высказаться, я хотел бы напомнить, что, соверши господин ки-Рин хоть одно из деяний, в которых вы его обвиняете, его присяга не позволила бы ему остаться в живых.
Ох, чёрт побери, а ведь и правда. Присяга ведь карает за любое нарушение закона – и за государственную измену, уж конечно, тоже…
– Ты правда думаешь, что я не знаю текста вашей присяги?! – громыхнул Клавдий. – Но если он ни в чём не виноват, то какой пропасти ради сбежал из страны и потом нашёлся во вражеской армии? Или, – он вновь обратил взгляд на Лексия, – ты так боялся меня из-за моей дочери?..
Он задумался и несколько спокойнее прибавил:
– Хм, может быть, и правильно делал…
Лексий почувствовал, что непременно должен сказать что-нибудь в своё оправдание.
– Я надеялся получить сведения о планах Оттии, – выдохнул он, не успевая толком подумать. – Есть один человек, располагающий ими… – его мозг работал на полную, придумывая ложь лишь немногим быстрее, чем её произносил язык. – Я познакомился с ним во время поисков в пустыне. Разумеется, нарочно, с целью разведки.
Айду, слава всем богам на свете, что непредсказуемый второй ки-Рин остался за дверью, с него сталось бы припомнить Лексию его оттийского «друга детства»…
Клавдий, впрочем, так и так особо не поверил.
– Да ну? – скептически хмыкнул он. – И что же тебе удалось выяснить?
Лексий открыл рот, судорожно ища что-нибудь стоящее. Мне удалось выяснить, что моя невеста не была со мной счастлива, а в Леокадии страх как красиво. Так, что ли?
– Её величество Регина заключила мир с кочевниками, – наконец сказал он и понял: да, вот оно. Ропот, пронёсшийся над столом, подтвердил, что в Сильване об этом ещё не знали, а если и знали – то не верили… – И намерена получить от них значительные подкрепления.
Клавдий посмотрел на Лексия как-то странно – словно сквозь него.
– Халогаланд, – произнёс он, – ваша присяга охватывает ложные донесения?
Чувство было такое, словно он сам прекрасно знал ответ, просто хотел, чтобы кто-то другой произнёс его вслух.
Ларс звучал всё так же безукоризненно спокойно:
– Разумеется, ваше величество.
– Разведка приносила мне похожие вести, – задумчиво проговорил Клавдий, не обращаясь ни к кому в особенности, – но я думал, что они все посходили с ума… Связалась с кочевниками! Пропасть побери, это ведь невозможно… – он упёр руку в бок и хмыкнул, – И о чём девчонка только думает! Если это всё правда, то я погляжу, как эта лиса потом станет вытаскивать голову из кувшина!..
Его величество помолчал с минуту, словно обдумывая что-то про себя, а потом объявил:
– Ладно, господа, я предлагаю нам вернуться к теме.
Он хотел было вновь обратить всё внимание на лежащие на столе карты, когда его взгляд упал на Лексия.
– А, ты всё ещё здесь? Ступай. Халогаланд, проследи, чтобы его приставили к делу. Крей, о чём бишь ты говорил?..
– … и всё?
Лексий прикусил язык, но, видит небо, слишком поздно. Боги! Разве тебя не учили, что всегда надо думать, прежде чем сказать! Но, честное слово, он ожидал чего угодно, но только не… этого. Готовился к худшему, а тут…
Клавдий вскинул брови:
– А тебе этого мало?
Вот так вот. Это всё равно, что спросить у учителя: «А что, ничего не задано?».
Но монарх устало вздохнул и пояснил:
– Если присягу ты не нарушал, то какой вообще с тебя спрос? Ты какой-то странный, но за это го́ловы не рубят. Небо видит, сейчас не до тебя. Думаешь, у меня нет других забот, кроме суда над парнем, который и так успеет раза три погибнуть, пока довоюем? Убирайся и займись чем-нибудь полезным. И да, чтобы я больше о тебе не слышал! Лучше даже хорошего. Я не шучу, учудишь ещё что-нибудь, даже ничтожное – и мигом окажешься за порогом.
И, снова отвернувшись к столу, добавил вполголоса:
– И за что только Лейо тебя хвалил…
Так вот оно что.
«Нас и так мало осталось…»
Это было как прикосновение руки Брана к плечу. Привет от человека, который давно умер…
На мгновение Лексий забыл, как он сейчас смешон и жалок. Бывают такие моменты – будто жизнь вдруг целует тебя в щёку, и всё, что давило и не давало дышать, на мгновение становится лёгким, как голова после обморока…
Каким человеком всё-таки надо быть, чтобы одно твоё имя защищало твоих учеников, даже когда ты сам уйдёшь? Бран всегда говорил, что они с Клавдием не были друзьями, Бран-…
Лексий смутно помнил, как выбрался из гостиницы. Он просто вдруг обнаружил себя стоящим на её крыльце и почему-то совершенно, до эха, опустошённым. Бестолковые мысли разбегались. Ладно. Ладно. Смотри, как всё хорошо, течение опять провело тебя через опасный порог, а не разбило в щепки…
– Ну что, живой? – осведомился Элиас, сидящий на ступеньке.
Лексий не нашёл для него остроумного ответа.
– Как видишь.
– Жаль, – беззаботно отозвался братец. – Я передумал, по-моему, хорошая казнь – как раз то, что всем нам сейчас нужно.
Пару секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Элиас подвинулся, давая ему место.
Лексий вздохнул и сел рядом.
Если уж один этот день казался таким отчаянно долгим, то что уж было говорить о всей зиме целиком?
Глава четвёртая: Зимой
Лексий знал, что запомнит эту зиму на всю жизнь.
Морозы щадили, но любая стужа была бы лучше давящей смури, в которой с са́мой осени не набралось бы и десятка ясных дней. Тяжёлый, слежавшийся снег давил на грудь земли, солнце как будто вовсе не вставало, и что на душе, что вокруг было одинаково стыло, серо и тоскливо. Тут и в мирную пору взвоешь, а уж сейчас…
Восточная и западная части сильванской армии отступали друг другу навстречу, увлекая врага вглубь чужой страны, чтобы соединиться и дать ему отпор. Оттийцы наконец выбрались из леса, и где-то там вовсю кипели бои – без волшебства. Даже Ларс после сурового предупреждения начальства и тот перестал лезть на рожон. Магам пока вовсе запретили соваться в драку, припечатав: «успеется!». И то правда: распоследний гражданский понял бы, что всё только начинается. Нечего было и мечтать управиться до весны…
К Клавдию приезжал посланец от Регины, великодушно предлагавшей Сильване сдаться, но монарх, не приняв, отослал его обратно. Ларс, на правах волшебника и отпрыска знатного рода как-то оказавшийся одним из царских приближённых, был там и подтверждал, что слухи не лгут. В том, что парламентёр приехал с миром, сомневаться не