Читать интересную книгу Культура и мир - Сборник статей

В согласии с триалектическими принципами и законами, со многими учениями и науками последнего времени автор смеет утверждать следующее:

а). Человек изначально является единственным существом, из всех живых существ, живущих на Земле, наделенным способностью творить новые объективные формы живой и разумной Природы. Он (общество) – ее часть и создан для того, чтобы творить подобие Природы, т. е. творить НООСФЕРУ Земли, руководствуясь законами Природы и собственной фантазией творца. В этом – его изначальный и Высший смысл бытия на Земле.

б). Духовное и материальное бытие Вселенной, от порождающих идеальных моделей и до звёздных систем включительно, управляется тремя всеобщими принципами: принципом сохранения, принципом изменения (развития) и принципом всеобщей связи. Во всеобщей связи и взаимодействии два противоположных принципа (сохранения и изменения) проявляются как всеобщий монистический принцип гармоничного бытия и развития целостности.

Количественные меры гармоничного пространственно-временного развития и сохранения бесконечного многообразия структурных форм бытия являют собой некий набор мировых числовых констант, которые постоянно познаются и уточняются фундаментальной наукой.

Частные законы всеобщего закона гармонии можно, в свою очередь, разделить на две группы: законы качественной гармонии и законы количественной гармонии. Их гармоничные взаимодействия и взаимопереходы одной противоположности в другую проявляются в законе «порождающей модели» гармонии бытия и творения космического пространства по Платону, которое обладает геометрией.

Платон утверждал, что «Геометрия есть познание всего сущего», поскольку геометрическая модель проявляется как пространственная форма бытия и имеет количественную меру. Он достаточно глубоко развил геометрию Пифагора (геометрические тела Платона). Однако тайна сакрального содержания начал гармонии на долгие столетия осталась «вещью в себе». В последующем формировании НАЧАЛ элементарной математики, модель количественной гармонии была представлена теоремой Евклида о делении отрезка прямой в отношениях «золотой пропорции»). Многие исследователи онтологических начал математики считают ее классической и в наши дни. Является ли она таковой в действительности?

Длительные годы философского и геометрического переосмысления упомянутых начал математики гармонии посредством триалектического мышления позволили автору сделать существенные поправки к упомянутой теореме Евклида, открыть новые мировые константы и алгоритм геометрического решения гармоничной системы квадратных уравнений общего вида:

где а и в – числовые значения координат гелиоцентрической системы, а х и у – числовые значения координат геоцентрической системы.

Например, для вычисления и геометрического построения корней неизвестных пространственных мер а, в, х, у и к и их гармоничных отношений достаточно знать, или задать числовое значение р2.

Данное уравнение – математическое выражение гармоничного синтеза утверждений: ГЕОМЕТРИЯ есть познание ВСЕГО сущего (Платон), а ВСЕ есть ЧИСЛО (Пифагор). С математическими доказательствами (полный текст статьи) можно познакомиться на сайте: http://trialektika.narod.ru/index.html

Таким образом, на основании вышесказанного и др. аргументов, напрашиваются следующие выводы:

1. В познании окружающей действительности, в познании и разрешении противоречий и в практике отношений: человек—человек, человек—общество, общество—общество общество—природа необходимо отказаться от догм материалистической диалектики, признающих спор, борьбу, войну. В наше время созрела необходимость перехода человечества на более высокую ступень разрешения противоречий в отношениях противоположностей, перехода на ступень их взаимодействия в количественной и качественной гармонии.

2. Философия и математика со времен Пифагора являют собой фундамент, на котором выстраивается научное мировоззрение общества и математически моделируется развитие всех областей его знания и предметного творчества. Из понимания целостности и гармоничности Космоса, как живого и разумного, вытекает понимание предмета математики гармонии. Математика гармонии – это математика, изучающая и моделирующая гармонию бытия пространственно-временных форм Жизни, их количественные отношения, проявляющиеся в эволюции природы, общества и мышления. Создать такую математику и встроить ее в систему обязательного образования граждан, значит заложить мировоззренческий фундамент культуры общественной гармонии и безопасности в развитии глобальной системы взаимоотношений Человек—Общество—Природа. В научных исследованиях ученых разных эпох имеется много открытий и методических наработок в этой области. В их числе, учебно-методическое пособие автора «Изначальные алгоритмы элементарной математики гармонии», на которое получено соответствующее «Свидетельство» (Компьютерные учебные программы и инновации 2008: 43). Дело за внедрением данного учебного пособия в всеобщую систему образования.

Библиография

1. Сергиенко П. Я. Триалектика. Новое понимание мира. – Пущино, 1995.

2. Компьютерные учебные программы и инновации. – 2008. – № 6.

