— Именно.
— В итоге огромное царство раскололось: на западе образовалось христианское государство — Киевская Русь, на юге — иудейский Хазарский каганат, а на востоке мусульманская и буддистская Татария.
— Да, царство разделилось по религиозному принципу. Сегодня наблюдается та же картина. Спустя столетия, — покачал головой Гэбриэл.
— Есть и другой пример сепаратизма. Помнишь, когда провинция победила, фараон пал, то есть утонул, а провинция стала не просто свободна, но со временем стала сильным независимым государством Израиль во главе сначала с царём Давидом, а потом и с легендарным царём Соломоном?
— Да, это так. Но ты вспомни, какое это было время для Египта? Законы касты были уже размыты. Либерализм привёл к краху государства. Эхнатон разрушил своё государство. Не враги завоеватели, не эпидемиии, а сам правитель. Поэтому иудеи и бежали, потому что фараон перенял их веру, и их обвинили во всех бедах египтян. Эхнатон ведь сделал реформу каст. Он стал возвышать сирот безродных, отворачиваясь от аристократии. С тех пор Египет больше не был сильным. Лишь в правление Рамзеса Великого. Но это всего лишь лет семьдесят. А потом опять нестабильность страны. Египет начал загнивать, медленно, но неумолимо. Расцветала иная цивилизация.
— Да, Давидово Царство. Но Израиль не был поначалу царством, там царила демократия.
— Правда? Это которая привела к столкновению сторонников Моисея со сторонниками Золотого Тельца? И в итоге сотни многобожников Моисей приказал просто вырезать. Победило единобожие. Это ты имел в виду? Очень демократично! — старик сделал вызывающий вид. На что Лука уязвлённый промолчал. — В конечном итоге со временем элитой Израиля стали жрецы, как и должно было быть. Всё стало на круги своя. И даже царь подчинялся строгим законам. А если он их нарушал, то притерпевал наказание. Если не от людей, так от высших сил. Но и Израиль пал. И окончательно его погубили не римляне, а раскол среди жрецов. Жирную точку в истории еврейского народа поставил фарисей Сауль, то есть ваш любимый Павел, призывающий к равенству. Ни Варавва, ни Иоанн, ни я, ни Креститель, никто не призывал к уравниловке. Павел возвысил кающихся преступников, отчепенцев и бездельников! А дальше-больше, моразм всё крепчал и крепчал с веками, — распалился Гэбриэл.
— Да, я помню.
— Ну что, ты продолжишь оппонировать мне или согласишься с тем, что я прав, говоря, что касты — это рычаг эволюции и залог справедливости?
— Похоже, ты прав, — Лука побеждённо вздохнул и улыбнулся примирительно.
— Ну, вот и славно.
Вскоре они вышли к небольшому селению бедуинов. Ночь провели там за разговорами о кастах, о богах, о мифах и легендах. На рассвете двое бедуинов согласились их сопроводить до Синая.
Забравшись на верблюдов и тщательно замотав платками головы от всепроникающего песка и ветра, все четверо отправились в путь.
9
Отец Яков вышел из больницы в сопровождении сестры Стефании. Он всё ещё неважно себя чувствовал, но не из-за раны, а из-за общего угнетённого состояния духа. Оперевшись о руку монахини, Яков стал спускаться по ступеням госпиталя.
— Отец, мы сразу отправимся в церковь? Или вы предпочитаете погулять в парке?
— Давайте, сестра, погуляем. Я утомился от лежания и сидения в больничной обстановке. Безделие утомляет.
С противоположной стороны дороги за ними наблюдали из синего «БМВ».
Как только Яков со спутницей сели в вызванное монахиней такси, наблюдавшие за ними мужчина и женщина, двинулись следом:
— Поехали.
Они проследили за ними до поворота и поехали дальше, передав эстафету слежки по рации. И тут же с обочины другой улицы отошёл другой автомобиль, серый «НИСАН» и последовал за машиной Якова.
Вскоре Яков и Стефания вышли возле церкви. Их уже встречал молодой священник, отец Мартин. Яков с Мартином неспеша направились в городской парк, а Стефания, поцеловав руку святому отцу, снова села в автомобиль и отправилась куда-то ещё.
Серый «НИСАН» последовал за ней.
— Её надо перехватить и установить жучок, — говорил наблюдатель в интерком, пристёгнутый к воротнику своей куртки. — Клара, иди нам навстречу. Будь на углу следующей улицы. Тебя подберёт Дэвид. Следуйте за нами, мы вас передадим. И ты Клара войдёшь в контакт с монашкой и закинешь ей в чепец или куда там ещё прослушку.
