— Легко сказать — задержать! — пробормотал Семен.
— Они ведь убьют его, — тихонько простонала Настасья. — Смерть за смерть.
При этих словах Татьяна поплотнее придвинулась к Бирюку, будто испытывая страх. Слава и Семён переглянулись. Мария подошла и крепко обняла свою подругу, чтобы та снова не начала плакать. Антон, замерев, как-то слегка беспристрастно смотрел на них обеих, и взгляд его скользил поверх их голов, наблюдая, как солнечный свет золотится на светлых волосах Марии, превращая их в мерцающие блики-вспышки, и тонет в черной ночи локонов Настасьи. Наконец он произнёс:
— В общем-то, напрямую речь о лишении жизни не заходила. Они не конкретизировали, если уж говорить по правде. Как я понял, сначала Духи лишат его магических способностей. «Он оказался не заслуживающим владеть этим даром» — так они сказали. Таким образом, он перестанет быть Элементалем — на время или навсегда. Совет считает, что это будет наихудшим наказанием для Евгения. А уж потом… Возможно, тюремное заключение. Я не знаю.
— Но ведь это чудовищно! — возмутилась Малиновская, продолжая гладить Настасью по плечу. — Фактически, мы должны поймать того, кого считаем или считали своим другом! Мне жалко Женю.
— Жалко? — с удивлением спросил Бирюк. — А кто, скажи мне на милость, пожалеет нас? Благодаря ему мы оказались теперь словно между молотом и наковальней. Интересно, что будет, если мы не выполним приказа Совета Маханаксара? Полагаю, нас объявят изменниками, и тогда в их глазах мы все будем выглядеть ничуть не лучше, чем он. И нас самих будут судить! Отправят в какие-нибудь сырые подвалы лет на пятьсот, — а что, вполне — мы же теперь бессмертны. И все из-за одного придурка!
— Вов, перестань, — Таня осуждающе притопнула ногой.
— Нет, не перестану! Да, признаюсь, пожалуй, сначала мне это казалось даже немного забавным — я имею в виду то, что Евген не всегда контролировал себя. Ну и что, — думал я, — от этого ведь ничего дурного не происходит. Да, порою меня, знаю — как и многих, — раздражали регулярные понукания Антона об ответственности, о том, чтобы мы все были бдительны.
Сказав это, Бирюк слегка покосился на Антона. Тот невесело усмехнулся.
— И вот — пожалуйста! — продолжал Вова. — Он оказался прав! Мы вляпались в такую болотную жижу, из которой теперь вряд ли выберемся. И если уж правдой оказалась эта часть его теории, то я с ужасом представляю себе, что произойдет, если наш дружок ещё и окажется новым Воплощением Зла! И что мы станем делать тогда?
— Замолчи! Что ты несешь! — Настя неожиданно вдруг кинулась на него с кулаками, словно собираясь ударить, но, не добежав каких-нибудь пару шагов, она рухнула на пол, заливаясь слезами, и запричитала: — Они убьют его! Я знаю, убьют! Убьют, убьют, убьют… — и от неё уже ничего нельзя было добиться.
Маша подумала, что Женя ведь, по сути, и сам убийца, но не стала этого озвучивать — обстановка и так была накалена до предела.
— А чего она ревет, я что, не прав, что ли? — Бирюк продолжал гнуть свою линию.
— Прав. Потому она и ревет, — ответил ему Слава.
Малиновская, пытаясь одновременно поднять Настасью с пола и вытереть ей слезы, рявкнула на них: — Вы не могли бы просто заткнуться! Оба!
— Я вас всех очень прошу, давайте немного успокоимся, — голос Антона перекрыл гомон перебранки. — Я знаю, ситуация трудная, и все мы на взводе, но не будем погружаться в отчаяние! Я верю, что все ещё можно исправить. Мы сейчас пойдем и…
Но друзьям так и не удалось услышать, что же именно хотел предложить Антон. Двери Тронного зала вдруг распахнулись, и из них вышли навстречу семь длиннобородых дварфов в своих привычных желто-зеленых костюмах и забавных, казавшихся немного неуместными в данной ситуации, колпаках. Дварф, шедший впереди всех, сделал ещё пару шагов вперед и остановился, с интересом и некоторым удивлением смотря на раскрасневшиеся, напряженные лица ребят и на плачущую Настасью, которая с помощью Малиновской поднималась на ноги.
— Я же просил, чтобы в зал никого не впускали! — гневно воскликнул Антон, уже и так сильно разозленный.
— Приношу свои глубочайшие извинения, мой Господин, — вежливо откликнулся дварф и низко поклонился. Остальные сделали то же самое, следуя его примеру. — У меня важное сообщение. Ходят слухи, что один из вас отказался подчиниться воле Сил и находится в бегах, а потому мы, посоветовавшись, решили поделиться с вами некоей важной информацией.
— Что ж, говори, дварф! — уже немного спокойнее произнес Антон.
— Монфрод. Его зовут Монфрод, — осторожно поправила его Малиновская.
Антон медленно повернул голову в её сторону, и Маше на миг показалось, что он сейчас закричит, но Антон, напротив, улыбнулся и сказал:
— Дорогая, я с огромным уважением отношусь к Малому народу, но все ж-таки знать их всех по именам — слишком обременительно, не обессудь. Пускай это будет твоей почетной обязанностью.
— Разумеется, — чопорно кивнула Мария. — Я ведь их любимица.
— Итак, прошу прощения, Монфрод. — Антон снова повернулся к дварфу. — Мы внимательно слушаем тебя.
— Ровно две луны назад, — деловито заговорил Монфрод, — сюда явился Огненный Князь. Тогда мы ещё ничего не знали о случившемся — да и сейчас знаем немногое — и потому его появление в Нифльхейме в полном одиночестве никому из нас не показалось чем-то странным.
Малиновская почувствовала, как стоящая рядом Настасья вытянулась в напряжении, точно струна, вся обратившись в слух. Ей показалось странным, что никто из её друзей не обратил внимания (или сделал вид, что не обратил) на то, что дварф уже не называл Евгения по имени, использовав им самим когда-то выдуманный дурацкий титул. Наверное, даже в такой ситуации дварфы вынуждены продолжать исполнять его прошлые приказы — с некоторым возмущением предположила Маша.
— Интересно, — сказал Бирюк, прервав тем самым размышления Малиновской. — А ведь Старый Клен, когда мы сегодня проходили мимо, ничуть не обмолвился о приходе Евгения…
— Возможно, он не заметил его просто потому, что спал? — предположила Татьяна. — Иначе, я уверена, он бы нам наверняка об этом рассказал.
— Я продолжу, если вы позволите, — напомнил о себе Монфрод. — Так вот, он явился глубоким вечером, в начале наступления темноты, и сперва довольно долго пробыл в своей спальне. Когда же время перевалило далеко за полночь, он покинул её и направился в Библиотеку. А потом он ушёл. Но, когда он выходил из замка, по пути ему совершенно случайно встретился мой брат — Монгрод. Было уже очень поздно, и потому все остальные дварфы давно спали глубоким сном. Монгроду показалось очень странным, что Огненный Князь крадется в ночи по Нифльхейму, подобно вору, тем более, что в руках он держал некий объёмный свёрток из темной кожи. Монгрод попытался заговорить с ним, и когда тот повел себя более чем странно — остановить его. Это была плохая затея. Получилось вот что…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});