- Не горюйте,- вдруг ласково сказала Катя.- В следующий раз я принесу свою кукольную посуду и даже, пожалуй, куклу Матильду тоже в гости к вам приведу. А сейчас давайте вырезать из бумаги и клеить штанишки и юбочки для наших детей. Надеюсь, бумага и клей у вас найдутся.
Бумага нашлась, даже разноцветная, клей тоже, нашлись и какие-то тряпочки. И мы с жаром принялись за работу.
Какой это был замечательный вечер! Как мне было грустно, когда Катю позвали идти домой. И ей, видно, тоже очень не хотелось уходить.
-Я обязательно к вам на днях опять приду,- кивнула она мне на прощанье.
В эту ночь я никак не мог уснуть. Всё думал о Кате, о том, что она скоро опять придёт и принесёт с собой настоящую крохотную посуду. Думал о том, что плюшевые мишки и зайчата теперь наши сынки и дочки... От всего этого сладко сжималось сердце и совсем не хотелось спать.
- Почему ты ворочаешься, не спишь? - недовольно проворчала мама.Наверное, блохи кусают? Говорила тебе - не клади Иваныча на постель. Вот блох и напустил. Сейчас простыню ромашкой посыплю.
Ах, мама, мама! Разве могла она угадать, что творилось в моей душе? Пусть сыплет в постель ромашку, пусть хоть засыплет ею весь дом. Но ей не убить того счастья, которым теперь полно моё сердце.
Чтобы не сердить маму, я свернулся калачиком в постели, стал Думать о Кате, о предстоящих чудесных днях; всё думал, думал да и не заметил, как заснул.
Наступили поистине волшебные дни. Мы с Катей совсем подружились, постоянно бегали друг к другу, играли в папу, маму и деток. Катя сшила всем моим зайцам и медвежатам штанишки, платьица, юбочки. Они пили и ели из настоящих крохотных чашечек, блюдечек. Для такого угощения мама давала нам хлеба, сахару, а иногда и печенья или пастилы. Дети У нас были послушные, они никогда не дрались, не ссорились. Мы с Катей - тоже. Казалось, счастью нашему ничто не угрожает.
И вот как-то утром приехал Серёжа. Я ему очень обрадовался, начал расспрашивать, что интересного он видел за эти две недели в Москве, ходил ли с мамой в цирк или хотя бы в театр.
Серёжа охотно обо всём рассказывал и вдруг с изумлением спросил:
- А это что за зверинец?
В углу комнаты мной и Катей были выстроены из кубиков комнаты, и в них на крохотных стульчиках чинно сидели за столом наши сынки и дочки.
- Зачем ты медведей в какие-то лоскуты нарядил? - не понял Серёжа.- Как же мы теперь на них охотиться будем? И клетушки им настроил. Какая
чепуха!
Серёжа тут же хотел разорить всю квартиру и сорвать одежду с моих детей. Но я поспешил им на помощь.
- Не трогай, не трогай! Это наши сынки и дочки!
- Твои сынки и дочки? - изумился Серёжа. Я тут же рассказал ему о Кате и о том, как мы с ней подружились и вместе играем.
- Если хочешь, мы и тебя примем с нами играть. Но Серёжа только презрительно усмехнулся:
- Играть с девчонкой в папу и маму! Нет уж, играйте вдвоём. Я вам не товарищ.
Не знаю почему, но я вовсе не обиделся на него за такой отказ, даже его пренебрежительный тон меня | вовсе не огорчил. "Не хочет, и не надо,подумал я.- Нам с Катей и вдвоём очень весело".
В этот же вечер Катя, как обычно, прибежала к нам. Мамы и Михалыча дома не было: они ушли в гости. Я немного волновался, как буду знакомить Катю с Серёжей. Но всё вышло очень просто. Увидя Катю, Серёжа почему-то совсем не растерялся, а поздоровался с нею так, будто знал её уже давным-давно.
Чтобы не терять золотого времени, я тут же предложил Кате продолжать игру в папу и маму.
- А вы будете с нами играть? - весело спросила
она Серёжу.
__ Нет, не буду,- так же весело и даже небрежно ответил он.
- Почему?
_ Потому, что это смешно и глупо. В это только малыши играют.
И вдруг, к моему изумлению, Катя вся покраснела.
_ Ну, не хотите, давайте во что-нибудь другое играть,- смущённо сказала она.- Хотите в салочки?
- Вот в это хочу,- кивнул Серёжа. И тут же крикнул: - Катя салочка! Спасайся кто может!
Мы побежали от неё в разные стороны. Катя погналась за Серёжей. Вбежали в столовую. Серёжа ловко увёртывался. Катя никак не могла его поймать и осалить. Видя, что меня никто не ловит, я сам подбежал к Кате, дразня её:
- Салочка, салочка, не боюсь тебя!
Но Катя даже не обратила на меня никакого внимания, будто меня и вовсе не было. Раскрасневшись и запыхавшись от беготни, она гонялась за Серёжей вокруг обеденного стола и всё повторяла:
- У, противный, противный, всё равно осалю!
