На лице Гершберга неожиданно появилось облегчение, словно у студента, которому на экзамене попался именно тот билет, который он успел выучить.
— Я занимаюсь гештальт-терапией.
— Психов лечишь, что ли? — осведомился Олег, за что тут же получил презрительный взгляд.
— Если уж подходить к вопросу с вашей позиции, то все люди в мире являются психами!.. Гештальт-терапия помогает человеку снимать определенные внутренние блокировки, отключать лишние громоздкие и ненужные защитные механизмы, помогает ему развиваться и реализовывать себя и правильно устанавливать отношения с окружающей средой и изыскивать возможности удовлетворения своих нужд из ее изменений…
— Мамочки мои! — тонким голосом сказал Кривцов и с почти искренним отчаяньем схватился за голову. — И как вы это делаете?! Электричество… или иголки втыкаете?!.. Или сразу лоботомия?! Отрезали лишний кусочек мозга — оп! — и я уже в гармонии с окружающей средой!
— Я психотерапевт, а не мясник! — Гершберг с трудом сдержал прорывающееся наружу раздражение. — Мой главный принцип — это убеждение.
— Ну, если все, что вы нам устроили, называется убеждением, то я, наверное…
— Я же сказал, что моей вины тут нет! — Григорий Данилович тряхнул рукой, уронив пепел с сигареты себе на ботинок. — Я всего лишь был одним из тех, кто вас тестировал и составлял предельно глубокий психологический портрет! И давал рекомендации…
— То есть, ты был одним из тех, кто выворачивал нас наизнанку! — уточнил Петр, покачиваясь на стуле.
— Я всего лишь формулировал нужные вопросы и расшифровывал ряды психологических ассоциаций! А после и вовсе был на подхвате! Все возглавляли Шрейдер и… Иванов.
— Изумительное сочетание! — заметил Виталий. Алексей фыркнул, открыл нож и принялся крутить его в пальцах правой руки. Гершберг кисло улыбнулся.
— Это не настоящая фамилия. Никто не знал его настоящей фамилии… Просто, его надо было как-то называть, вот вам и Иванов… Кирилл Петрович.
— Имя тоже фальшивка?
— Не знаю. Я вообще мало что о нем знаю… как о человеке. По-русски говорил чисто, но он не из России… Из какой-то европейской страны, мне кажется, скорее всего, из Германии или Австрии… Потомок эмигрантов.
— Ты тоже потомок эмигрантов?! — ядовито спросил Алексей, и Гершберг неожиданно обиделся.
— Это почему еще?! Я из Барнаула! Я живу в Германии всего несколько лет, это связано с работой, а вот раньше…
— Чем занимался этот Иванов?! — перебил его Виталий, не давая Гершбергу ударится в ностальгические воспоминания. — Был такой же гипнотизер, как и Шрейдер?!
— Вы употребили суть неправильный термин… — начал было Григорий Данилович, преподавательски помахивая в воздухе сигаретой, но Виталий досадливо тряхнул головой.
— Смысл-то правильный?!
— Ну да. Только еще… — Гершберг поморщился, словно от зубной боли, и выражение его глаз стало странным. — Еще он был… как бы это сказать, чтобы вы поняли… Он был снотворцем.
— Кем?! — изумленно спросила Алина, и Гершберг тут же суетливо замахал руками — так, что на нем даже приподнялся плащ.
— Нет, подождите, подождите! Я должен объяснить вам суть… а потом уже переходить к таким серьезным вещам! Я не буду заскакивать вперед! Если уж вам захотелось правды, дайте мне рассказать все правильно!
— Вы упоминали о тестированиях, — Алина невольно перешла на «вы», сама того не заметив. — Вы их делали в тот же день, как…
— Нет, нет, что вы! Это требует времени, это очень кропотливая работа… нужно было ведь точно знать, что отсеять… Это началось с тех самых пор, как были подобраны кандидаты.
— То есть, мы, — уточнила Ольга, потирая колено.
— Вы и еще несколько человек, но они не прошли отбор.
— Вот свезло кому-то! — заметила Кристина, вытягивая свои длинные ноги.
— С тех пор из вашей жизни еженедельно выпадали несколько часов. Вы просто этого не помните.
— Это делал этот… Иванов? — Алина наморщила лоб, пытаясь вспомнить, были ли за эти три месяца в ее жизни какие-то потерянные часы? Но зацепиться было не за что — как недавно выразился Гершберг, на эти часы у нее не было ничего, что стало бы ударом в критическую точку.
— Нет, что вы! Это простая работа! Этим обычно занимался Шрейдер! — в голосе гештальт-терапевта прозвучали презрительные нотки, и она подумала, что покойный врач-гипнолог не пользуется в глазах Гершберга большим авторитетом. — У Кирилла была работа посложнее… М-да.
— Так чего ж этот ваш Шрейдер не смог стереть наш сон?! Все бы было тихо-мирно!
— Только Иванов был способен уничтожить собственную работу.
— Значит, вы заставили нас увидеть некий сон и изучали, что мы будем там вытворять? — Алексей перекинул нож из одной руки в другую, и Гершберг взглянул на него с раздражением искусствоведа, чью речь о мощи и выразительности тициановских полотен прервали репликой о ценах на колбасу.
— Наша группа преследовала не совсем такую цель.
— Ваша группа? — удивился Виталий. — Их там что — несколько было?
— Разумеется. Изучали коллективную и индивидуальную поведенческую психологию. Реакцию на обстоятельства. Мыслительные процессы. Ориентацию и логику. Психические изменения, физиологические и химические реакции мозга… Ведь все, практически, происходило на самом деле… для вас… и наблюдения вполне можно было применять к реальности. Далее… изучали устойчивость созданных личностей, устойчивость созданной реальности, бессознательную материализацию желаний и страхов — того, что не выявило тестирование и мы не смогли отсеять… В этом проекте пересеклось сразу несколько — так было удобней, кроме того… не нужно было создавать по каждому отдельную группу. Это значительно экономило средства… ведь, если говорить откровенно, нехватка финансирования…
— Что?! — возопил Олег, поднимаясь. — Ты хочешь сказать, что ваша кодла затеяла такой сложный и опасный опыт, даже не подкопив бабок?!
— Подождите! — испуганно сказал Гершберг, ойкнул и уронил окурок, обжегший ему пальцы, потом наступил на него ботинком. — Во-первых, мы провели очень тщательную подготовительную работу. Во-вторых, он проводился уже не в первый раз. Даже я, считавшийся новичком, участвовал уже во втором… А до этого их проводили и в Германии, и в других странах, но…
— В Германии?! А чего ж вы сюда-то приперлись?!
— Во-первых, ментальность соотечественников все-таки нам ближе! Во-вторых, — Григорий Данилович криво улыбнулся, — здесь заниматься этим безопасней и гораздо дешевле.
— Вот как, значит? — заметил Виталий с тонкой улыбкой. — А почему именно Волжанск?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});