его светом. Если ты падешь духом – будешь раздавлен его льдом на дне расщелин. Если
вознесешься тщеславием – он скроет тебя под снегом вершин. Перестанешь мыслить – и ты сломан
им, как снежный кристалл под сапогом. Если ты будешь воевать против него – ты будешь воевать
против нас. Будь с ним един, как мы.
Сжимаю челюсть, чтобы зубы не стучали – от холода, усталости и того, что Айнер с моей
головой делает… Глаза начали болеть от яркого света, но отвести взгляд я не могу… В суженные
зрачки врезались высокие острые ветроломы – вышки “хранителей”. Этот вой разорванного ветра
цепом бьет под грудной хрящ. Но он не заглушает заледенелый звон этих промерзших башен…
– Хантэрхайм… Он – испытание.
– Точно. Он берет у нас последнее, чтобы видеть наши пределы. И как только мы станем
настоящими, он награждает или убивает нас. Мне он дал больше наград, чем смертей… но отобрал
и то, и другое. Это мои “пограничные зоны”. Хантэрхайм не расчищает мне путь посреди них, но и
не ставит заградительные полосы по их краю. С ним человеку суждено быть на грани. И не на той
границе, по которой ходить мне одному, – на краю. По одну сторону с ним только один он – белый,
как снег, офицер – никто больше. Ты, Герф, будешь ступать по краю. Первый шаг определит
направление. Так что следуй той разметке, что Хантэрхайм пропишет. Не рушь его преград и не
спи посреди его равнин.
Транспорт резко повернул, и Айнер разогнал его на полную скорость, но я все смотрю на
мониторы заднего и бокового обзора – на отдаленную мраком искристую звезду, отраженную
льдами, на столбы лучей, пущенных в небо башнями, вздымающими надо льдом их тонкие иглы…
Это Хантэрхайм, подавляющий нас своей холодной волей… Хантэрхайм, встающий на пути врага
стеной ледяных игл… Он охранит этим морозом Штрауб и Шаттенберг… подобно верховному
главнокомандующему системы, не выходящему из его окруженного сиянием штабного корпуса…
Быть единым с Хантэрхаймом – замерзнуть, застыть вровень с системой, ведущей долгую
жестокую войну. Нигде больше мы уже не сможем дать сражений такой мощи. Теперь мы будем
защищать его… когда он будет нападать на нас, вооруженный этим отраженным светом, после
отраженных нами ударов врага… Мне предстоит долгий и тяжкий труд, чтобы не забыть, что за
Хантэрхаймом стоит Штрауб.
Начинает бить озноб… Это неоспоримо доказывает, что сегодня я получил предельную дозу
бескрайней бесприютной стужи и такую порцию обжигающего пламени, что тошнотой поперек
горла встает… Айнер так и ссадил меня на стоянке нашей части – окончательно разбитого и
расколотого им и теми, кто воевал и воюет среди этих чертовых снежных равнин и замерзших скал,
стенами окружающих этот город, слепящий до полного помрачения… Командир вернул мне
оружие, выдал сахарные блоки и отпустил одного куда-то в незнакомый мне мрак коридоров и
переходов… Он забрал только бич, который я не сдал еще в Штраубе, еще вчера…
Запись№16 00 00 000 00:00
11. 04. 205 год Новой Техно-Эры 07:00
Молча и одиноко бреду по тишине… В голове еще не улеглись коды, вбитые Айнером, как
гвозди, – мне кажется, что с каждым моим шагом они врезаются мне в виски болью… Стараюсь
ступать тише, чтобы не тревожить эти гвозди, будто торчащие из моей головы во все стороны…
Только это не гвозди, а волосы дыбом встали… Что-то холодком пробегает по позвоночнику –
будто чужой взгляд в спину из темноты… Это стирает последние следы теплоты и дремы, которые
181
еще остались от скормленных мне Айнером бутербродов… В полумгле вокруг меня скручиваются
какие-то мелькающие и исчезающие тени… Но здесь нет никого и ничего… Ни шороха, ни искры –
ровно темно и ровно тихо…
Этот мертвый сон заставляет меня проснуться. “Подъем” не отозвался привычным позывным,
хоть и подошло время… Нет, полк не подняли… Посмотрел на браслет – оказалось, у нас еще
целый час. Он отдан сну. Это дополнительное время даровано нам после трудного боя… Вроде
понятно… Но я этому не рад… Сейчас это как-то настораживает… Тишиной поглощены все наши
части – все армейские части… Такого не должно быть сразу после штурма, когда у нас столько дел
с обеспечением безопасности… Или безопасностью здесь сейчас занимается кто-то другой?.. Я
оглянулся и ускорил шаг, поймав краем глаза тень, будто явленную из глухой стены и тишины
никем… “Тени”… Безопасность передали им?.. Но это значит, что опасен не один враг, но и…
Уверен, что мы спим, что нам позволено спать не от того, что наш сон был усечен и что он нам
нужен больше обычного… Сон не дан нам наградой – штурм тут ни при чем. Нас отдали тишине и
мраку, чтобы дать время “теням”…
Я почти бегу с излучателем в руках, будто смогу применить его против наших “теней”… Здесь
нет никого и ничего – нет даже моей тени в этом сумраке… И очень тихо – очень тщательно
попрятались крысы… А крысы обычно исчезают перед боем… Это верное предзнаменование
боевых действий. Я засек далекий сигнал… Где-то за этой тишью занимают посты “защитники”…
Причиной и тому, и другому, скорей, послужили непростые разборки DIS с нашим прямым
командованием. Точно, нас, окончательно вымотанных, специально устранили из системы
наиболее верным способом до того времени, как наши сержанты выстоят допросы и нам вернут
наших взводных… Обидно до злобы… Сейчас на усиление охраны должны быть брошены все
силы… А мы, выходит, и пост принять не годны до того, как нас… А допросы что-то долго идут…
На месте задачу не решили – это плохо… Но на месте эту задачу и не порешили вместе с нами –
это хорошо… Последний вариант к нам ближе был. Хорошо, что не тот у нас случай еще… Только
мне сейчас… Мне и подобные вымученные мысли кажутся ровнее плит этого мрачного тоннеля –
швы меж плитами с ободранной штурмом обшивкой сбивают каждый мой скорый шаг…
Пробираюсь по пустой темноте, спотыкаясь, с деферентом на нос и опорой на стену, но темп
стараюсь не сбавлять… Только и думаю теперь, что еле доплетусь до койки и… И уснуть не
смогу…
Коридор не кончается. Мне всюду мерещатся враги, и я с трудом удерживаю нервы от
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});