И. Ю. Александров. Понятие «психической энергии» в философии, науке и культуре

Понятие «психической энергии» можно отнести к так называемым пограничным понятиям. В первой части этой статьи автор постарается показать, что само развитие философии науки привело к исследованию находящихся на стыке науки и культуры феноменов. Во второй части речь пойдёт об актуальности исследования психической энергии. В философии науки существует проблема экспликации структуры научной теории. Проблема эта остро встала после провала неопозитивистских программ и рассмотрения постпозитивистами науки всего лишь как одной из традиций наряду с традициями вненаучных форм знания. Если у философов науки не существует строгого представления о том, какова структура подлинной научной теории, то невозможно на уровне логических аргументов опровергнуть претензии вненаучных форм знания на равный с наукой статус в культуре. В своей ранней версии неопозитивизм исходил из познавательно значимого предложения или термина в качестве элементарной структуры, способной адекватно представить особенности строения и функционирования научного знания. Согласно критерию научности (познавательной значимости) логического позитивизма Венского кружка, теоретическое предложение (или термин) является познавательно значимым только в том случае, если можно указать конечное число совместимых предложений наблюдения, из которых оно выводимо по правилам логики (верификационистская теория значения). Этот упрощённо-эмпирический редукционистский подход устранял саму специфику теоретического знания – теоретический уровень научного знания всегда богаче его эмпирического уровня, тот или иной научный закон не может быть сведён к конечному числу предложений наблюдения.[14] Но и традиционная интерпретация гипотетико-дедуктивной теории, к которой пришли неопозитивисты после краха редукционистской программы, не была способна адекватно представлять собою структуру научного знания, имела внутренние противоречия, выражавшиеся в неявной тенденции к редукционизму – попытке объяснить природу избыточного содержания теоретического уровня знания через сведение его к уровню наблюдений, а также в противоположной инструменталистской тенденции – отрицании содержательности «верхних» наиболее абстрактных уровней теоретического знания и трактовке теоретического аппарата современного научного знания только как средства вычисления и предсказания экспериментальных данных (Мачмур 1975: 26). Постпозитивистское обращение к реальной истории науки в целях обретения адекватного представления о структуре и развитии научного знания поставило философов науки перед необходимостью объяснить, как именно социокультурные факторы обусловливают становление научных теорий. Очевидно, что гипотетико-дедуктивная теория со встроенными в неё социокультурными факторами более адекватна, чем неопозитивистские представления о структуре научного знания. Упрёки в адрес интернализма,[15] которые выдвигались с позиций диалектического материализма в отечественной философии науки (к примеру, интерналисты при объяснении развития науки ссылались на случайную интеллектуальную «мутацию», что для «диаматчиков» равносильно отказу от всякого объяснения, однако претензии самих марксистов или «перевёрнутых гегельянцев» на знание высших законов истории и вытекающих из них общественных законов, обусловливающих развитие науки, опирались лишь на веру в непогрешимость учения Маркса) были непоследовательны, поскольку интернализм, при всех своих известных недостатках, сохранил классические идеалы научной объективности, чего нельзя сказать о марксистской философии науки – по сути своей экстерналистскому учению, противоречиво сочетавшему несовместимые тезисы об объективности научного знания и о практической природе истины. Диалектический материализм постоянно нарушал классические границы между научным и социокультурным,[16] заявлял, что «наука социальна по своей природе и её социальные характеристики не внешне, а внутренне ей присущи» (Черняк 1982: 46). Любое познание возможно при разграничении понятий, максимально ясном и отчётливом формулировании дефиниций. Так и науковедческие дисциплины должны ещё прояснить: каким образом в реальной истории науки «переплетаются и через цепь опосредований и преобразований переходят друг в друга» (Черняк 1982: 47) внешние и внутренние факторы её развития. Другими словами «для подлинного объяснения истории науки необходимо конкретно проследить: как, каким образом в самой науке происходила трансформация научных понятий и теорий, как, через какие опосредствующие звенья, притом не вообще, а в каждом конкретном случае, социально-экономические условия и потребности реализуются в науке, преобразуясь в соответствии с её собственными закономерностями в присущие ей формы, переводятся на язык науки и входят в её ткань» (Черняк 1982: 48). Но как философам науки не удаётся эксплицировать строгую структуру научной дисциплины, так и историкам науки и социологам науки не удаётся «расчленить» объективное (природное – если речь идёт об естественных науках) и социокультурное в их реальном сплетении в «ткани науки». Науковеды за последние несколько десятилетий, похоже, признали бесперспективность попыток такой строгой экспликации. Проблема проведения строгих границ между научным и вненаучным знанием, между научными (объективными) и социокультурными компонентами знания, между теоретическим уровнем знания и эмпирическим уровнем знания и т. д. в настоящее время кажется непреодолимой. Во всяком случае, за последние лет тридцать в синкретичное «науковедение» вплелись методы философов науки, социологов науки, историков науки.