— Всё ясно, Герберт. Уже двигаюсь.
Стефания вошла в подъезд дома, где жили хранители Луки. И Клара не успела установить жучок. Она осталась ждать монахиню снаружи в машине. А Дэвид поднялся в тот же подъезд и стал ждать, когда монахиня выйдет из квартиры.
Как только она вышла, Дэвид сообщил это Кларе, и та выскочила из автомобиля и направилась к подъезду.
Выходя из подъезда, Стефания столкнулась с Кларой.
— Ой, простите, — начала извиняться Стефания.
— Ничего страшного, — отмахнулась Клара. — Кажется, я задела вашу причёску, — сказала она и, тронув монахиню за плечо, другой рукой зацепила жучок ей под воротник платья. — Всё нормально теперь. Я такая неловкая. Простите, ради всего святого, сестра, — улыбалась Клара.
— Что ж, ради всего святого я вас прощаю, — весело отозвалась Стефания и направилась в сторону книжного магазина, а Клара вошла в подъезд и стала подниматься по лестнице, чтобы проверить адрес, куда заходила монахиня.
— Дэвид, какая квартира? — обратилась она к своему спрятанному под шейный платок интеркому.
— Десятая, — раздалось у неё в ухе.
Клара поднялась на третий этаж и позвонила в дверь десятой квартиры, держа перед собой вынутую по ходу из почтового ящика газету.
Дверь открыл Иван.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Клара и уставилась в газету, изображая чтение. — Это квартира доктора Мортильо? И вы распродаёте мебель?
— Нет, вы ошиблись.
— Какая жалость. Ну ладно. Наверное, это в другом доме, — быстро проговорила она и стала спускаться. — Извините за беспокойство, — постаралась лучезарно улыбнуться она.
— Ничего, бывает, Рим город большой, — вежливо отозвался Иван и закрыл дверь. А сам задумался. Никогда ещё никто не путался с адресами на его памяти. Странно. Эта женщина появилась сразу после ухода Стефании. За ней следили? Надо предупредить её и отца Якова на всякий случай.
Клара выскочила на улицу и шмыгнула в серый «НИСАН».
Иван в этот момент был у окна и видел, как незнакомка скрылась в сером седане.
— Поехали, — скомандовала Клара.
— Удачно? — поинтересовался Дэвид.
— Да. Можешь доложить Герберту.
И «НИСАН» влился в общий поток автомобилей.
10
…Когда Лука со старым жрецом добрались, наконец, до святилища, только тогда и только там открылась молодому люциферу вся грандиозность и необычайность этого тайного места древних жрецов. Оно походило на внутреннее убранство космического корабля из фантастических сериалов с центром управления в середине зала. А по стенам были письмена, множество надписей. Воистину, это было творение не людей, но богов. Всё казалось неземным, космическим, инопланетным. Здесь не наблюдались архитектурные изыски, здесь не было той стандартной и привычной гармонии и вычурного дворцового великолепия, которую Лука привык видеть в архитектуре христианских храмов и земных дворцов. Здесь всё было выполненно в минималистическом стиле. Пустынно, но изящно, строго и лаконично. И светло, хотя не наблюдалось ни одного светильника. При этом казалось, что даже стены несли в себе столько информации, что ни одна библиотека мира не посмела бы соперничать с этим загадочным местом.
Ковчег Вечности…
— И что они означают? — спросил Лука, указывая на надписи на высоких стенах и оглядывая внушительное помещение с благоговейным трепетом.
— Они описывают историю нашего пребывания на этой планете. Вкратце.
— Вкратце?! Ничего себе — вкратце!
— А также здесь зафиксированы предостережения и рекомендации, пророчества философские и пророчества научно просчитанные, гласящие, чего нам ждать в будущем и чего следует избегать и опасаться, ибо это может привести к известным уже в истории последствиям.
— Но что это за помещение? Такое огромное! Это тот легендарный Ковчег Вечности, о котором я читал, и который искал в своё время Наполеон Бонапарт?
— В общем, да. Но это ещё и Ковчег Завета. Это он и есть. Тот самый.
— Что-о-о?! — Лука выпучил от удивления глаза, глядя на старика.
— Да, не всё в нашей истории выглядит так, как это придумали люди.
— Но я знаю, что Ковчег Завета мог убивать тех, кто к нему прикасался…
— Так и есть. Подумай сам и ты всё поймёшь.
— Но его как-то переносили с места на место.
— Мы… являемся «переносчиками». Ковчег — это знания, которые переносятся из одного народа в другой. И Ковчегом может быть кто-либо из смертных или бессмертных.