сколько раз говорила! Только чистый комбинезон с утра надели, как ты в нём полез играть в снежки! Весь угваздался. Сам стирать будешь, или может новый купишь?!
– Извините, – останавливаюсь рядом, доброжелательно улыбаясь, – Разве вы сами в детстве не играли? Вещи это только вещи, а сейчас вы психологически травмируете своего ребёнка.
– Видишь этого дядю? – нисколько не смущаясь нашей явной разницы в годах, тыкает в меня пальцем. – Не будешь слушаться меня, то закончишь именно так. Старым и никому не нужным пьяницей.
– Я больше не буду. – зарёванным голосом произнёс мальчик, шмыгнув мокрым носом.
Хотелось ей высказать пару ласковых. Может и выгляжу примерно так, как она меня описала, но зачем на улице оскорблять совершенно незнакомого человека? Надеюсь в жизни пацана есть и хорошие моменты. Сдерживаю нехорошие слова, только дёргаюсь всем телом, когда начинаю дальнейший маршрут.
– Алкаш! – взвизгнула противным голосом она. – Ещё и педофил!
– Слышь, ты. – разворачиваюсь на месте, вперив взгляд на эту… мамашу, – Не хочу говорить гадости при пацане, но язык бы свой прикусила.
– А то что?! – отпустив сына, упёрла в бока руки.
– Ах ты шалашовка! – рядом со мной останавливается пожилая женщина с пакетом в руке. – Тебя кто учил так со старшими разговаривать?!
– Да я… – сразу потеряла запал мамаша. – Да он сам начал.
– Ещё и врёшь при сыне, – завелась с пол оборота моя неожиданная поддержка, – Я всё слышала, не ври! Я ведь знаю твоих родителей, Зинка. Всё отцу расскажу, как ты себя при людях ведёшь.
– Тёть Нин, да я просто… – совсем растерялась молодая женщина, перевела взгляд на меня, – Простите… Пожалуйста.
Хм… Можно конечно просто пойти дальше, но есть желание совершить добрую глупость в таком обличье. Слишком много зла вокруг и агрессии, смогу ли капельку сделать мир лучше?
– Бог простит, дочка, – войдя в роль, размашисто перекрестил её, – не суди, и не судимы будете.
– Батюшка? – повернулась ко мне защитница, но окинув мой непрезентабельный вид, поправилась, – Верующий?
– Кто верует и крестится, спасён будет. – протягиваю ладонь к пожилой, обхватывая ту за руку. Исцеление.
– Святой. – она опускается на колени передо мной, смотря расширенными глазами. Пакет падает на тротуар, женщина истово крестится. – Православный.
– Встань дочь моя. – помогаю подняться на ноги хм… тёте Зине. Добавляю энергии в глаза, заставляя их несильно светиться. – Спаси и сохрани.
Пока поднимал, к нам подошли два дворника, оставившие уборку снега.
– Уважаемый, а если мы мусульмане? – спросил один из них почти без акцента. – Только Аллах не слышит наши молитвы.
– Намаз не всегда делать, – виновато понурил голову второй, – Рано встаём, работа.
– Бог един, – несколько шагов навстречу, и я касаюсь рукой щеки дворника, исцеление, – Аллах прощает даже те грехи, которые мы простить себе не можем.
Второй рядом, протягиваю руку и к нему. Исцеление. Молча подхожу у удивлённой мамаше, пока дворники падают на колени, головой прикладываясь к снегу. Касаюсь лба сперва её. Исцеление, волна спокойствия. Следом мальчика с заплаканным лицом. Исцеление, радость в сердце.
– Что у вас происходит? – возле нас притормаживает мужчина.
– Спасибо. – робко улыбается молодая мамаша.
– Сына береги. Пусть радуется, пока маленький. Снег это благодать божья.
– Алёша, дай руку. – протягивает к сыну она свою.
– Мама! – заулыбался Алёшка, хватаясь за ладонь женщины – Я тебя люблю!
– И я тебя. – молодая женщина наклонятся к нему, и прижимает к себе.
– Всевышний сказал: я всегда рядом с теми, у кого разбиты от печали сердца ради меня! – добавил силы в голос.
– Муджаддид. – поднимает голову первый дворник.
– Да что у вас происходит?! – повышает голос мужик.
– Блажен лишь тот, кто понял свой порок. Кто осудил свой грех, извлёк урок. – касаюсь и мужика. Исцеление.
– Это… Что было? – мужик вздрагивает, – Как же мне… хорошо…
Стою окружённый людьми. С каждой секундой нас всё больше. Мне бы ещё бронивичок и кепку, я бы ух. Оба дворника расположились по бокам от меня, закинув лопаты на плечи, вместо винтовок. В лицах узбеков замечаю… фанатизм? Да и не только у них, половина так точно смотрят на меня чересчур восторженно. Ой-ёй, что-то мне резко стало неуютно. Останавливается машина, вторая, водители с пассажирами присоединяются к празднику жизни. Успеваю касаться каждого, при этом говорю изречения как из Библии, так и с Корана, подсмотренное в интернете. Память позволяет вспомнить всё ранее увиденное и прочитанное.
За машинами припарковался таксист. Минута и ещё один из партии мусульман после моего воздействия начинает тихо переговариваться с узбеками. Уже пара человек вытащила телефоны, направив на меня. Не, точно пора заканчивать. Иначе меня отсюда живым не выпустят.
– Друзья! – восклицаю я, с улыбкой на лице окидываю всех собравшихся. Их уже не меньше пятидесяти. – В эту минуту наши пути расходятся. Не забывайте сей день, и будьте добры к окружающим.
Пробиться удалось с трудом. Каждый пытался что-то сказать, коснуться меня. Спасибо дворникам с таксистом, помогли пройти. Ускоряю шаг, но человек десять не отстают. Приходится переходить на бег, всё убыстряясь. Метров двести пробежал, оглядываюсь. Да блин блинский. Шестеро молодых парней хоть и поотстали, но всё равно бегут следом.
Сворачиваю с Зорге во дворы, ещё увеличиваю скорость. Пробегаю первую пятиэтажку, успеваю заметить номер на следующей: Зорге 117. Как только выскочил за её угол, крутанул головой по сторонам, никого в поле зрения. Жму на экстренный телепорт.
Минута на подзарядку у кристалла. Быстрым шагом до портала, перенос на остров. При дневном свете наконец могу осмотреть стройку замка. Он конечно заметно вырос, но по тому проекту, который мне показывал таджик Миша, как бы не меньше половины ещё построено. Таджики вместе с частью нанятых русских строителей работают. Прохожу мимо, в такой личине меня никто не узнаёт, что очень радует.
Трачу время на переодевание, благо вещи из дома в полной сохранности. Нашёл из запасов старенькую куртку и джинсы. Ранее использованную от кутюрье в лице бабы Ани аккуратно сворачиваю в рулон. Не забыть отдать. Переход в квартиру, пять минут на изменение лица перед зеркалом. Приходится убирать небритость, спасибо есть одноразовый станок, как и пена, что расположились на раковине. Одновременно с бритьём меняю возраст до полтинника, щёки чуть подтянул, цвет лица поздоровее, скулы массивнее, нос меньше, губы больше. Старческие пятна исчезают с лица.
Уже в подъезде набираю Грише:
– Вы как там?
– Чай пьём, с Анной Михайловной за жизнь разговариваем. Ты уже всё?
– Не совсем. Только из квартиры вышел.
– Мля. Уже скоро час будет, как ты от нас ушёл, – возмущается Гриша, – Скоро заварка из ушей польётся.
– Так получилось, потом расскажу. Ты лучше пока Серёгу найди, пусть он