— Я здесь не как ученица «Алой Мудрости», — холодно проговорила Юлия Ромодановская.
Её рука стремительно пронеслась по пуговицам пиджака, на котором был вышит герб лицея. Ловко скинув пиджак, она не глядя швырнула его в сторону Васи. Парень таки успел его поймать.
Вскинув голову и посмотрев на Юрия так, что тот невольно отступил на шаг, Ромодановская припечатала:
— А как великая княжна!
* * *
— …Аскольд Игоревич Сидоров дисквалифицирован с турнира за нанесение умышленной травмы…
Изумлённо хлопнув ресницами, первый заместитель директора «Алой Мудрости» во все глаза уставилась на Святослава Оболенского.
Как, впрочем, и остальные члены администрации лицея, находящиеся в этот момент в ложе.
— Господин, — вскочив с кресла, Шапочкина подлетела к Оболенскому и склонила голову. — Прошу простить мою грубость, но… Ваше решение может вызвать вопросы. Ситуация неоднозначная. Гости, наблюдающие за поединками, могут не понять и…
— Ты сомневаешься в моём решении? — недобро посмотрел на неё великий княжич. — С каких это пор Слуги смеют дерзить Господину?
— Прошу меня простить, — ещё ниже склонилась женщина. — Все мои действия направлены во благо великокняжеского рода Оболенских.
— Ха! И поэтому ты не смогла сделать из перспективного простолюдина Слугу? Какой смысл в том, что этот простолюдин учится в нашем лицее? Ещё и стипендию получает?
— Такова политика «Алой Мудрости», основы которой заложены великим князем, — в поклоне ответила Шапочкина.
— Хм… пусть так. И все же правила он нарушил, а боярин Митт получил серьёзную травму.
«Хватило, значит, ума остановиться и не обсуждать волю великого князя», — мелькнуло в голове Шапочкиной. Женщина даже в страшном сне не могла представить, что будет с «Алой Мудростью», если место Андрея Михайловича займёт его племянник.
— Господин, смотрите! — удивлённо выпалил Титов — второй заместитель директора.
Святослав Оболенский вновь повернулся к огромному стеклу и увидел Софью Троекурову.
— Что она творит? — пробормотал великий княжич.
* * *
Удивлённо глядя на колонку, я пытался осознать, в каком дерьме оказался. Как сказали бы ребята из «Белки», меня тупо слили. Нагло и нелепо, откровенно наплевав на устав лицея. Честно говоря, я не удивлюсь, если «сливать» простолюдинов обычная практика, но не в Алой же Мудрости? В стенах, которой формально все равны.
И о чем вообще думал великий князь, поставив этого чванливого придурка во главе судей? Идиота, которому не даёт покоя то, что я не стал Слугой Оболенских? Мне казалась, для этого должна была быть какая-то разумная причина.
Форкх с ней, с причиной! Что мне теперь делать? Плакали мои денежки и Претендентство!
Поймав ехидный взгляд Митта, баюкавшего руку, я с трудом сдержался, чтобы не отвесить ему пенделя. Одно радует, если у его рода нет целительниц, завтра он участвовать в турнирных боях не сможет!
Ко мне подошёл Арефьев — судья боя и мой классный руководитель. На лице мужчины отражались смешанные чувства. Он пытался выглядеть невозмутимо, но явно был ошарашен произошедшим.
— Аскольд Игоревич, — проговорил он и замер, глядя мне за спину. В этот момент и свистящие трибуны притихли.
Обернувшись, я увидел её — величественную, статную и, хочется верить, справедливую девушку в школьном пиджаке, застёгнутым на все пуговицы, и длинной школьной юбке.
Когда я увидел её в первый раз, то был поражён, с каким достоинством она шла по сцене, будто являлась планетарной принцессой. Сейчас Царица лицея выглядела ещё внушительнее.
За ней семенила команда медиков, на которую сразу я даже не обратил внимания.
Когда между мной и Софьей оставалось пять с половиной метров, она повернулась влево, к одному из зеркальных стёкол. Очевидно, именно за ним находилась ложа судей.
