Над палубой сгустилось недоброе молчание. Рука Олмера лежала на рукояти Черного Меча; Санделло застыл рядом с Вождем, и ладонь его, нырнувшая под плащ — Фолко не сомневался, — сжимала один из метательных ножей.
— Эй, вы что, собрались тут драться? — всполошился Торин. — Опомнитесь!
Да, мы были врагами — десять лет назад. Но мы преломили хлеб с Санделло, и…
— Да, мы преломили с тобой хлеб, Торин, сын Дарта, — эхом отозвался горбун. — Ты прав. Прежде чем драться, надо попытаться договориться. Зачем нам теперь враждовать? Я не понимаю тебя, принц Форве. Хотя не думай, что я забыл твои слова. Я к твоим услугам. Если хочешь убить меня — убивай. Я даже не стану защищаться. Потому что мой долг исполнен, и теперь я могу спокойно уйти.
— Так, значит, твой долг… — начал потрясенный Фолко.
— Ты совершенно прав, половинчик. Вернуть моего господина к жизни. И я…
— Но откуда ты знал, что это вообще можно сделать? — возопил хоббит.
Санделло улыбнулся. Он стоял так, что лунный свет падал на его лицо, придавая ему зловещее выражение, — так, наверное, мог бы улыбаться кто-то из Назгулов…
— Знал. Сперва, каюсь, я тоже поверил, что… что повелитель погиб.
Но у меня остался Черный Меч… и Талисман. И Олвэн…
— Он жив? — быстро спросил Олмер.
— Жив, повелитель. Он… он правит Цитаделью. Так вот… а потом я вдруг сказал себе: «Плохо ж ты знал того, кто в свое время спас тебя! Ты, маловер, подумал, что дух его покорно пойдет через Дверь Ночи!..» И я отправился на поклон к Великому Орлангуру.
— Но нам он об этом ничего не сказал! — вскинулся Форве.
— Он говорит только то, что хочет, и лишь тем, кому хочет. Он никогда не лжет, но отвечает только на прямые вопросы. Если бы ты, почтенный эльф, спросил его, может ли еще вернуться в Мир тот, кого звали Королем-без-Королевства, он ответил бы тебе тотчас. Ответил бы, что мой повелитель… не по зубам костлявой старухе, но найти его я смогу, лишь когда Мир начнет меняться и в пределы его вступит новая Сила. И когда с Юга повеяло страшным ветром, я понял, что час настал. Я подумал — если я и смогу вернуть моего господина к жизни, то только там, возле сердца неведомой Силы. Так началась моя дорога на Юг… А возле Камня Пути я повстречался с почтенным принцем Форве… — Горбун поклонился с легкой усмешкой. — Принц мог бы убить меня… но не стал этого делать, решив проследить, куда я направляюсь. А направлялся я, влекомый Силой Талисмана, как раз к ставке Хенны. Куда, оказывается, шли и другие. Дельные мысли приходят в умные головы одновременно, — скромно заметил он.
Все взоры обратились к Олмеру. Привалившись спиной к борту, Вождь слушал своего верного соратника, полузакрыв глаза.
— Ждете моей истории, достопочтенные? Ну что ж, извольте, хотя рассказ едва ли окажется долог.
Тучи расходились. Луна светила все ярче и ярче. Хоббит видел судорогу боли, прошедшую по лицу Вождя.
— …Теперь я многое вспомнил. Я вспомнил, как шел к пирсам Серой Гавани… и огонь расступался под моими стопами. Но на самом деле это был не я… порой мне казалось, что я гляжу на самого себя со стороны. Это… это было очень страшно. Это шла не Тьма, а нечто… нечто еще более страшное. Я понимал, что делаю… и что происходит. Но не думайте, что я собираюсь тут каяться и оправдываться! — Олмер гордо вскинул голову. — Если хотите убить…
— Сперва справьтесь со мной, — мрачно проронил Санделло.
Маэлнор, нахмурившись, в одно мгновение натянул лук.
И тогда заговорил Фолко. Заговорил, вновь стиснув теплую рукоять клинка Отрины.
— Ты обязан мне жизнью, Олмер, Король-без-Королевства. Если бы не моя рука, ты сам знаешь, что ждало бы тебя. И пусть тебя защищает сейчас лучший меч Средиземья — ты знаешь, что я не промахнусь! — Синие цветы на лезвии внезапно полыхнули ярким пламенем — так что отшатнулся даже горбун.
— Когда-то мы были врагами, — продолжал Фолко, сам удивляясь своему красноречию. — Ты хочешь, чтобы мы вновь стали ими? Но, по-моему, у нас сейчас общий враг. Тот самый Хенна, в чьих руках остался Адамант! Хенна, как и ты когда-то, задался целью покорить Средиземье!
— Я не задавался целью покорить Средиземье, — холодно ответил Олмер. — Если бы это было так, о доблестный Фолко, сын Хэмфаста, — видишь, теперь память моя вновь при мне, — так вот, если б это было так, то оно давно было бы моим!
— Ты играешь словами, Злой Стрелок! — сурово промолвил Маэлнор. — Я слишком хорошо помню твой Меч… Меч, что рассек мне грудь. Гибельное оружие Вековечной Тьмы! Злое оружие, ничуть не слабее моргульских клинков!
А уж с ними нам в свое время пришлось столкнуться…
Олмер, прищурившись, насмешливо взглянул на эльфа.
— А-а, достойный, не знаю твоего имени, так это, значит, тебя я срубил у Дол-Гулдура? Помню тот бой…
Так о чем мы говорим — о моем Мече, — он погладил черное лезвие, — или о том, что я играю словами?
— И о том, и о другом! — отрезал Маэлнор. — Ты говоришь, что не стремился овладеть Средиземьем? Но к чему же еще могла стремиться та Сила, что питала ядом твой Меч?
— По-моему, она стремилась просто отомстить, — спокойно и серьезно ответил Король-без-Королевства. — А я… я воевал с эльфами. Будь Серые Гавани на берегу Рунного Моря — быть может, я и не пошел бы на Арнор. Мне хватило бы и Гондора.
— Уж не потому ли… — начал Фолко, и вновь Олмер перебил его:
— Ты прав, невысоклик. Видишь, сегодня я ничего не скрываю.
— Прав в чем? — удивился Форве.
— Моим предком был Боромир, сын Дэнетора, Наместника Гондора, Страж Белой Башни! — с гордостью изрек Олмер. — Боромир, а не Арагорн должен был принять власть в Минас-Тирите!
— Не в нашей власти менять историю! — вмешался Амрод. — Да и потом — разве это оправдывает войну, Злой Стрелок?
— Найди оправдания для зимы и шторма, эльф. Найди оправдания для бури и грома. Найди оправдания для молнии. Если ты сделаешь это — я признаю твое право требовать с меня оправданий.
— Не слишком ли — сравнивать себя и молнию? — иронично заметил Маленький Гном. Малыш сидел, казалось бы, совершенно расслабленно, давая отдых измученному телу, но Фолко видел, что Строри готов в любой миг пустить в ход оружие.
— Не слишком, почтенный Малыш, не слишком. Ты скажешь мне — легко жить по законам волка, а я отвечу тебе — далеко не так легко, когда против тебя весь мир. В первый и последний раз говорю — вы мне не судьи, а я не подсудимый. Вы спаслись от Хенны только благодаря мне. А я спасся только благодаря вам. Мы квиты. Более того, на Востоке мы считались бы побратимами. И связывало бы нас куда больше, чем кровное родство… Так что же, снова повторять, почему я начал ту войну?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});