я-то и не сомневался…
Декабрьское утро, так удачно начиная новый день, предвещало только приятные мотивы.
90-й. Прошлое и настоящее
Комментарий к 90-й. Прошлое и настоящее
Кос/Лиза:
https://vk.com/photo-171666652_456239070
OST:
— Ф. Киркоров — Небо и земля (Космос/Лиза)
— Kim Wilde — Cambodia (Ёлка/Леонид)
Магнитофон заглушает все звуки в двухкомнатной квартире, будь это неровное дыхание или сопение в мягкую подушку. Он давно стал неизменным атрибутом жизни, потому что без музыки всех неминуемо ждал эмоциональный голод. Космосу и Лизе, довольно приземлённым советским гражданам, воспитанным на «наша Таня громко плачёт», тоже знакомо понятие, которым блещут новоизданные книжки по психологии. Кажется, что этот приятный свет в комнате будет вечным.
Зимой рано темнеет. Но ритмичные раскаты музыки бессильны перед тем, что творилось в головах у тех, кто в бессилии не может подняться из вороха подушек и одеял, сплетя длинные, ослабшие от неги, ноги, и, высматривая в зрачках, неведомые чужим огоньки. Просто потому что в этом маленьком пространстве хочется остаться навечно.
Не надо вытаскивать, без спасательного круга обойдутся. Сами знают, что все дороги смыкаются в одно объятие. Иллюзорно, как в книгах, но ведь все скажут, что любви не бывает? Может, они сами придумали миф вокруг себя, чтобы все убедились в их неоспоримом благополучии?
Что они вообще могут знать в свои безоблачные двадцать, пользуясь тем, что было создано не ими? Когда до Космоса доходили слухи о том, что он непременно испортит Лизе жизнь, ему до остервенения хотелось послать всех к чертям собачьим. Там им самое место. Где-то далеко от него и Лизы, которая вернулась к нему, не подозревая, насколько осень восемьдесят девятого года изменила их судьбы одним нажатием на курок.
Но Космос не смеет о чем-то раздумывать, загадывать свои нелепые шарады, давая волю трепетным ладоням своего голубоглазого милого создания. В свете полуденного солнца Лиза ещё более ослепительна и прекрасна. Он не один считал, что с каждым годом она становится все более красивой, поражая цветущим румянцем и большими лучистыми глазами. Распущенные волосы блестят настоящим золотом, на них падают косые лучи декабрьского солнца, а розовые губы девушки распухли от поцелуев, которым оба потеряли счёт. Мутноватые голубые зрачки смотрят без всякой опаски, таинственности и той хитрости, которая появляется, стоит Космосу и Лизе оказаться вне своего уединения.
В бронежилете всегда легко спрятаться, чтобы никто не понял масштаб бедствия, связавшего космическое чудовище и неугомонную заразу по рукам и ногам…
Холмогоров не желает, чтобы кто-то вообще мог узнать о том, что с кем-то ему необходимо проявить свою спящую чуткость. Что он может сбавить обороты и покориться тому, кто нуждается в его внимании. Есть в этой жизни необъяснимые вещи, и их чувства с Лизой останутся без излишних комментариев. И когда она медленно проводит губами по его щекам, а после задевает зубками крепкую шею, и начинает довольно посмеиваться, зная, какую власть имеет в данный момент, Кос окончательно теряет способность думать. Его план по покорению крепости перешёл в руки осажденной, и Лиза, нежно приникнув к его плечу, даёт ощутить, что она снова выиграла…
— Не молчи, солнце, засыпать ещё рано! — требовательный голос, полный неги и женственности проникает в сознание Холмогорова, а ласковые пальчики проходятся по груди и спускаются ниже, заставляя делать только то, что скажет она. Но в ответ молодой мужчина может только покачать головой, и потянуться к спелым губам блондинки с новым крышесносным поцелуем. — Мне воздуха сейчас не хватит, — едва произносит Лиза, откидывая с себя и Космоса пуховое одеяло, — не замёрзнем. Жара!
— Давно пора привыкнуть, бесстыжая, что от меня ни на шаг!
— Так уж и не пустишь?
— Не-а, тебя и тут кормят.
— Ценная собственность?
— Со всех сторон, родная! — теперь сил для сопротивления нет у Лизы, которую целуют все откровеннее, спускаясь к тонким ключицам, и ревностном прижимают к себе так, будто они не виделись целое тысячелетие. А ведь сегодня они расставались максимум на полчаса, пока она решала свои дела в институте, а Кос смотрел десятый сон в «Линкольне». Не с его отношением к высшему образованию заходить вовнутрь храма науки. — Охомутала посреди белого дня, и жди ответку!
— Ты меня, что, съесть хочешь? Пристрелить, как дичь? — руки светловолосой безвольно падают на подушки, оторвавшись от темной макушки Холмогорова, и когда магнитофон на фоне обреченно прогревает нечаянное «О-о-о-о-й», Павлова только смеётся. — Глупые вопросы задаю, но, приятного аппетита…
— Сама виновата!
— Почему?
— Из-за твоей красоты вечно куда-нибудь встреваю…
— Лет с семнадцати, по самое не хочу! Это ты упорно хочешь донести?
— Умница-дочка!
— Ты меня за это любишь?
— Безумно! Только не говори никому, а то поверят…
— Не скажу…
С Лизой не бывает нормально или хорошо. Просто до одури сногсшибательно, до потери пульса волнительно и заставляет каждый раз плотнее прижимать эту самую прекрасную на свете девушку к себе, отвлекать от прочих дел, снова напоминая, что он любит её. Любит, как и в тот миг, когда впервые явственно осознал свои чувства, и отдал их сестре лучшего друга, чтобы она неминуемо ответила взаимностью.
— Не хочу выныривать из этой комнаты, я в домике, — лениво проговаривает Павлова, когда без лишней стыдливости приподнимается на локтях, позволяя полностью смотреть на свое обнажённое тело. Её не закрывают даже распущенные волосы, и перемахнув ножкой в сторону, Лиза усаживается на плоский живот мужчины, без лишних выражений давая понять, что не видит границ их близости. Ей безразлично, какие наполеоновские планы бродят в голове Космоса и его друзей, но последние дни уходящего года счастливая невеста совсем не хочет отпускать от себя своего космонавта. Год назад они сами лишили себя возможности быть вместе в крайние дни декабря. — Завтра проспишь. Не знаю, что там задумал наш корешок Белов, но мне фиолетово… Гори все синим пламенем!
— Я ж обещал Саньку подкинуть, Лиз, чего ты с людьми, как неродная? — Кос и сам знает, что Пчёла и Белый решат свои дела на Балтийском без него, и меньше положенного рубля на хлеб с маслом ему не достанется, но ему просто необходимо подразнить свою вторую половину. — И брата родного не жалеешь, вот ведь! Не поверят, что Лизка Пчёлу в обиду дала.
— Это ему за годы, проведенные под одной крышей! Перетерпит одно утро, не сахарный…
— Смилуйся, женщина-космонавт!
— Я подкину всю компанию с лестницы, если они покусятся на моего Космодрома, — сходу придумав, как подразнить будущего мужа, Лиза наклоняется, чтобы пощекотать волосами его смеющееся лицо, слабо обхватывая его плечи. — Ясно тебе, благоверный?
— У-у-у-у, Лизка