осознали, что теперь надежно заперты в этом крошечном мирке со своими правилами и законами.
Появление новичков было встречено восторгом. Пока их вели по коридорам, десятки заключенных кинулись к решеткам своих камер, чтобы прокричать им вслед что-нибудь угрожающе, типа "Какая попка, готовься к встрече в душевой!" или "Эй, красавчик, забеги вечерком ко мне, обсудим твою карьеру, сладкие губки". Дима сделал вид, что не слышит, Гвеллин угрожающе сопел себе под нос, стараясь не смотреть по сторонам. В середине коридора их разделили — гнома повели на следующий этаж, а Диму толкнули к одной из камер, откуда внимательно смотрели два лица.
— К стене! Смотреть перед собой! — браслеты сняли, а потом толкнули в спину. Решетка позади встала на место, щелкнул замок. Возбужденные крики тут же стихли.
Потирая запястья, Дима быстро оглянулся. Камера была не то, чтобы больших размеров, но довольно просторная. Две двухъярусные кровати друг напротив друга, письменный стол с лампой в углу, у дальней стены унитаз и умывальник. Все в классических традициях исправительных колоний. Возле одной из кровати даже свисала с потолка боксерская груша, на столе рассыпались бумажные письма с детскими рисунками.
Помня совет Арии о том, что надо сразу же показать себя, Дима развернулся к решетке, и заорал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Вы все равно не упрячете меня тут надолго, фараоны! Я зубами прогрызу себе путь на волю, а потом станцую на ваших костях. Слышали? Я не сдамся, чтобы вы со мной не делали!
— Эй, заткнись, — угрюмо посоветовали сзади. — Что-то ты сильно шумный для новичка.
Второкурсник оглянулся. Двое обитателей камеры спрыгнули с нар, и теперь приближались, внимательно его разглядывая. Первым был мускулистый, темнокожий парень, громадные бицепсы были щедро украшены разномастными татуировками, а нашлепки на костяшках пальцев выдавали в нем опытного борца. Но Диму больше заинтересовал второй — уже пожилой человек, чьи черные волосы окаймляли розовую лысину, а щеки и подбородок украшал серебристый пушок.
— Кто такой? — поинтересовался темнокожий, осматривая студента с ног до головы, и цокая языком. — За что взяли?
— Я окружному прокурору ничего не сказал, а тебе и подавно, — окрысился Дима. Потом немного подумал, и добавил, глядя на второго: Фарту, масти…
— Каждому клоуну в лицо по томатной пасте, — мрачно сформулировал Старый Морган. По какой-то причине он явно находился не в самом лучшем расположении духа. — Как зовут?
— Сталкер.
— Ладно, Сталкер, не шуми, скоро отбой дадут. Ложись, отдыхай, завтра пообщаемся.
Дима скинул куртку, и полез на верхние, свободные нары, в то время, как сокамерники расположились напротив, на соседних.
Между тем Гвеллину повезло чуть меньше. Когда его подвели к камере, оттуда на него глянули такие злые, облизывающиеся рожи с красными глазами, что гном сразу отшатнулся, и категорически заявил сопровождающему:
— Я туда не сяду. Можно мне другую, с видом на море?
— Можно, — надзиратель охотно поддержал шутку ударом резиновой палкой по хребту, и без лишних слов втолкнул заключенного внутрь. — Сейчас по голове выпишу, все увидишь: и море, и пляж, и горы с вулканами.
В камере находились трое зеков не первой свежести. По ним сразу было видно, что чалили они тут свой не первый срок, и даже не второй, и что колония уже давно стала для них родным домом. Когда Гвеллин встал у двери, размышляя, какое место занять, они тут же начали надвигаться на него, окружая со всех сторон. А потом один достал откуда-то заточку, второй провел пальцем по горлу, а третий потянулся к его сумке…
Услышав из камеры тяжелые удары и шум падающих тел, надзиратель вернулся назад. Трое хозяев клетки лежали на полу без сознания, а гном стоял над ними, потирая кулаки.
— Споткнулись, — объяснил он. — Дебилы неуклюжие.
Вертухай гоготнул, и пошел по своим делам.
************
Старый, покосившийся дом в местной деревушке встретил их подозрительной тишиной. Пока Ваня и Валера озирались, успокаивая себя, что красные пятна на полу — это просто разлитый соус, а жуткие следы на стене оставил ребенок с гвоздем, Ария загнала машину в крошечный гараж рядом, и ткнула пальцем в диван и кресло, расположенные в гостиной напротив черно-белого телевизора.
— А вот и ваши места. Завтра я уеду рано, так что можете меня не провожать, а отсыпаться.
— В смысле "уедешь"? — удивился Ваня. — Разве ты не останешься здесь, чтобы контролировать, чтобы наших друзей там, в тюрьме, не прибили?
— Нет, это ваша задача. А у меня свои дела в городе, я не могу их взять и бросить.
— Тогда