она меня просила. А я осадил. Правда, вот тут как раз и не вовремя. Не такси ей нужно было вызывать, а мне поднять свою жопу с кровати и лично приехать. И да, я езжу к ней, но не для того, чтобы, как ты выразилась потрахивать ее, а просто потому, что она как раз на хрен никому не сдалась. Я знаю, что ей приятны мои визиты. И у меня нет к ней никаких чувств, не было и нет. Она для меня всегда была только сестрой, пусть и не по крови. Я был с ней рядом с ее шести лет и извини бросить ее после всего ею пережитого, даже ради тебя, я не могу. Тебе стало легче от этой правды, Полина? — молчит. Долго молчит, уставившись на свои руки. — Ну чего ты молчишь?
— Не стало.
— Мне тоже на твоем месте не стало бы лучше. Но знаешь, ты можешь выдохнуть. Думаю, что скоро я не буду ее навещать как раньше. Хотя, это может быть важно для тебя только в одном случае — если наши с тобой отношения продолжатся. Может быть даже хорошо, что все так повернулось и надо сделать какие-то выводы, чтобы избежать этого в будущем? — молчание Полины начинает раздражать. Дико раздражать. — Может ты что-то хочешь мне сказать?
— Нет, — качает головой, закрывая глаза. — Я хочу спать. Мне нужно поспать. У меня голова сейчас разрывается.
— Тогда иди поспи.
— Нет, — резко распахивает глаза. — Мне надо уехать. Я хочу побыть одна.
— Ладно. Давай я отвезу тебя домой.
— Нет, — качает головой. — Я на такси. И не домой. К Диме. Мне бы только найти мой телефон.
— Я сам отвезу тебя к Диме. И телефон ты могла как раз оставить в машине.
— Да, наверное, — растерянно бросает она, рассматривая мою руку. — Тебе надо ее обработать. Давай я обработаю.
— Я сам. Ничего страшного.
— Я сейчас… только умоюсь еще раз, — вставая с дивана, хрипло произносит Полина.
— Хорошо.
* * *
Никогда не думал, что молчание может так раздражать. Ни одного произнесенного слова за всю дорогу. Если честно, от души хотелось встряхнуть Полину.
— Дверь закрыта, — наконец разрушает затянувшееся молчание, как только мы подъехали к дому ее брата.
— Сейчас открою. Только я хочу, чтобы ты кое-что поняла, пока будешь у брата. Точнее решила для себя. Я больше не пойду тебе на встречу первым. Бегать за тобой я тоже не буду. Если идти на встречу, значит идти на встречу друг к другу. Смотри, — перевожу взгляд на часы. — У тебя есть почти два дня. Да, мало, конечно, но все же. Если мы продолжаем наши отношения — то встречаемся в аэропорту. Договорились?
Вместо ответа Полина кивает, рассматривая свои запястья.
— Хорошо.
Не знаю, что именно хорошо. И будет ли оно вообще хорошо, но тем не менее я киваю в ответ и выхожу из машины. Молча провожаю Полину до лифта и только когда двери начали закрываться понял, что держу в руках ее телефон.
— Телефон опять забыла.
— Точно, — грустно усмехается, забирая его из моих рук, касаясь меня холодными кончиками пальцев. — Ну, пока.
— Пока.
Глава 49
— Может быть ты хоть что-нибудь скажешь, а не просто завалишься на диван? — зажмуриваю глаза от яркого света и пытаюсь сконцентрироваться на том, что говорит Дима.
— Я поживу у тебя пару дней, а потом уйду. Я с папой немного поссорилась и ушла из дома, вернее, он меня попросил. А сейчас и с Сережей. В смысле, тоже поссорилась. Вот. Ну и мама на меня обиделась. Точнее, на всех. Короче, отстань, Дим. Ты, кажется, куда-то собирался уходить, вот и иди, — резко открываю глаза. Что ж я такое хамло, да еще и не в своем доме? — Прости, просто у меня дурное настроение. Ну и что нарушила твои планы, тоже прости. Понимаю, что ты не сможешь привести никого на ночь, но это ненадолго. Лучше пожить у тебя, чем заявиться к Ане, где она мне не только проест мозг с воплем «что случилось», но и… там дети. Не смогу я с ними, они мешают. К Маше тоже не хотелось бы, у нее муж всегда… в трусах ходит. Неловко стеснять человека.
— Полина и неловко это что-то новенькое, — садясь рядом со мной, с усмешкой произносит Дима, приобнимая меня за плечо. Если еще несколько секунд назад я была в какой-то прострации, то сейчас даже проснулась. Дежавю. Кажется, Алмазов говорил точно так же и обнимает так же. Или так не говорил, а это мне только кажется? Смотрю на Диму и вижу Сережу. Нет, точнее, видеть, то не вижу, но ощущение, что передо мной сидит он — не проходит.
— Изыди.
— Ты кукушечкой ударилась?
— Нет. Это я не тебе. Дим, иди, пожалуйста, куда собирался. Я немного не в себе. Спать хочу, я очень мало спала.
— И все же, что случилось?
— Не знаю, — шумно выдыхаю. — Все в одночасье повернулось ко мне жопой. Ты не поймешь. Иди, пожалуйста.
— А кто поймет?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мама, наверное. Но я не буду ей звонить.
— Почему?
— Наверное, потому что это будет слишком эгоистично с моей стороны. «Мама, приедь ко мне, мне срочно нужно поплакаться, вот прям сил нет», так?
— Ну обычно у девочек так и есть, а что тут такого?
— Ты меня хорошо слышал? Я сказала, что она обиделась, фактически послав всех в задницу. А теперь она должна мчаться к двадцатиоднолетней кобыле, потому что ей вдруг плохо и на слезу пробило? Как ты себе это представляешь?
— Так и представляю: «Мам, прости, что обидела, мне плохо, приезжай к Диме в квартиру». Ну примерно так, только побольше чувств в голосе. Ой, ладно, кобылушка двадцатиоднолетняя, можно просто сказать: «Дима, пошел в жопу, у меня ПМС». Так будет эффективнее, — целует меня в щеку и, наконец-то, встает с дивана. — Покрывало, подушка на верхней полке в белом шкафу.