Хлопнула дверь, и мы оба вздрогнули. Невероятный, спонтанно возникший между нами контакт был разорван, но я все еще пребывала в эйфории от того, что только что случилось. Случилось со мной.
– Ой, граф, Дог, оказывается, уже проснулся! – прозвучал звонкий девичий голосок. – Значит, я правильно сделала, что принесла ужин и для него тоже.
Действительность обрушилась на меня ледяным душем. Дог. Это я. Так я себя называю в этом мире. И здесь я… парень! И я… только что влюбился… в мужчину! Это… это не правильно! Этого не должно быть! Нет! Не хочу!
Обида на мир, стыд, страх за свое будущее накатили с такой силой, что я застонал.
– Эй, парень, с тобой все в порядке? – низкий рокочущий голос, несомненно, принадлежал тому, кого назвали графом.
Я зарылся лицом в ковер в надежде никогда больше его не увидеть, забыть навсегда, страдая от этого, ужасаясь себе. Но покой и забвение мне не полагались. Сильные руки приподняли меня за плечи, поддержали голову. Его лицо склонялось так близко ко мне! Теперь я увидел, что оно обезображено тонким длинным шрамом во всю щеку: от уха почти до самого рта. Но мне оно от этого не показалось менее прекрасным. Я снова встретился с ним глазами. И только теперь понял, что с его стороны в этом взгляде не было ничего, кроме отстраненного любопытства и простого человеческого участия. Все было иллюзией. По крайней мере, наполовину. К сожалению, только наполовину.
Не знаю, откуда у меня взялись силы небрежно улыбнуться и сесть, скинув его руки.
– Все нормально, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, и, сообразив, что меня должно интересовать в жизни что‑то, кроме этого человека, спросил: – Где я?
– В башне звездочета Аля де Барануса, – из‑за плеча все еще склонявшегося ко мне графа высунулась симпатичная светловолосая девушка. – К тому же совсем не в своем мире.
– Это не новость, – я невольно улыбнулся в ответ на ее улыбку. – Я уже три месяца не в своем мире.
– То есть как? – граф и девушка недоуменно переглянулись, я пожал плечами. Но тут до меня начало доходить, что я сам не понимаю, на каком языке говорю. Это не был мой родной русский, но и всеобщим этот язык не был тоже.
– Ты хочешь сказать, – медленно начал граф, – что тот мир, Эгей, не был твоим родным?
– Не был, – кивнул я, стараясь на него не смотреть. – Я попал туда, не знаю как, совсем недавно.
– Маркиз ничего об этом не говорил, – пробормотал беловолосый мужчина.
– Наверное, не успел, – успокоила его девушка. – Насколько я знаю, больше всего он рассказал Винсу. Если Ася занят, вы можете спросить у него, граф. А я тоже не в курсе.
– Лера, хватит уже! Я же просил называть меня по имени! – поморщился граф. – И кстати, мы не представились нашему юному другу, – он снова повернулся ко мне. – Я Эрмот Делимор. Ты можешь называть меня по имени или по фамилии, но только, во имя богов, не упоминай этот треклятый титул!
– А я Леринея, – снова улыбнулась девушка. – Но все зовут меня просто Лера.
– Я… – мое прежне имя чуть было не сорвалось с губ, но я вовремя прикусил язык, – Дог.
– Если тебя это утешит, – невесело усмехнулся Эрмот Делимор, – ты не единственный, кого насильно вытащили из его мира. Мы все здесь – воины и маги, призванные без собственного согласия для спасения целой галактики, – он покачал головой. – Впрочем, не буду вываливать все сразу. Приди в себя, а потом кто‑нибудь боле сведущий тебя просветит.
Он поднялся и направился к выходу.
– Эрмот, а ужин?! – обиженно воскликнула Лера.
– Я не голоден и лучше поищу пищи для ума. А ты покорми мальчика, он выглядит измотанным. И расскажи ему, что знаешь.
Я почти с надеждой смотрел, как он исчезает за дверью, но, как только она захлопнулась, сердце сжала такая тоска, что я чуть не застонал снова. А Лера словно почувствовала, что со мной что‑то не так и легонько потрепала по плечу.
– Иди, поешь, – нет, ну как у нее получатся так открыто улыбаться? – Маркиз сказал, ты бежал, чтобы сбросить лишнюю силу. Ты же должен быть зверски голоден.
Я кивнул и поднялся. На единственном в комнате столе – письменном – стоял большой поднос, уставленный тарелками и судками.
– Надеюсь, кухня рядом, – брякнул я. – Не представляю, как ты это сюда дотащила.
– Только от двери, – засмеялась девушка. – Кухня на первом этаже, а мы сейчас на одиннадцатом, в башенном кабинете. Но поднос сюда левитировал маркиз.
– Он маг? – сразу встрепенулся я.
– Как и ты, как и я немного, – она пожала плечами и смутилась. – Я только ученица.
– Я тоже не мастер, – невольно скривился я.
– Но маркиз говорит, ты нам всем сто очков форы дашь! Ой! – она вдруг прикрыла рот ладошкой и уставилась на меня широко распахнутыми глазами в полной растерянности.
– Что? – не понял я.
– Я вспомнила. Ты же… ты же был девушкой… Да?
Меня накрыло ужасом. Знает? Она знает? Знает неизвестный мне маркиз, который все рассказал неизвестному мне Винсу. И Эрмот Делимор – имя прокатилось в голове малиновым звоном гигантского колокола – тоже будет знать. Это только вопрос времени. И тогда каждое мое движение, каждый взгляд, каждое слово смогут выдать меня, унизить, растоптать. Я стану посмешищем. Я буду жалок. И, скорее всего, в этом сказочном мире магов и воинов, маркизов и графов, великих сражений и дуэлей за даму сердца, в мире ничего не знающем о равноправии секс‑меньшинств, не видевшем гей‑парадов и див‑трансвеститов на пьедесталах шоу‑бизнеса, в меня станут тыкать пальцем и окатывать презрением, как диковинку в цирке уродов. Почему? Почему случилось так, что именно в этом теле я встретил судьбу, которая должна была стать моей в той, другой жизни?
Я с такой силой сжал кулаки, что согнул вилку. Вот она, моя новая жизнь.
– Дог? – Лера внимательно смотрела на меня и больше не улыбалась. – Я сказала что‑то не то?
– Нет, – я заставил себя расслабиться. – Просто… просто прошло слишком мало времени… наверное… Я… Это странно… я не всегда могу понять… мыслить, как парень… – я внутренне ужасался тому, что говорю, не понимал, зачем я это делаю, но не мог остановиться. – Особенно, когда сплю… когда просыпаюсь… Я знаю, что должен… нужно привыкнуть, но… не знаю, как объяснить. Образ мышления, сложившийся годами, невозможно изменить за три месяца. Можно привыкнуть к мелочам, даже к телу, но думать, чувствовать…
– Не надо, я поняла, – Лера положила ладонь на мою сжатую руку. – Наверное, тебе не просто. Я… я бы не смогла, я думаю. И чувства… – в ее взгляде промелькнула такая печаль, что я невольно накрыл ее руку своей. Лера вздрогнула и покосилась на меня. Потом пытливо заглянула в глаза. – Успокой меня. Скажи, что когда ты был девушкой, ты не успел никого полюбить. Потому что…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});