Губы были плотно прижаты, а в глазах царила такая тоска, что малышка невольно начинала плакать, когда просыпалась. Она спала на голом бетоне. Длинные спутанные, цвета воронова крыла, волосы свисали с карниза. Ветер игрался с тяжелыми прядями, а затем обнимал маленькое тельце в потрепанном от времени свитере. Слезы капали, оставляя серый след.
“Отец…”
В голове все еще крутились воспоминания: серая больничная палата, побледневший от переживаний отец, выстроенная у дверей охрана, которую она разбросала одним взмахом руки, применив необычные сверхспособности.
– Солнышко, ты не должна никому показывать своих способностей! – говорил он, когда они оставались наедине в его кабинете. Замечая недоумение в блестящих от слез синих глаз, отец вставал перед ней на колени и, обхватив руками тоненькие плечи, тихим голосом продолжал: – Я знаю, почему ты не можешь говорить. Ты сказала об этом во сне, ты приходила ко мне во сне и говорила о ней… о своем кошмаре. Кошмар забрала твой голос, и теперь я, или кто-то другой, должен его, тебе, вернуть обратно. Иначе ты никогда не сможешь говорить.
Она открывала и закрывала рот, когда отца снимали с люстры. Как ей хотелось кричать, когда крепкий мужчина развязал веревку на шее ее самого близкого человека! Но из сдавленного горла вырывались немые звуки. Во взгляде глубоких, цвета мартовского неба, глаз метались сотни молний, готовых вырваться наружу. Она бы убила их всех, кто посмел дотронуться до тела отца!..
“Папа, зачем ты оставил меня?..”
Снизу доносились какие-то песни. Жалостливые. Монотонные. Тысячи одинаковых голосов – мужских и женских. Она не различала их. Ветер разносил грустное и одновременно унылое пение на многие километры вдаль. Алина раздраженно вытерла рукавом свитера набежавшие слезы и принюхалась: в воздухе появился особый запах. Тот самый, возникший в апреле восемьдесят шестого, когда каким-то чудом ей удалось выбраться из злополучного реактора.
…– У нас есть приказ немедленно действовать! Мы сейчас же отправимся в город, отыщем девчонку и ликвидируем ее как особо опасный объект! И плевать мне, что ее охраняет сам московский Следственный комитет!
– Не охраняет! Они разбираются в причинах произошедшей аварии!
– Они уже который год разбираются…!
– Они не могут найти главного виновника!
– Они просто решили переложить ответственность на вас, а вы ведетесь! Можете и дальше ждать их распоряжений, если вам жить надоело…
Саша раздраженно бросил сигарету на землю и, наградив собеседника злым взглядом, направился к выходу из здания.
– Я слышал, вы когда-то здесь работали…
– Кто вам сказал такую глупость?
– Я просто слышал и все.
– Я разве похож на атомщика? – Александр развернулся и в упор посмотрел на своего спутника.
Тот смутился:
– Нет, что вы! Я не хотел вас обидеть! Просто слухи…
– Это глупые дурацкие никчемные слухи! И прекратите трындеть почем зря! Вас уже энергоблок заждался…
– Эй, ты где пропадаешь? Наши уже в Припяти ждут! – его встретил молодой мужчина, облаченный в форму, бронежилет и армейские сапоги. На кожаном тонком ремешке висел автомат, готовый выстрелить. Пальцы в черных перчатках непрестанно разминались. Смуглое лицо закрывала темного цвета маска, а на голове красовался простенький противогаз.
– Заболтался. Извини.
– Серый, тебя уже все ждут! Никто не хочет оставаться наедине с этой бестией!
– Да иду я, иду!
– Маленькая маньячка возомнила себя Господом Богом и мочит всех, кто попадет ей под руку. Рано или поздно она устроит новую катастрофу, тогда нас никто не спасет. Неужели ее нельзя застрелить?
Саша надвинул противогаз на лицо и щелкнул пальцами.
– Идемте! Без единого шума, ясно?
Тоненький лучик прорезал царившую в пустующих зданиях темноту. Под ногами хрустели мелкие осколки стекла. В воздухе висели едва заметные пылинки. На полу валялись сломанные и разбросанные кем-то старые советские противогазы. Куклы с выколотыми глазами заставляли испуганно шарахаться. От скрипа прогнивших от проливных дождей половиц начинало бешено заходить сердце, грозя выпрыгнуть из груди. Было тяжело дышать, кожа на лице нестерпимо чесалась, но Саша вместе со своими бойцами медленно двигались вперед, прислушиваясь к подозрительным звукам.
– Ха-ха…
Мужчины дружно вздрогнули, вскинув стволы в царившую вокруг них пустоту. Что-то упало, покатилось по полу, а затем все стихло. Раздался топот над головой, и Александр инстинктивно направил прицел в потолок. Удары заходящего от испуга сердца заглушали остальные звуки, мешая прислушиваться к окружению. Бойцы вопросительно переглянулись. Саша показал жестом не делать лишних движений, стараясь уловить чье-то невидимое передвижение на самой грани восприятия. Затем приказал двигаться вперед, стараясь не отставать от группы.
Алина спрятала ухмылку в уголках губ. По ту сторону можно было разглядеть все: реальность превратилась в черно-белую картинку как в старом кино. Среди помех мелькали темные силуэты, один из которых держал фонарик, пытаясь рассмотреть во мраке утонченную фигурку с длинными, цвета воронова крыла, волосами. Выпущенная молния поразила одного из солдат, затем второго, отбрасывая крепких мужчин в разные стороны. Один умер мгновенно – электрическая нить прошла насквозь и задела сердце. Второй в ужасе уползал прочь.
Всполохи мрака обвивали маленькую фигурку. Когда последний темный лоскут растворился в щелях деревянного пола, появившаяся из ниоткуда девочка быстрыми шагами настигла бойца и вырубила его одним ударом молнии. Услышав за спиной шорохи, резко обернулась и ядовито улыбнулась, заметив прицеленный ствол, готовый выпустить автоматную очередь.
– Почему ты это делаешь? В чем виноваты те, кого ты убиваешь? Что ты за демон, в конце концов?! – прокричал Саша, и, ни секунды не думая, выпустил в девочку весь магазин.
Алина снова усмехнулась. Хлопнула в ладоши и заметалась так быстро, что пули, казалось, пролетали насквозь, ни разу ее не поранив. В хрупких пальцах материализовалась стрела, и одним взмахом девочка ударила разъяренного мужчину, затем еще и еще, не переставая двигаться из стороны в сторону. Она ликовала, замечая, что противник ничем ей не может ответить.
Из глубокой раны сочилась алая кровь. Саша упал на одно колено, прижимая руками шрамы. Перед глазами все помутнело, и мужчина, не выдержав адской боли, рухнул на землю, мысленно готовясь к смерти. Он увидел восторженное личико маленькой негодницы и блестящую стрелу, что грозилась порвать тонкую линию жизни. Стоило девочке занести руку, как внезапная пуля пролетела через хрупкое запястье, заставляя отступить. Сквозь рукав пропиталась темно-бордовая липкая