— Дамы и Господа, — проговорила девушка в микрофон, прицепленный к лацкану пиджака. — Школьный этап всеимперского турнира, как следует из названия, мероприятие не только школьное, но и имперское. И сейчас я обращаюсь к исполняющему обязанности главного судьи не только как глава Совета лицеистов «Алой Мудрости», призванная защищать интересы учащихся, но и как младшая княжна Выборгская. Великий княжич Святослав Сергеевич Оболенский, я ни в коем случае не хочу поставить под сомнение вашу компетентность в качестве главного судьи турнира. Все мы знаем, что во время спортивных поединков иногда случаются спорные моменты. А потому я прошу вас вместе с другими судьями школьного этапа турнира обратиться к записи боя Аскольда Игоревича и Валентина Игнатовича и ещё раз посмотреть этот спорный момент. Возможно, вы увидите, что на самом деле травма была нанесена неумышленно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Закончив свою тираду, Софья замерла, пристальным взглядом сверля зеркальное стекло.
На трибунах раздались овации. Большинство зрителей явно поддерживало просьбу младшей княжны.
Оболенский не ответил сразу. Должно быть, лихорадочно соображал, что нужно говорить в такой ситуации. А через несколько секунд гул трибун поутих, и я увидел, как зрители с недоумением смотрят в сторону левого выхода на арену.
Я повернул голову и обомлел.
Ещё одна красавица шествовала в центр арены. Холодная, грациозная и почему-то без пиджака. Но белоснежная блузка прекрасно подчёркивала достойные формы Юлии Ромодановской.
Подойдя ко мне и Арефьеву, она властно проговорила:
— Никита Сергеевич, будьте добры микрофон.
Наш классрук не нашёл в себе сил ей отказать.
— Дамы и Господа, — холодно обратилась к зрителям девушка. — Позвольте представиться, великая княжна Казанская Юлия Евгеньевна Ромодановская. Как и вы, я наблюдала недавний поединок. Как и вы, стала свидетельницей вопиющей несправедливости. Такую несправедливость в моём присутствии иначе как личное оскорбление я воспринимать не могу. Великий княжич Святослав Сергеевич Оболенский, — устремила она свой леденящий душу взор на зеркальное стекло, — пользуясь «Уложением о равных спорщиках» и своим статусом, не уступающим вашему, я официально высказываю несогласие с вашим судейским решением. И требую его немедленного пересмотра компетентной комиссией.
Замолчав, Юлия с вызовом оглядела трибуны. Зрители, ненадолго притихнув, вновь разразились овациями.
Сарнитские дебри, аристократы, пришедшие посмотреть на мордобой школьников, получили в итоге куда более зрелищное представление.
Я бросил косой взгляд на Митта, тот злобно скалился, пока врачи осматривали его сломанную руку.
— Приветствую, Юлия Евгеньевна, — прозвучал из колонок голос Оболенского. — Не очень удобно разговаривать через стекло, сейчас я к вам выйду.
Трибуны вновь зашептались. Ну а я уже успел порядком расслабиться. Я поступил в одну из лучших старших школ в первую очередь ради полезных знакомств с аристократией? Что ж, я явно их получил.
— Уведите Валентина Игнатовича, пожалуйста, в медпункт, — вежливо обратилась к врачам Царица лицея.
— Я никуда не пойду! — возразил Митт.
— В медпункт, — с нажимом повторила Троекурова, и в её голосе отчётливо чувствовалась сила. Хах, а ведь Юля тоже так умеет. Похоже, в этом мире существует некое слабое подобие моей родовой ауры, и возможно, владельцы сами об этом не знают.
Святослав Оболенский вышел на арену как раз в тот момент, когда с неё сбежали врачи, сопровождающие Митта.
* * *
— …Аскольд Игоревич Сидоров дисквалифицирован с турнира за нанесение умышленной травмы…
«Ну вот, дорогой, всё случилось ровно так, как ты и планировал», — мелькнуло в голове великой княгини Тверской, едва она услышала голос племянника из колонок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мама, мы должны что-то сделать! — изумлённо выпалила Яна, приподнявшись на кровати, у которой регулировалась высота, чтобы можно было наблюдать за боями лёжа. Трое Оболенских находились в частной ложе, скрытой от арены одним из двух зеркальных стёкол.