Наконец Серёжа нарочно поддался ей. Катя его осалила и со смехом побежала спасаться.
Серёжа - за ней. Они выбежали из столовой к Михалычу в кабинет.
Чувствуя себя совсем лишним, я уныло поплёлся следом. Кабинет был разгорожен ширмой для приёма больных. Катя с Серёжей меня не видели.
В кабинете Серёжа сразу же догнал и осалил Катю.
- Ага, поймал! - крикнул он.- Теперь не пущу,- Он крепко обнял девочку.
- Пустите же, какой несносный! Катя вырвалась, но не убежала и совсем не рассердилась.
- Устала, не хочу больше в салки играть,- сказала она, чему-то лукаво улыбаясь.- Жарко очень.- Она подбежала и распахнула настежь окно,
- Закройте,- сказал Серёжа.
Катя вопросительно взглянула на него:
- Почему?
- Сквозняк. Юра войдёт - простудится,- ответил Серёжа.
Катя торопливо закрыла. Кажется, ничего обидного не было в словах Серёжи. Но он сказал их таким тоном, что я сразу почувствовал себя, по сравнению с ними, каким-то маленьким, ненужным и смешным.
Они сели рядышком на подоконник и начали о , чём-то оживлённо разговаривать.
Я потихоньку вышел из кабинета, побежал в нашу спальню, разрушил, раскидал всю квартиру, где жили наши дочки и сынки, а с них сорвал всю лоскутную
одежду.
"Не буду больше играть с ней в папу и маму! - с горечью думал я.- Пусть со своим Серёжкой
играет!"
Увы, моя месть оказалась совсем не страшной: больше Катя о наших сынках и дочках ни разу даже
не вспомнила.
На этом и кончилась моя первая дружба с первой девочкой, какую я встретил на своём пути.
НЕХОРОШО БЫТЬ МЛАДШИМ
Печальный конец моей дружбы с Катей почти совсем не испортил наших отношений с Серёжей.
Конечно, я на следующий день сказал ему о том, что слышал, как он говорил, чтобы Катя закрыла окно, а то я простужусь.
Но Серёжа изумлённо взглянул на меня и спросил:
- А что же тут плохого, что я так сказал? Ведь ты действительно постоянно простуживаешься.
Что мне было ему на это ответить? Сказать, что он этим унизил меня в глазах Кати, выставил в каком-то недостойном ребяческом виде? Сказать всё это не позволяло моё самолюбие. Ведь это значило бы признаться, что я действительно не ровня им, что я ещё маленький. Поэтому я ничего ему не ответил и постарался поскорее забыть весь этот грустный для меня вечер. Забыть о нём оказалось не так уж трудно, так как Катю вскоре увезли из Черни не то в деревню, не то в соседний городок к каким-то её родственникам. И я совсем успокоился.
Мы по-прежнему с Серёжей дружили, хотя к этой дружбе у меня начало всё больше и больше примешиваться совсем другое чувство - чувство зависти и грустного признания его превосходства надо мной.
Серёжа был на два года старше меня и вообще как-то гораздо взрослее, мужественнее.
Это невольно признавала и мама. Серёжа, например, мог совсем один пойти на реку искупаться или поудить рыбу. А меня одного мама и близко к реке не подпускала.
- Пойдёт Серёжа удить,- обычно говорила она,- тогда и ты пойдёшь.
Что поделать? Приходилось подлаживаться к Серёже; а то ещё, глядишь, и не возьмёт с собой. Но обычно он брал меня очень охотно, и мы, как только стало совсем тепло, частенько бегали за мельницу на мелкий брод ловить пескарей.
Однако во время этих прогулок Серёжа постоянно давал понять, что он мне не ровня,- он старший, и я отпущен только под его ответственность. Поэтому я должен был его слушаться беспрекословно, иначе он грозил вернуть меня домой.
Иной раз свою власть Серёжа употреблял даже не совсем бескорыстно.
Помню, я как-то перебрался по камешкам на середину брода, пристроился на большом камне, пустил леску вдоль по течению и ну давай таскать одного пескаря за другим. А Серёжа с берега ловит, у него куда хуже получается.
Вдруг слышу, Серёжа кричит мне:
- Куда ты забрался? А ну-ка, иди сейчас же на берег, ещё утонешь, отвечай тогда за тебя!
- Как "утонешь"? - возмутился я.- Да тут воробью по колено.
Но Серёжа и слушать не стал:
- Сейчас же вылезай на берег, а то пойду домой, скажу маме, что ты посреди реки на камнях сидишь.
Я сразу сообразил, что тогда будет. Мама, конечно, ахнет: "Юра посреди реки, кругом бурлит вода..." Пожалуй, после этого и на рыбалку не пустит.
Так и пришлось перебраться на берег. А я ведь отлично понимал, зачем Серёжа меня с камня согнал: чтобы я больше его рыбы не наловил. На берегу-то он меня сразу обловит. Ведь он и ловчее меня, и закинет подальше, и подсечёт получше.