главный аромат — нотки дерева и земли.
Палец Лина заскользил по позвонкам Ник — она для прогулки выбрала короткий топ и джинсы.
— Ник, не улетай.
Она рассмеялась:
— Люди не летают.
— Да, но ты почему-то это пытаешься сделать раз за разом.
Она обернулась к Лину:
— Не улечу! А если и улечу, то вернусь. Обещаю.
Лин лишь кивнул в ответ.
Ветер, которого синоптики не обещали, налетел, принося из парка целые охапки белых лепестков, закружил, как снежный залп, подхватывая с тротуара и пыль.
Ник засмеялась, ловя на ладони лепестки, затанцевала вместе с ветром, поднимая голову к солнцу — яркая, притягательная, свободная… Коробочка, купленная еще перед Хогуэрас больно впивалась ребром в бедро — Лин захватил её с собой, спрятав в кармане джинсов.
Как можно удержать ветер в руках? Как можно посадить на цепь свободу? Как можно приковать к себе Ник, удерживая её в Либорайо, когда он тут еще будет сидеть два года? Точнее уже двадцать месяцев…
Ник зафыркала — один лепесток залетел в рот, это же не снежинка, которая благородно растает, это лепесток…
Лин пояснил:
— Это слива отцветает. Я тебе её и хотел показать. В парке сейчас белым-бело от её цвета. Даже озеро все занесло лепестками, словно льдом подернуло.
Ник улыбнулась и поймала его за руку:
— Тогда вперед! В парк, Лин! — она потянула его за собой, только он, кажется, уже поменял планы.
— Ник… Я…
Она отпустила его руку и подошла ближе, снова вытягиваясь в струну:
— Ты сейчас такой серьезный, словно решаешь судьбы мира.
— Где-то так и есть… — он достал из кармана бархатную коробочку и раскрыл её, показывая кольцо с бросающим во все стороны лучики света бриллиантом, мелким, но уж на что хватило денег: — Ник, я очень люблю тебя. Прошу, окажи мне честь — стань моей женой. Я никогда не посажу тебя на цепь, никогда не заставлю сидеть рядом с собой, никогда не заставлю стоять и прятаться за моей спиной… Ты не потеряешь своей свободы, Ник, я клянусь тебе в этом. Я…
Её пальцы потянулись к кольцу, а потом замерли в нерешительности.
— Лин, понимаешь, я не могу принять кольцо, — честно сказала Ник.
Она знала — Лин поймет её. Она протянула руку вперед и… Рука поросла шерстью, превращаясь в лапу лигра.
— Ну вот как-то так, — тихо сказала она.
Пальцы Лина заскользили по шерсти, разминая мышцы Ник:
— И давно это происходит?
— С месяц где-то. Как только пугаюсь или переживаю.
— Полный оборот был?
— Нет, и, надеюсь, не будет — я ж не умею ходить на четвереньках!
Лин рассмеялся:
— Не на четвереньках, а на четырех лапах. — он наклонился и поцеловал фаланги. — Тогда… Запасной вариант…
Он закатал рукав своей футболки и снял с запястья широкий браслет. Ник сглотнула — брачный браслет оборотней. Они не пользовались кольцами, которые могли сломать кости пальцев или порваться сами.
— Ник, ты станешь моей женой?
Она лишь согласно мотнула головой — горло пережало спазмом. Лапа медленно превратилась обратно в руку, и Лин одел на неё браслет.
— Ты не пожалеешь, Ник.
Она проглотила комок в горле и сказала:
— Я знаю.
Она потянулась на носочках за поцелуем. Губы Лина были все такие же горячие, изголодавшиеся и явно соскучившиеся, как и сама Ник. Поцелуй длился, длился и длился, хоть Лин честно пытался отстраниться, напоминая:
— Прогулка…
Ник, чувствуя, как ладонь Лина вопреки словам забирается под ткань топа, прошептала:
— К оркам прогулку… Тебя не было дома целых два месяца…
Лин утробно рассмеялся, подхватывая Ник на руки:
— Мне казалось, что это должно звучать немного иначе, но согласен — виноват. — Он не стал её поправлять, что расстались они на полтора месяца всего. — Я где-то загулял на целых два месяца… Исправляюсь и дико извиняюсь…
…Сидя в кровати, натянув на себя свою любимую белую футболку Лина, она рассматривала браслет. Широкий, золотой — серебра оборотни избегали, явно старый — может, браслет его деда или кого-то из старших родственников. Родовой. Тигриный, хотя должен быть львиным. Или… Ник улыбнулась — она сходит и закажет для Линдро новый браслет — лигриный. Он заслужил. Точно.
Она вскочила с кровати и понеслась в душ. Знала, что Лин никогда не запирается и никогда не возмущается её присутствию. Вот и сейчас…
Он стоял, упираясь руками в стену, голову наклонил вниз, капли воды ручьями стекали по его плечам, вырисовывая контуры мышц, скользили по могучей спине, срывались с плотной, но все же заметной талии, обрисовывали длинные, сильные ноги…
Лин скосил глаза вбок на замершую Ник. Выпрямился, запрокидывая голову назад. Капли сорвались с его обросших волос, обдавая Ник. Она фыркнула — вот всегда так. Лин пальцами прошелся по голове, слипшиеся из-за воды волосы встали вверх ежиными иголками.
— Ник?
— До чего же хорошо, Лин. Ты тут…
Он протянул руку и подтащил Ник к себе, прижимая её:
— То есть, хорошо только от того, что кто-то занимает твой душ?
Она рассмеялась ему в грудь:
— Хорошо от того, что ты дома, Лин.
Он чуть подался назад, под теплые струи воды, и Ник кулаком ударила его в грудь:
— Что ты делаешь, изверг?!
Лин замер, тут же уточняя:
— Что я сделал не так? — он внимательно осмотрел её фигуру, облепленную мокрой, ничего не скрывающей футболкой. Вроде, был осторожен и не должен был причинить боли.
Ник горестно сказала:
— Ты испортил мою любимую футболку…
Лин прижал Ник к себе:
— Напугала… У меня таких футболок еще куча. Даже в фабричной пленке. Хоть все отдам.
Ник потерлась носом о его грудь:
— Они не будут пахнуть тобой…
— Вот горе-то! — рассмеялся Лин. — Тогда я буду отдавать тебе все свои футболки после носки — дикая экономия на стирке, между прочим!
Ник фыркнула:
— Ты разоришься на одежде, глупый… А мне хватит одной твоей футболки. И тебя, конечно же. Если ты будешь всегда приходить домой.
— Буду, Ник. Буду. — его пальцы подхватили край футболки и потянули его вверх — время еще было. Очень много времени, а он дико соскучился по Ник. — Мой дом там, где ты, малыш…
Ему сунули в руки бокал со сливками. Лорд Холма наказаний своими ладонями помогал удержать тяжелый бокал в трясущихся от слабости руках.
— Пей, мой друг, пей…
— Уже пришла Короткая ночь, и Королева простила меня?
— Нет, друг. Еще даже ночи Ведьм не было. Но я подумал, что это мой Холм, и только я принимаю тут решения. Ты свободен. В пределах Холма, конечно. Я думаю, теперь, когда угроза