Следующего дня Таратин пошел к Авачинской губе, где изменничьи лодки и байдары стояли. Изменники, между тем, скрывшись в лесу по обе стороны дороги, ожидали его прибытия и, пропустив несколько передних, на самую средину напали, и бились со служивыми так долго, пока большая их часть легла на месте, а прочие принуждены были спасаться бегством. Служивых притом убито 6 человек да несколько ранено.
Камчадалов взято в полон токмо три человека из лучших людей, из-за которых собрано с оставших изменников ясака не более как 10 соболей, 4 лисицы красных да 19 бобров морских. Однако тем оная страна совершенно не покорена, ибо до самого главного камчатского бунта, который учинился в 1731 году, тамошние жители почти всегда в измене были.
Оттуда походники возвратились в Верхний острог с ясачною казною и с помянутыми аманатами ноября 27 дня 1707 года, как выше показано. До сего времени правление в камчатских острогах несколько было порядочно, для того что подчиненные командиров своих так, как надлежало, почитали и повиновались им без всякого сопротивления, а потом начали у них отнимать команды, отбирать пожитки, сажать в тюрьмы и убивать до смерти, как в следующей главе пространнее будет объявлено.
Глава 2. О бунте камчатских казаков, об убийстве трех приказчиков, о бывшем по тому делу следствии и об отправлении служивых для проведывания островов и японского государства для заслужения вин своих
Коим образом служивые люди огорчены были на дороге от Атласова, в прежней главе упомянуто. Оное огорчение, также нападки его, и собственное служивых людей своевольство побудили их к умышлению, чтоб Атласова лишить команды, что они в декабре месяце того же 1707 года и учинили.
А в оправдание свое писали в Якутск, будто Атласов не давал им съестных припасов, которые с камчадалов собираются; будто сам пользовался оными, а они, прогуляв рыбную пору, претерпевали голод; будто из корысти своей выпустил аманатов, и от того во всех ясачных иноземцах учинилась такая шатость, что ясачные сборщики, посланные на Пенжинское море, едва спаслись бегством; будто колол он насмерть служивого Данила Беляева, и когда ему от служивых представлено было, чтоб он безвинно палашом не колол, но наказывал бы их за вины батогами или кнутом, как государевы указы повелевают, а он на то в ответ сказал, что государь ему в вину не поставит, хотя он их и всех прирубит; будто он, желая мстить казакам за мнимые грубые их речи, призвал к себе лучшего камчадала и говорил ему, аки бы колол помянутого служивого за то, что служивые хотят всех камчадалов прибить, а жен их, детей и корма по себе разделить; будто по той ведомости камчадалы жилища свои оставили и, соединясь в тесном месте, убили трех человек служивых и многих переранили; будто он посланную из Якутска подарочную казну почти всю употребил в собственную пользу, так что на Камчатке в привозе явилось у него бисера, а по-тамошнему одекуя, и олова не больше полупуда, а медь всю переделал он в винокуренную посуду; и будто у новокрещенного камчадала вымучил он нападками лисицу черно-бурую, которая в казну была приготовлена.
Сие оправдание ясно показывает прежнюю злобу служивых людей на Атласова, хотя не можно сказать, чтоб не больше правды писано на него было: ибо Атласов мог не давать им съестных припасов казенных, мог аманатов из корысти выпустить, мог с палашом метаться пьяный и пользоватьс ясачною казною, как человек лакомый, которое лакомство видимо будет из обранных его пожитков, в краткое время приобретенных.
Но кто тому поверит, чтоб он желал возбудить иноземцев к бунту, ведая, что по убийстве казаков и самому от смерти не избавиться. Что ж камчадалы на Пенжинском море ясачных сборщиков едва живота не лишили, что в другом месте трех человек убили, а иных переранили, оное могло учиниться и без Атласова возмущения, тем наипаче что казаки, может быть, чем огорчили ясачных людей, ибо и на Пенжинском море ясачного сборщика хотели убить камчадалы за то, что он, вместо одного соболя, требовал ясака по два и по три с человека.
Что до черно-бурой лисицы касается, то при обыске не явилось ее у Атласова. По свержении Атласова с приказа выбрали служивые командиром Верхнего острога приказчика Семена Ломаева, которому по памяти бывшего приказчика Колесова велено было быть при сборе ясака во всех острогах.
Атласова посадили в тюрьму, по их называнию – в казенку, а пожитки его в казну забрали, которые, кроме множества мехов собольих и лисьих, состояли в 30 сороках в 34 соболях, в 400 лисицах красных, в 14 сиводущатых, в 75 бобрах морских [да сверх оного мягкой рухляди взято у него: шуба соболья пластинная под чешуйчатым лазоревым байбереком, пушена хвостами собольими, две шубы собольи пластинные под лимонною камкою, пушены морским бобром, три шапки женские пластинные собольи под красною камкою, пушены бобром, в том числе одна с золотым кружевом, одеяло пластинное соболье под атласом, пушено бобром, 3 меха пластинных собольих, полы шубные собольих хвостов, два меха собольих черевей, парка соболья, оплечье и кличье бобровое, куклянка соболья, парка соболья детская, две постели бобровые, шуба бобровая, пушена бобром, санаяк бобровый с оплечьем из лисиц сиводущатых, санаяк выдряный с таким же оплечьем, пушен бобром, шапка женская бобровая, два меха бобровых, санаяк бобровый детский с оплечьем собольим, мех хребтовый сиводущатых лисиц, мех хребтовый красных лисиц, пушен бобром, мех хребтовый красных же лисиц, мех черевей сиводущатых лисиц, мех черевей красных лисиц и куклянка красных лисиц – такое богатство нажил он, быв на приказе менее полугода].
Но Атласов неведомо каким образом из тюрьмы ушел и сбежал в Нижний Камчатский острог, хотя там принять команду; однако бывший тогда в помянутом остроге заказчиком Федор Ярыгин команды ему не отдал, чего ради Атласов принужден был жить праздно до прибытия нижеписанного приказчика.
Между тем дошли в Якутск посланные на него от служивых людей с дороги челобитные, из которых якутская канцелярия тогда еще предвидела, что на Камчатке между служивыми и Атласовым последует вящее несогласие; чего ради, опасаясь вреда для государственной пользы, писала обо всем в Москву обстоятельно и в 1707 году отравила на его место приказчиком сына боярского Петра Чирикова с 1 пятидесятником, с четырьмя десятниками, с пятьюдесятью человеками рядовых.
А военного снаряда дано ему: две пушки медные, 100 ядер, пять пудов свинца, восемь пудов пушечного пороха. Но как в 1709 году в генваре месяце получены с Камчатки ведомости о худых поступках Атласовых и об отнятии у него команды, то Якутская канцелярия отправила вслед за Чириковым указную память, чтоб ему по делу Атласова учинить следствие, и оное дело прислать на рассмотрение в Якутскую воеводскую канцелярию с выборным приказчиком Семеном Ломаевым, также сборную ясачную казну на 1707, 1708 и 1709 годы.