памяти странные выражения лиц девушек за стойкой, такие наркотически-счастливые, которые обычно бывали у тех, кого накрыло волной обаяния инкуба.
«Он просто вломился в мою клинику, отлично.»
18 августа 234 года
9.30 С днём рожденья меня =)
9.31 Я прям заждался в этот раз, заставила ты меня понервничать :D
3 сентября 234 года
11.45 Отправляю сюда, на случай, если опять забуду бумажки.
Ниже было фото страницы анализов на венерические, которая сейчас лежала в папке в моём сейфе.
11.47 Да, я оптимист)))
5 сентября 234 года
00.47 Привет)
00.49 Не спишь? :)
00.49 Чем занимаешься?)))
00.51 Принцесса, не игнорь меня) Я знаю, что ты не спишь)
Я попыталась прокрутить дальше, но не получилось – больше сообщений не было. От этого было странное чувство, как будто я прочитала книгу, а вместо эпилога получила предложение от автора встретиться в следующем томе, который ещё не вышел. Я точно знала, что я вечный эльф, и ждать могу сколько угодно, и что всегда найду, чем себя занять и на что потратить время, но вышвырнуть книгу в окно иногда хотелось. Я любила законченные истории.
Правда, когда у истории таки был эпилог, в котором герои доводили до окончательного финала все свои дела, мне было в сотню раз хуже. Это ощущалось как смерть, я слишком хорошо знала это чувство, когда держишь пациента в руках, считаешь пульс, а потом пульс пропадает, и пациент ещё несколько секунд остаётся в сознании, и он видит моё лицо, и слышит эту проклятую тишину, и всё понимает, но не желает верить, а у меня нет такой возможности, потому что я почти всегда точно знаю, поможет реанимация или нет. И когда нет, я её всё равно провожу, потому что так нужно делать, но это всё зря. И когда я закрывала книгу с финалом, я каждый раз это ощущала – она умирала у меня в руках, я пыталась перечитывать какие-то моменты, ещё несколько дней не убирала её со стола, но это были конвульсии обречённого – я убирала её на полку и больше не брала в руки, а через время дарила библиотеке, потому что это давало иллюзорную вторую жизнь книге, которая умерла для меня, но ещё не родилась для кого-то другого. А вот книги с продолжением бесили меня годами, копились на полках, в шкафах, под кроватью и в машине, дразнили меня, раздражали меня, срывали мои уборки, когда я бралась наконец-то их пропылесосить и поставить в порядок, а вместо этого сидела на полу с пылесосом в одной руке и книгой в другой, и читала, часами, пока не начинали болеть суставы от неудобной позы. Эти книги издевались надо мной, как хитрые маленькие демоны, которые щекотали мою душу, находя мельчайшие червоточины, и я познавала эти червоточины через них, гадая, почему меня так дико цепляет какой-то эпизод, или для чего я бесконечно перечитываю какой-то диалог.
«Мой психотерапевт открыл бы для себя много нового, если бы полистал мои закладки.»
Книги про волшебного енота у меня были везде, я иногда забывала, куда засунула очередной том, и покупала ещё один экземпляр, в итоге имея по тому дома и на работе, а иногда ещё и у друзей – они одалживали и забывали вернуть.
«Волшебная енотиха вышла замуж, родила ребёнка и спасла три Мира, а я как цитировала её своему ассистенту на операциях, так и цитирую. И всё жду, что же она выкинет дальше, и когда же ей уже хоть кто-нибудь скажет, что она обнаглела, и начнёт отказывать. Пока таких героев не находилось, но автор обещал новый том в декабре. Жду.»
Я смотрела на переписку и понимала, что тоже жду, как будто это были не короткие текстовые сообщения, а история, которую Алан писал для меня, но сегодня я зашла в магазин, а продавец сказал, что пока ещё поступлений не было. И я ухожу. Потому что не всё в мире можно купить за деньги, некоторые вещи даже мультимиллионерам не подвластны.
«Ну?»
Это было жалко и наивно, я сама себе напоминала золотую соловку Асани, которая пела свою эльфийскую балладу, бегая по ограде балкона и заглядывая в окна комнаты своей хозяйки, а хозяйке было не до неё. Глупая птица не могла этого понять своим крохотным мозгом, а я понимала, я видела Асани.
«Хватит, господи, половина восьмого утра, он просто спит. Бросай страдать ерундой и иди на работу.»
Я посмотрела на часы в углу экрана, дождалась ровно половины восьмого, поняла, что ничего не произойдёт, отложила телефон и стала собираться. А через час, уже почти выходя из дома, взяла телефон и написала: «Доброе утро».
***
Когда проснулся Алан, я это почувствовала, и вся операционная почувствовала. Меня шибануло волной ощущений так, что пришлось быстро убрать руки от манипуляторов, чтобы не сделать лишних движений – оборудование было архичувствительное, я подгоняла движения своих рук под ритм сердечных сокращений, потому что от них двигались пальцы. Ассистентка подбежала вытирать мне пот, с перепугу забыв, что я не потею, второй хирург смотрел на меня встревоженно, не решаясь спросить, что случилось, но я видела по его глазам, что выгляжу так, как будто ничего хорошего.
«Обманчивое впечатление.»
Я объявила перерыв на тридцать секунд и выпрямилась, закрывая глаза и приоткрывая канал Печати на микроскопическую щель, которой хватило для того, чтобы порядком охренеть – там армагеддон творился, я не ожидала такого, и уже начала подозревать, что дело не во мне.