Но Глорфиндэйл прав. Прочь отсюда! Скорей! Бежать!
Он побежал. И бежал до самой конюшни.
До самых дверей, возле которых, высоко подняв руку и опершись ею на косяк, стояла Мэлет.
— Отказал? — резко и высоко спросила она, откидывая волосы с лица коротким поворотом головы.
— Да, — выдохнул Гарав.
— Аmbar,* - эльфийка выпрямилась.
*Судьба (квэнья)
— Что? — спросил Гарав вместо того, чтобы обойти её, оседлать Хсана и умчаться прочь, не оглядываясь.
— Возьми меня, — просто сказала Мэлет. И, протянув руку, словно бы тонкий и прочный браслет надела на запястье Гарава. — Выбор отца — это выбор отца. Но и я могу выбирать.
Тысячи слов хлынули на язык Гарава — и прочно забили ему рот. Тогда вместо любого из них — и любое прозвучало бы глупо — мальчишка взмахнул плащом в левой руке, окутывая им себя и эльфийку. И шагнул вперёд — увлекая её следом за собой…
…Потом был тот же плащ, падающий на рассыпанное сено — казалось, медленно, как лист с дерева.
А дальше Гарав не запомнил. То, что было у него с Тазар, тут почти не годилось и напоминало происходящее лишь отдалённо. Ему только казалось, что и он падает, падает, падает в тёплое сияние — падает, не может упасть… и в какой–то момент сияние становится обжигающим, и он вспыхивает и… сгорает, наверное, но это — не важно…
…Лёжа ничком, сквозь полуопущенные ресницы Гарав смотрел, как сидящая рядом Мэлет расчёсывает волосы. Между остриями серебряного гребня — в основе вспыхивал при каждом движении зелёный камень — с лёгким треском струились золотые волны, и с этим мягким потрескиваньем мешался тихий голос эльфийки — Гараву казалось, что он слышал уже эту песню, но никак не вспоминалось — где же…
Предавать легкоЗабывать легкоУбивать легкоОставлять легкоТы с улыбкой пелНо в твоих глазахПустота и больСветом что погасПредавать легко. Только предав, ты -Один навсегда. Один на одинС глазами того, кого предал,Кому так легко проститьОставлять легко. Только оставивТы будешь бояться смотреть назадВ лицо своей тени бессильной в ответеИ острой горечи правдыПредавать легкоЗабывать легкоУбивать легкоОставлять легкоТот, кто даст тебеЭтих слов глотнутьИли дуракИли мудрецУбивать легко. Ведь убить себяНевеликий грех, если духом мертвУмирать легко. Ведь тысячи летНазад это было с тобой
Оставлять легко. Ведь в конце путиТы снова встретишь тех, кого ждал.И любить легко. Тот, кто это сказалБыл либо безумец, либо святой.
Песенный текст группы «Тамлин».
— Мэлет, — Гарав повернулся на бок и коснулся её волос, удивившись, какой грубой и даже грязной кажется его ладонь в сравнении с этим невесомым золотом. Эльфийка обернулась через плечо — с грустной и светлой улыбкой. — Я не… обидел тебя, Мэлет?
Вместо ответа эльфийка прилегла рядом и занялась самым обычным для влюблённой человеческой девчонки любых времён и пространств, лежащей рядом с любимым мальчишкой, делом — стала пальцем исследовать тело Гарава, глядя ему в глаза.
— А… йесссли кто вввв… йдёт? — смалодушничал мальчишка.
— Никто не войдёт, — шепнула Мэлет. — Я всё–таки дочь своего отца. Про конюшню подумают, когда мы выйдем отсюда, melimanya1, не раньше… — и она, тихо засмеявшись, продолжала водить пальцем по коже мальчишки. Гарав закрыл глаза и вытянул руки над головой, обмяк на плаще, наслаждаясь этими прикосновениями.
— Meldanya… arinquanya ohtatyaro… nessima maianya…2 - слышал он шёпот над собой в бархатной ласковой тьме. И лишь на ощупь обнял восхитительное живое тепло, вновь прильнувшее к нему через какое–то время…
1 Милый мой (квэнья)
2 Любимый мой, солнечный мой воин… юный мой бог… (квэнья).
…Враги в нашем доме,земля в муках стонет,убийца на троне, он зло во плоти!Война на пороге,увы — мы не боги,назад нет дороги, туман впереди…
… — Странно, — Мэлет покачала головой. — Ты рассказал мне сейчас, что ты из другого мира… и я не имею причин тебе не верить… но я не чувствую ничего другого, — она провела двумя пальцами по лбу мальчишки. Не ласково, а сильно, так, что Гарав даже поморщился. — В тебе есть кровь Аданов… Аданов Дома Хурина… она почти растворена в крови каких–то неизвестных мне народов Сумерек… невежественных, но храбрых и гордых… — она примолкла на миг, а потом — удивлённо засмеялась. — И даже капелька крови синдаров в тебе есть. Очень мало, но она есть.
— Эльфов?! — Гарав удивлённо рассмеялся и тут же притих. Глаза Мэлет были строгими и смотрели куда–то вдаль и вглубь. — Шутишь?
— Нет, — эльфийка медленно покачала головой — нет, даже просто повернула её: влево, вправо. — Ты сын этого мира, мой волчонок. Это странно, потому что я не знаю, где твой народ и твой дом… мне кажется, что их странным образом нет… ЕЩЁ нет… но они не чужие здесь. И ты не чужой.
— Не чужой… — медленно произнёс Гарав.
И вдруг… вдруг понял.
Понял сразу ВСЁ.
Не было мира, выдуманного Толкиеном. Да он никогда и не говорил, что выдумал этот мир, Олег Николаевич упоминал об этом… говорил про легенды и сны, из которых сложил английский гений мир Средиземья.
Было — прошлое.
Прошлое мира Пашки, настоящее мира Гарава.
И, видимо, те земли, где встанут Киев, Новгород, Москва — они лежали на востоке. А те земли, из которых ещё придут предки предков русских — ещё дальше на востоке.
— О чёрт, — потрясённо пробормотал Гарав по–русски, поднеся руки к лицу. Он и сам не знал, почему так потрясло его это открытие.
Мэлет легла рядом, вытянувшись рядом с Гаравом, повторив своим телом — изгибы его тела. И скрестила руки на груди человека:
— Отдохнул? — спросила она.
Я не хочу тебя потерять, почти закричал Гарав, забыв обо всём, сказанном за минуту до этого — потрясшее его открытие стало мелким и неважным. Но закричать так — значило, терзать Мэлет.
И Гарав обнял её. И перестал думать о чём–то, кроме Мэлет.
Глава 35 -
в которой друзья покидают Раздол - а позже выясняется, что у всех есть свои слабости.
Так Эйнор не бил Гарава ни разу. Мальчишка стиснул зубы и терпел, хотя боль от перевязи со стальными бляхами очень скоро стала просто невыносимой. Кроме того, стыдно было смотреть в лицо Эйнора — белое, с закушенной до кровавой струйки губой и сумасшедшими глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});