которое теперь зовется Сёгют – ныне тихий и респектабельный городок. Завоевав в 1265 г. Сёгют и расположившись в Енишехире, отец, сын и внук захватывали окрестные деревни, долины и города – один за другим. В 1326 г. османам, наконец, после продолжавшейся от шести до девяти лет осады, удалось захватить первое крупное византийское поселение, Прусу – город, ставший первой османской столицей: «Осада была такой плотной, что неверные не могли даже пальца высунуть из замка»{639}.
Очень занимательно съездить в нынешнюю Бурсу. Хотя после создания в 1923 г. Турецкой республики город ускоренно развивался и превратился в промышленный центр, а на его окраинах громоздятся автомобильные заводы, однако в нем сохраняются следы былой лесистой красоты. На полпути к вершине Малого Олимпа, к югу от города, возникает ощущение, что дикая природа все же сыграла свою роль, и, возможно, это – лишь очередная тактическая точка, по пути от которой воины-кочевники должны были встретить христианскую армию на расположенной внизу равнине.
С давних пор успех османов определялся деревней (rus), а не городом (urbs). В древней Бурсе деревья порой жались среди деревянных домов – könak (в Стамбуле такие же дома, расположенные на берегу, называют yalis). Здесь, как и в старину, продают и едят козий сыр, завернутый в козью кожу – такой способ хранения принят у кочевников. При этом Бурса не похожа на приукрашенный лагерь кочевых племен. Среди оживленных улиц, парков и осыпающихся византийских крепостей тут и там встречаются группы прекрасных древних захоронений османов – последний приют великих правителей этого народа, в том числе и Османа I. Еще тут есть невероятно красивая Зеленая мечеть – ее построили лет через сто после появления в городе Орхана. Возводя эти великолепные исламские сооружения, люди, тысячелетиями скитавшиеся по свету, сознательно пускали тут корни. Дивные постройки эпохи турецкого Возрождения в Бурсе вполне соответствуют честолюбивым устремлениям османов. Осман и его потомки желали быть хозяевами не только в своем доме, но и во всей империи. Вскоре тысячелетние властители этих земель потянулись к незваным гостям-османам, неся им примирительные дары: скот, металлы, красивые ткани.
Османы, сидя в своем новехоньком дворце, поглядывали на раскинувшуюся под ними равнину, на виднеющееся за ней Мраморное море и обращали свои взоры в направлении города «меж двух сапфиров», который еще добрых сто лет упорно не сдавался. Но Орхан со своими людьми терпеливо наблюдал и ждал. Ведь все остальные города вокруг капитулировали: в 1331 г. – Никея, в 1337-м – Никомидия, в 1341-м – Хрисуполис, от которого до Константинополя рукой подать. Дыхание османов доносилось и сюда. Другие родственники Османа неплохо преуспели и на европейском континенте. Османские полководцы, порой действуя по своему почину, нападали на поселения вдоль Эгнатиевой дороги и вскоре захватили большую часть Балкан.
Пока османы наслаждались одной победой за другой, в сам Константинополь пришли другие беды. В 1347 г. обвалилась восточная часть купола Софийского собора – и это, очевидно, было проявлением гнева Божия. Затем на очередную угрозу от давних врагов указала Башня Христа (ныне – Галатская башня). Ее в 1348 г. построили генуэзцы – эти торговцы пришли на смену изгнанным венецианцам после того, как те в 1204 г. впали в немилость. На своих торговых судах генуэзцы привезли в город «черную смерть», и за год в Константинополе вымерла треть жителей{640}. В других землях появлялись самозванцы, объявлявшие себя истинными императорами Рима: сначала (в 1346 г.) – Стефан Урош IV Душан, а его потомки еще полвека следовали его примеру.
Будущее Константинополя-Стамбула могло сложиться и иначе. Были попытки примирения, создания османско-византийской коалиции. В 1346 г. Феодора, дочь будущего императора Иоанна VI Кантакузина, вышла замуж за Орхана, османского правителя. Греческие тексты преисполнены ужаса – многие сочли это «гнусным сговором»{641}. В XV в. Дукас писал, что Орхан – это «бык, что прожарился на летнем пекле, захлебываясь пьет из лужи с ледяной водой и никак не напьется»{642}. Византийцы постоянно договаривались с турками и арабами, и их связи с мусульманами были едва ли не главной причиной того, что в западных источниках их называли неблагонадежными. Однако теперь ситуация становилась отчаянной. Претендующие на власть в Константинополе соперничающие между собой силы ухватились за османских союзников, чтобы повысить свой потенциал. Почуяв их страх, османы хладнокровно столкнули византийцев лбами. Когда в 1347 г. короновали Иоанна VI Кантакузина, венчавший его голову обруч был украшен цветным стеклом – все настоящие драгоценности были в закладе у венецианцев{643}.
В 1326 г. в Бурсе отчеканили первую османскую монету, в Константинополе же во времена совместного правления двух византийских императоров, двух Иоаннов (Иоанн V был слишком юн, поэтому временно вместе с ним правил Иоанн VI), чеканку золотых монет прекратили. Более чем тысячелетняя традиция прервалась одним взмахом пера на древнем монетном дворе в осажденном городе. Где-то в 1357 г. Иоанн Кантакузин, уже отрекшийся от престола, писал, что от константинопольской державы осталась лишь тень. Эта цивилизация истощилась, что-то должно было произойти.
Все новые и новые византийские города капитулировали: в 1361 г. – Дидимотихон, в 1364-м – Пловдив. Единственным успешным военным походом против османов стало возвращение в 1366 г. Галлиполи («мусульманская глотка, пожирающая все христианские народы»){644}. Всего через десять лет город вернули османам в качестве благодарности за их помощь в подавлении кровопролитного переворота в Константинополе. А через 550 лет, во время Великой войны[14] это поселение на берегу пролива Дарданеллы, Каллиполь, или «красивый город», поджидала очередная трагедия, когда мусульманская и христианская армии вновь встретились, чтобы сражаться за чужую честь и изысканные земли.
Карта Константинополя из книги «Liber Insularum Archipelagi», примерно 1385–1430 гг.
В 1367 г. в Константинополь впустили папскую делегацию, однако византийцы понимали, что пока над церковью нависла неотступная угроза раскола, на организованную помощь Запада нечего и рассчитывать. И тогда в 1369 г. византийский император совершенно безропотно отправился в Рим и ради спасения своего города принял римско-католическую религию.
К 1371 г. новый османский правитель Мурад I занял Адрианополь на берегах широкой, затянутой туманами реки Марица, которая сегодня образует естественную границу между Грецией и Турцией и в окрестностях которой раскинулись равнины, где готы некогда расправились с Валентом. Мурад основал в этом древнем поселении новую столицу османской империи, Эдирне. В начале 1433 г. один паломник из Бургундии, Бертрандон де ла Брокьер, побывал и в Константинополе, и в Эдирне. Он рассказывал о турнирах и торжествах в Царьграде (здесь проводились как традиционно