Читать интересную книгу Запретная дверь - Олег Синицын

Стоя посреди пляжа в одних плавках над мертвым телом, Лусио съежился в ожидании внезапного удара. Картинка всплывала непроизвольно — молния ударяет в затылок или в плечо, проходит внутрь, выжигает органы. Видение длилось несколько секунд, но повторялось из раза в раз с самого детства — с тех пор как он впервые застрелил человека.

Это случилось, когда Лусио было одиннадцать. Жертвой стал ровесник. Застрелить его приказал главарь банды, четырнадцатилетний пацан, самый старший из них. Банда наводила ужас на прилежащие к фавеле городские кварталы: грабила прохожих и магазины, воевала с другими бандами. Сейчас он не помнил лица первой жертвы; кажется, тот принадлежал фавеле, с которой у них шла война. Лусио без колебаний выпустил пулю, чувствуя, как стремительно растет его карьера. Правда, после убийства он испытал небывалый страх, загнавший мальчика в тесный подвал дома матери. Его мучили не угрызения совести. Маленький Лусио страшился божьего гнева.

Отца он не помнил, тот умер от малярии, когда мальчику было около года. Воспитывала его мать. Она продавала гребни возле туристических отелей и отличалась чрезмерной религиозностью. С самого детства эта женщина наглядно демонстрировала сыну, что случается с теми, кто нарушает Божьи заповеди. Когда он пытался стащить из буфета кусок сахара или украсть мелочь из кошелька, она незаметно подкрадывалась сзади и со всей мочи била его жестяным подносом по затылку. Лусио до смерти пугало неожиданное появление матери, но еще больше — оглушительный грохот. Он плакал, держась за затылок, объятый тупой болью, иногда липкий от крови, а мать стояла над ним — огромная, словно великанша, — и повторяла, что он испытает именно это, когда совершит настоящий грех. Только Бог не будет таким милостивым, как она. Лусио будет гораздо, гораздо хуже.

После своего первого убийства малыш Лусио просидел в подвале две недели, трясясь от страха, боясь выбраться на улицу. Казалось, стоит ему очутиться под открытым небом, как на голову обрушится внезапный удар, сопровождаемый апокалипсическим грохотом…

К его удивлению, этого не случилось. Кара Господа миновала menino [2]. И тогда страх сменился интересом: почему? Почему Бог не покарал его, как обещала мать? Через полгода он совершил еще одно убийство. Кажется, это был прохожий, они сняли с него рубашку, часы, вытрясли из карманов всю мелочь. Его не требовалось убивать, но Лусио выпустил пулю из любопытства. Снова был подвал и суеверный ужас, но, когда он исчез, стало ясно, что наказание прошло стороной. Тогда Лусио попробовал еще раз, а затем еще… Так он проводил свои эксперименты до двадцати восьми лет. Он играл в русскую рулетку с самим Господом, совершая убийства одно за другим, и оставался безнаказанным. Он испытывал прилив энергии и азарт, но также вину, страх и непонимание: сколько еще убийств он должен совершить, чтобы Бог обрушил на него кару, как обещала мать?

…Страх отпустил через несколько секунд. Теперь две недели подвального ужаса превратились в короткий паралич. Наказания не последовало и в этот раз. Возможно, Бога не существовало вовсе, хотя после убийств Лусио по-прежнему слышал в голове звук, напоминающий грохот подноса матери.

Он обыскал курьера, забрал из заднего кармана брюк бумажник. Не для того чтобы имитировать ограбление, просто Лусио, выросший в бедной семье, с уважением относился к любым заработкам. Правда, теперь напуганный уличный мальчишка превратился в красавчика, плейбоя и обеспеченного человека, чьи фотографии периодически появлялись на передовицах местных газет. Его знали и боялись как огня, потому что такого безжалостного гангстера нужно еще поискать на всем побережье. Его единственным недостатком был «грохот грома». Он смущал, тяготил, Лусио страстно мечтал от него избавиться.

Глава четвертая

ГУЭМПЛЕН

1

В первый день выхода на работу туда, где он почти год лежал как пациент, Андрей чувствовал себя не в своей тарелке. Те же стены, тот же коридор буквой Г, те же палаты, виды из окон. Но абсолютно другие ощущения. Проведенное здесь в роли пациента время изменило сознание. Чужая забота, чужой уход отучили от самостоятельности. Он привык принимать помощь, а не оказывать ее, отвык от роли врача. Особенно остро Андрей это осознал в ординаторской — комнате для врачей, куда он не заглядывал с прошлого года.

