Читать интересную книгу Неоконченное путешествие - Перси Харрисон Фосетт

class="empty-line"/>

У Рэли распухла другая нога. Как-то утром он не то растер, не то расчесал ее, а после полудня, когда стал снимать носок, чтобы выкупаться, вместе с носком сошла кожа, обнажив мясо. Теперь нога начала пухнуть; такое же место без кожи есть у него и на руке. Не представляю, что с ним будет, когда насекомые по-настоящему примутся за нас! Через неделю предстоят большие переходы, надеюсь, нога не подведет его. Брайн так бы не расклеился, ведь мы еще и не нюхали настоящих испытаний[84]. Сегодня папа сказал, что из всех его спутников лишь Костин и Мэнли держались в форме в течение всего срока путешествия. Мы оба почувствовали себя посрамленными.

Возможно, в следующий раз я напишу из Пары или из самого „Z“»!

Для Джека экспедиция представлялась увлекательным приключением, для которого он родился, к которому постоянно себя готовил. Письма отца были более прозаического свойства. Для него все это было обычной рутиной путешествий, и его глаза были устремлены лишь на лежащую впереди цель. Вот что он говорит:

«Пост Бакаири, Мату-Гросу, 20 мая 1925 года. Мы добрались сюда после несколько необычных перипетий, которые дали Джеку и Рэли отличное представление о радостях путешествий в сертанах. Мы трижды сбивались с пути, имели бесконечные хлопоты с мулами, которые падали в жидкую грязь на дне потоков, и были отданы на съедение клещам. Как-то раз я далеко оторвался от своих и потерял их. Когда я повернул назад, чтобы их найти, меня захватила ночь, и я был вынужден лечь спать под открытым небом, использовав седло в качестве подушки; меня тотчас же обсыпали мельчайшие клещи, от которых я чесался две недели подряд.

Джеку путешествие идет впрок. Он окреп и пополнел, стал совсем не тот, каким был в Рио. Беспокоюсь за Рэли — выдержит ли он наиболее трудную часть путешествия. Пока мы шли по тропе, одна нога у него от укусов клещей вся опухла и изъязвилась, а с недавних пор он опять стал чесаться, и кожа сходит у него лохмотьями.

К великой радости Джека, мы увидели первых местных диких индейцев, голых дикарей из района Шингу. Я заснял их и послал двадцать пять превосходных фотографий Североамериканскому газетному объединению.

Виделся с вождем индейцев по имени Роберто и разговаривал с ним. Вино развязало ему язык, и он подтвердил все, что сообщил мой приятель из Куябы, и даже кое-что добавил. Памятуя о том, что рассказывал ему дед, он всегда хотел отправиться к водопаду, но сейчас уже стал слишком стар. Он убежден, что там много опасных индейцев, но решительно утверждает, что древние города построили его предки. Я склонен думать, что это не так, ибо Роберто, подобно всем индейцам племени мехинаку, человек смуглого, или полинезийского, типа, а я связываю постройку этих городов со светлым, или краснокожим, типом.

Люди племени бакаири мрут как мухи от лихорадки и амулетов. Всякая смерть оказывается делом амулета! Без сомнения, тут благодарная почва для миссионеров; если бы появился хоть один из них, мало-мальски сведущий в медицине, он мог бы легко войти в доверие у диких индейцев и оцивилизовать их.

Стоит ли говорить о том, что меня надули с мулами, да и со всем остальным. Человек, который должен был достать их, подвел меня, и мне пришлось в срочном порядке приобрести их в другом месте, а в Куябе о коммерческой честности нечего и мечтать! Мулы оказались такими плохими, что пришлось покупать их дополнительно в пути. По этой причине, а также для того, чтобы Рэли мог залечить свою ногу, мы остановились на пять дней в имении моего друга Эрменежилду Гальвана. Пеонов мы тоже не можем использовать — перспектива дальнейшего передвижения на север, где живут дикие индейцы, прямо-таки бросает их в дрожь.

Джек уже сносно говорит по-португальски, а Рэли двух слов связать не может. Я предпочитаю испанский, но в Бразилии более необходим португальский, и, разумеется, я довольно свободно владею им.

Из крайнего пункта, до которого пеоны идут с нами, я пошлю с ними письмо; они возвратятся, предоставив нас самим себе. Рассчитываю войти в соприкосновение с древней цивилизацией через месяц и достичь главной цели в августе. С этой минуты всецело поручаем себя богам!»

* * *

Наконец, от отца приходит последнее письмо, датированное 29 мая 1925 года и отосланное вместе с пеонами. После этого от него уже не поступало никаких вестей, и по сегодняшний день их судьба остается тайной.

«Писать очень трудно из-за мириадов мух, которые не дают покоя с утра до вечера, а иногда и всю ночь. Особенно одолевают самые крошечные из них, меньше булавочной головки, почти невидимые, но кусающие как комары. Их тучи никогда не редеют. Мучения усугубляют миллионы пчел и тьма других насекомых. Жалящие чудовища облепляют руки и сводят с ума. Даже накомарники не помогают. Что касается противомоскитных сеток, эта чума свободно пролетает сквозь них!

Через несколько дней мы рассчитываем выйти из этого района, а пока расположились лагерем на день-другой, чтобы подготовить возвращение пеонам, которым больше невмоготу и не терпится выступить в обратный путь. Я на них за это не в обиде. Мы идем дальше с восемью животными — три мула под седлами, четыре вьючных и один madrinha, или вожак, заставляющий остальных держаться вместе. Джек в полном порядке, с каждым днем он все крепнет, хотя и страдает от насекомых. Сам я весь искусан клещами и этими проклятыми пиум, как называются самые мелкие из мушек. Рэли внушает мне тревогу. Одна нога у него все еще забинтована, но он и слышать не хочет о том, чтобы вернуться назад. Пока что у нас достаточно пищи и нет необходимости идти пешком, но как долго это будет продолжаться — не знаю. Может случиться так, что животным нечего будет есть. Едва ли я выдержу путешествие лучше, чем Джек и Рэли, но я должен выдержать. Годы берут свое, несмотря на все воодушевление.

Я рассчитываю войти в соприкосновение с индейцами примерно через неделю или десять дней, когда появится возможность достигнуть водопада, о котором мне так много говорили.

Сейчас мы находимся в Лагере мертвой лошади, в пункте с координатами 11°43′ южной широты и 54°35′ западной долготы, где в 1920 году у меня пала лошадь.

Теперь от нее остались лишь белые кости. Здесь можно искупаться, только насекомые заставляют проделать это с величайшей поспешностью. Несмотря ни на что, сейчас прекрасное время года. По