она только и ждала этого. Я почувствовал, как она дрожит, и желает меня. Её руки обвили мне шею, и мы слились в горячем поцелуе, совсем не обращая внимания на то, что лежит в соседней комнате. Она нежно оттолкнула меня и сказала: «Иди на чердак, я скоро приду. Возьми термос и стаканчики». Я посмотрел в её зелёные глаза и увидел, что пришло время оставить её одну. Быстро забрался на чердак, разделся, лёг на хрустящие простыни, которые она принесла из комнаты и постелила, сразу после того, как я устроил постель, и стал ждать. Закурил. Вместо пепельницы приготовил ведро, чтобы случайная искра не зажгла сено. Вскоре на чердаке появилась она, усталая и бледная. Я даже заметил лёгкий пот на лбу. Она принесла керосиновую лампу, свет от которой превратил старый чердак, заваленный сеном, в таинственный зал подземной пещеры. Налила из термоса отвар, выпила, закрыла глаза ладонями и прошептала непонятные слова. А я, как дурак, лежал голый в постели и мне стало жутко оттого, что я, так же как та, в комнате, валяюсь под белой простынёю, осталось только руки сложить.
– Выпей успокойся, – неожиданно произнесла она.
Я приподнялся, налил, выпил и снова лег, закурив новую сигарету. Она легла рядом, приятно касаясь волосами моей шеи. Положила руку мне на грудь, и нежно поцеловала. Я повернулся, обнял её хрупкое тело и почувствовал, как сливаюсь с ней не только телом, но и сознанием. Дальше всё происходило, не подчиняясь никаким законам. Бурная, порой переходящая границы понимания страсть охватила нас обоих. Моментами, я как бы просыпался, и смотрел на всё это со стороны. Мне казалось, что я вижу отрывки из жуткого кино. Страсть, дьявольская страсть бушевала в нас. Это была не просто схватка, а состязание оргазмов.
Неожиданно, я увидел в дверном проёме чердака старуху, всё в том же белом платке и ночной сорочке. В лунном свете казалось, что она не стоит, а висит в воздухе. Меня охватил ужас от увиденного. Она висела, держа в костлявой руке горящую свечу, у которой не было ореола света. Я впервые увидел такое пламя, и окаменел от страха. Неподвижный, просто лежал и смотрел. А старуха, внимательно рассматривала меня голого и ухмылялась. Девушка, которая только что доставляла мне наслаждение и возбуждала, отключая сознание, стала холодной. Я чувствовал её холод. Её глаза изменились. Они стали огромными, круглыми, чёрными, и почему-то очень соблазнительными. Отвлекая от страха, они оживляли и возбуждали меня. Я почувствовал, как хочу эти глаза, этот холод, и плевать я хотел на старуху, которая и не старуха вовсе, а так – приведение. Я провёл рукой по волосам девушки, и стал медленно опускать руку до груди и ниже. А она, окаменелым, без эмоций лицом, приблизилась ко мне, и поцеловала холодными губами. Этот, поцелуй смерти, ворвался в меня, как торнадо и вывернул всего наизнанку, расслабил, и я почувствовал предел, до которого никогда не доходил, но много раз слышал. Лёгкая слабость сменилась дрёмой, и я отключился.
Проснулся рано. Её рядом не было. Птичий перезвон и чистый утренний воздух радовали уставшее, от избытка эмоций, сознание. Я вспомнил прошедшую ночь, закрыл глаза и решил немного подремать. На улице раздались голоса людей. Любопытство заставило подняться. Я выглянул с чердака и обомлел. Вся деревня была переполнена женщинами. Все они были умершими, я понял это по одежде. Платки, платья, в таких только хоронят. Спускаться или нет. Из дома вышла моя спутница и спокойно произнесла: «Иди завтракать?». Я оделся, собрал силу воли в кулак и слез с чердака. Зашёл в дом и сел за стол. Она налила из термоса отвару, но я отказался. Сегодня страх оказался сильнее, ни есть, ни пить я не мог.
– Когда домой поедем? Долго нам ещё здесь быть? – Спросил я.
– Да нет, всё. Прямо сейчас и пойдем на станцию, – ответила моя спутница и улыбнулась.
Глаза у неё стали обычными, да и румянец на щеках успокаивал тем, что хоть кто-то в этой деревне есть живой.
Мы вышли из дома, за нами вышла старуха с закрытыми глазами. Она шла следом, не открывая их. Моя девушка повернулась, взяла её за руку и сказала: «С нами нельзя иди домой». Она проводила бабушку в дом и заперла дверь амбарным замком. А старуха стала у окна и полупрозрачным белым видением осталась стоять там. Мы вышли на дорогу и быстро пошли к станции. Из кустов выскочила какая-то умершая и, выставив вперёд руки, бросилась на меня. Я, не ожидал и позволил ей вцепиться своими окоченевшими пальцами в мои волосы. Резкая боль прошла по всему телу. Я почувствовал, что теряю сознание, и где-то в тумане, в последний миг, я вспомнил старика Егорыча. «Когда?» – Заорал я. Покойная, вытянулась как солдат, по стойке смирно закатила стеклянные глаза и затараторила: «20 сентября, 20 сентября, 20 сентября». Я посмотрел на свою спутницу, которая отошла в сторону и наблюдала за происходящим, совсем не желая помогать мне. А та, недовольно фыркнув, произнесла: «Пошли»!
Мы отправились дальше по дороге, с разных сторон которой на меня кто-то выскакивал, нападал, пытаясь вцепиться в волосы. От некоторых я уворачивался. Другие, грузные, просто падали и тряслись, как холодец, но все покойники этой деревни четко останавливались и произносили разные числа, при вопросе, «когда?» Позже, я узнал от знающих людей, они называли день своей смерти, думая, что я один из тех, кто пришёл за ними, для того, чтобы забрать из этого скверного пристанища душ, в другой, лучший мир.
Этот кошмар длился до середины дороги, и я порядком устал от женщин с исковерканными смертью лицами, и вторую часть пути еле плёлся, но страх, гнал прочь от этой страшной деревни. Я чувствовал, что со мной что-то происходит, но объяснить этого не мог. Откуда-то брались силы, и я еле успевал за ней. А она, спокойно шла впереди, не обращая внимания на мои мучения.
Кое-как мы добрались до станции, ждали несколько часов поезд и молчали. Я хотел о многом спросить свою подругу. Но спросил лишь одно: «Всё? Ты получила, что хотела?»
– Да, всё закончилось, – ответила она и посмотрела на меня уставшим взглядом.
Поезд подошёл. Я вошёл в купе и, посмотрев в зеркало, увидел постаревшее усталое лицо. «Кто это?» – Заорал я, увидев себя. Какое-то время находился в шоке. Затем попытался успокоиться. Взял у проводника бельё и лёг спать на вторую полку. Усталость просто ломала. Я проспал до самой Москвы.