В ординаторской оказалась вся команда отделения неврологии. При его появлении тут же смолкли разговоры. Он неожиданно превратился в центр всеобщего внимания, отчего почувствовал себя неловко.

— А вот и наш Андрей! — сказал за всех Перельман. — С возвращением!

Его окружили. Хлопали по плечу, жали руку. Говорили, что рады видеть, поздравляли с выздоровлением — в общем, вещали сплошные банальности. Даже остроумный Тюрин, от которого Андрей всегда ждал сюрприза, выдавил из себя нечто вроде: «Рад, что с тобой все в порядке, и желаю, чтобы в порядке было и дальше». Андрей оглядывал радостные, улыбающиеся лица, улыбался в ответ и чувствовал, как внутри растет отвращение.

На лица коллег были наклеены лживые маски, скрывающие настороженность, недоверие, страх. Они боялись его. Боялись того, во что он превратился. Никто не смотрел в глаза. Когда Андрей отворачивался, то их улыбки замирали, а взгляды тайком изучали шрам на лице и пытались найти повреждения черепа под волосами. Андрей буквально читал мысли, копошащиеся в их головах словно крысы. Как он изменился! Неужели он сможет работать после такой травмы? Неужели ему можно доверить больного, инвалиду с перепаханным мозгом?

— Вообще-то я умер, а перед вами призрак, — ответил он на чью-то реплику.

Врачи засмеялись. Андрей засмеялся вместе с ними, чувствуя, насколько натужно и неестественно их веселье. Правильно, зачем обижать убогого? Лучше поддержать его неуклюжую шутку.

Вскоре ординаторская опустела и в ней остался только Перельман. Миша нахмуренно чесал подбородок:

— Еще раз поздравляю с выходом на работу.

— Спасибо.

— Но как заведующий отделением не могу не спросить: как твое душевное состояние?

— Я в порядке. — Ильин вздохнул с воодушевлением. — Я ждал этого момента долгих три месяца!

Трудно сказать, почувствовал ли Перельман ложь. Миша задумчиво кивнул, велел зайти через часик, чтобы определиться с объемом работы, и отправился на утреннюю пятиминутку с медсестрами. Андрей обессиленно рухнул на стул.

Сколько он продержится? Встреча с коллегами отняла не меньше килограмма нервов. А впереди ждут пациенты. Он воочию представил, как разговаривает с какой-нибудь неврастенической старушкой или мужиком с багровым от каждодневной выпивки лицом. Вместо доверительной беседы, являющейся основой общения с пациентом, они будут пялиться на шрам.

А что делать с исследованием сновидений?

Андрей задумчиво поскреб ногтями по столешнице.

Сновидениями занимается лаборатория Ковальчука. После случившегося у Андрея не было желания продолжать научную работу. Тем более иметь какое-то отношение к кафедре неврологии. Точнее, к одному из ее представителей — борову с прической ершиком и неутомимой жаждой прославиться за чужой счет…

Дверь в ординаторскую приоткрылась. Андрей настолько погрузился в мысли, что вздрогнул от неожиданности. На пороге стояла черноволосая девушка во врачебном халате. Заметив испуг Андрея, она стушевалась. Где он ее видел?

— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — сказала она с акцентом. — Я Альбина Багаева. Вы меня помните?

Он вспомнил. Ординатор первого года (хотя сейчас, наверное, второго). Она заглядывала к нему в палату на следующий или через день после того, как он вышел из комы.

— Что вам нужно?

Девушка нервно сглотнула и начала фразу, окончание которой Андрей прекрасно знал, потому что пять минут назад то же самое талдычили его коллеги.

— Я очень рада, что…

— Что я наконец выздоровел? — с излишней резкостью сказал он. И пожалел о своих словах.

Багаева едва не заплакала. Она зажала рот, чтобы подавить всхлип. Андрей вдруг понял, что пожелание, которое она собиралась произнести, шло от сердца. Первое за сегодняшнее утро. А он обидел девушку.

Альбина преодолела слабость. Расправила плечи, подняла подбородок. В лице проступило упрямство.

— Да, я рада, что вы вернулись на работу. Быть может, мы почти не знакомы, но я очень переживала… На самом деле я знаю о вас больше, чем вы думаете. Я читала ваши статьи и под их влиянием поняла на втором курсе, что хочу заниматься сновидениями. Я мечтала встретиться с вами, а когда поступила в ординатуру, когда нас привели в отделение, то выяснилось, что вы… что вы… Я была в шоке… Но теперь все позади, и вы снова на рабочем месте…

Черные глаза девушки обиженно сверкнули. Она решительно повернулась, собираясь уйти. Но прежде чем ее белая туфелька переступила порог, Андрей произнес: