Между тем в городе Царь людей Ахилл обращался к своей армии:
— На вас будет смотреть весь мир, потому что вы, в некоем особом смысле, являетесь солдатами Романтизма. Поэтому гордитесь тем, что покажете людям повсюду, что вы не только хорошие воины, но также и хорошие люди, во всем прямые и честные, чистые и непорочные. Давайте же определим себе мерило, настолько высокое, что жизнь по нему принесет нам славу, а затем станем жить по нему и добавим новые лавры к венку Псевдополя. Да хранят и ведут нас Боги Древности!
А Терсит сказал себе в бороду:
— Несомненно, Пелид узнал из истории, каким оружием богатырь нанесет поражение филистимлянам.
А другие цари захлопали в ладоши, заиграла труба, и битва началась. И в тот день повсюду одерживали победу войска Филистии. Но они доложили о странном происшествии: когда филистеры издавали победные крики, Ахилл и все его войско поднялись с земли, словно мерцающие облака, и пролетели над головами филистеров, насмехаясь над ними.
Так Псевдополь опустел, и филистеры вошли в него без какого — либо сопротивления. Они осквернили город кощунственными цветами, а затем сожгли его в качестве жертвоприношения своему богу Нановизу, потому что у пепла серый цвет.
Затем филистеры воздвигли литои (которые чем — то были похожи на майские деревья) и начали отправлять свои религиозные обряды.
* * *
Так рассказывали, но Юрген не был свидетелем всех этих событий.
— Пусть они доведут сражение до конца, — сказал Юрген, — это не мое дело. Я согласен с Силеном: тупость победит тупость, и все это неважно. Но ты, милая моя женушка, укройся со своими родственниками в непобедимом Лесу, ибо не описать, какой урон могут нанести филистеры округе.
— Ты пойдешь со мной, Юрген?
— Моя милая, ты отлично знаешь, что я не могу вновь войти в Лес после той шутки, которую сыграл с Фобетором.
— Если б ты только не терял головы из — за этой дылды Елены в желтом парике — у меня нет сомнений, что у нее каждая прядь накладная, и, в любом случае, сейчас не время спорить об этом, Юрген, — ты бы тогда и не связался с дядюшкой Фобетором! Это тебя очень просто выдает!
— Да, — сказал Юрген.
— Все же не знаю. Если б ты пошел со мной в Лес, дядюшка Фобетор со своим порывистым нравом, несомненно, превратил бы тебя в хряка, поскольку он всегда делал так с теми, кто его раздражал…
— Похоже, я знаю причину.
— …Но дай мне время, и я смогу уговорить дядюшку Фобетора, как я всегда делала, и он совершит обратное превращение.
— Нет, — упрямо говорит Юрген. — Я не хочу быть превращенным в хряка.
— Но, Юрген, давай будем благоразумны! Конечно, это немножко унизительно. Но я буду очень хорошо за тобой ухаживать и кормить тебя отменными желудями, и все это будет временным явлением. А быть свиньей пару недель или даже месяц гораздо лучше для поэта, чем быть взятым в плен филистерами.
— Откуда ты знаешь? — спросил Юрген.
— …В конце концов, у дядюшки Фобетора доброе сердце. Просто у него такой нрав. И, кроме того, ты должен помнить, что ты сделал с помощью того буравчика!
Юрген же сказал:
— Все это едва ли относится к сути. Ты забываешь, что я видел этого злополучного кабана и знаю, как он увеличивает природную дикость своих хряков. Нет, я же Юрген. Поэтому я остаюсь. Я встречусь лицом к лицу с филистерами, и, что бы они мне ни сделали, лучше принять эти страдания, чем те, на которые совершенно определенно обречет меня Фобетор.
— Тогда я тоже остаюсь, — сказала Хлорида.
— Нет, моя милая женушка!..
— Но разве ты не понимаешь? — спросила Хлорида, слегка побледнев, как заметил Юрген. — Поскольку жизнь гамадриады связана с жизнью ее дерева, никто не может причинить мне вреда, покуда живо мое дерево. А если они срубят дерево, умру, где бы я ни была.
— Я об этом забыл, — Юрген в этот момент действительно был взволнован.
— …И ты сам видишь, Юрген, что я бесспорно не смогу утащить этот огромный дуб и удивляюсь, что ты говоришь такую ерунду.
— На самом деле, моя милая, — сказал Юрген, — мы пойманы очень ловко. Никто не сможет больше жить мирно, если этого не захотят соседи. Тем не менее, это несправедливо.
Пока он говорил, филистеры вышли из горящего города. Опять протрубила труба, и филистеры выступили в боевом порядке.
Глава XXXII
Различные приемы филистеров
Между тем Полевой Народ наблюдал за пожаром в Псевдополе и гадал, что случится с ними. Гадать им долго не пришлось, так как на следующий день Поля были захвачены без сопротивления со стороны их жителей.
— Полевой Народ, — сказали они, — никогда не сражался, и для него было бы неслыханным начать сражаться сейчас.
Так что Поля были заняты филистерами, а весь Полевой Народ судили вместе с Хлоридой и Юргеном. Их объявили устарелыми иллюзиями, чьей заслуженной судьбой являлось предание забвению. Юргену это показалось неразумным.
— Я не являюсь иллюзией, — заявил он. — Я явно создан из плоти и крови и вдобавок к этому являюсь не кем иным, как высокородным королем Евбонийским. Подвергая же сомнению эти факты, вы оспариваете обстоятельства, являющиеся в округе настолько хорошо известными, что они способны встать в один ряд с математической точностью. И поэтому вы выглядите по — дурацки, что говорю вам ради вашего же блага.
Это смутило вождей филистеров, так как людей всегда смущает, когда говорят ради их собственного блага.
— Нам бы хотелось, чтобы вы поняли, — сказали они, — что мы не математики. И, более того, у нас в Филистии нет королей, и там все должны делать то, что от них ожидается, а другого закона нет.
— Как же тогда вы можете быть вождями Филистии?
— Ожидается, что женщины и жрецы ведут себя безответственно. Поэтому все мы, женщины и жрецы, делаем в Филистии все что хотим, а мужчины нам повинуются. И мы, жрецы Филистии, не думаем, что у вас под рубахой может быть плоть и кровь, а расцениваем это как условность. Это не является очевидным. И, несомненно, вы не могли бы доказать это математически. И то, что вы говорите, — чушь.
— Но я могу доказать это математически и совершенно неопровержимо. Я могу доказать все, что вы от меня потребуете, теми способами, которые вы предпочтете, — скромно сказал Юрген, — по той простой причине, что я — чудовищно умный малый.
Затем заговорила мудрая королева Долорес:
— Я изучала математику. Я допрошу этого молодого человека сегодня ночью у себя в шатре, а наутро доложу правду о его притязаниях. Вы согласны продолжить это расследование, мой щеголеватый друг, носящий королевскую рубаху?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});