- С этим в Горсвет пойдешь, в отдел кадров. Там тебя в штат зачислят, аванс выплатят. Это вот так, по улице, пока зеленый забор с воротами не увидишь справа, а за ним - желтый дом трехэтажный, - он ткнул пальцем куда-то в стенку. - Это Советская тридцать два, бывшее здание почтамта. Сегодня у нас... - он заглянул в календарь, - Четверг у нас сегодня. В понедельник в девять утра жду здесь, на лекции для новичков. Это обязательно, с работы отпустят. Понял?
- Понял.
- Тогда шагай прямо туда, а то конца рабочего дня всего полтора часа осталось. Не успеешь что-нибудь получить, тоже понедельника ждать придется.
- Ага, спасибо.
- Не за что, поаккуратней здесь, в темноту не лезь.
- Вообще?
Он чуть удивленно глянул на меня, подняв мохнатые брови, затем спросил:
- На этот счет тебя так никто и не просветил?
- Нет, - чуть растерялся я.
- Тьфу, блин, - досадливо поморщился он. - Тут правило такое: не знаешь места, сперва туда посвети. Если больше суток где-то темнота была, там уже что-то завестись может. Но полная темнота, когда ни лучика света туда. Видал?
Он указал пальцем на шкаф с папками для бумаг. Я обратил внимание, что дверцы в нем просверлены во многих местах, грубо, дрелью.
- Вот так надо, где можно, - добавил он, - Чтобы как можно меньше мест для тени оставалось, понял? Пусть хоть лучик, и уже все в порядке. Если увидел вроде как траву, но такую, черную, и легкую как пепел - осторожно, это уже прорастать Тьма туда начала.
- И чего делать? - чуть опешил я.
- Свет нужен. Любой, керосинки хватит. Ладно по остальному тебя в общаге просветят, а главное я казал - во тьму ни ногой. Понял?
- Понял.
- Иди давай.
На этом разговор наш и закончился. Я прошел через пустынный вестибюль мимо кивнувшего мне дежурного сержанта за решеткой, и оказался на улице. Встал на крыльце, огляделся.
Дождь вроде как еще усилился, стало еще ветренней, но сам я немного если не успокоился, то ощутил себя стоящим ногами на земле. Люди все же вокруг, уже легче чуть-чуть. Но все равно... Помотал головой, пытаясь отогнать назойливый бред, но ничего не вышло. Бред, или не бред, продолжался и развеиваться не собирался. Поэтому я направился туда, куда сказали.
Улица Советская была, по всему видать, самой центральной еще в том Углегорске, до того, как он переселился в Отстойник, потеряв где-то все население, да и сейчас таковой осталась. Несмотря на обшарпанный и затрапезный вид, осыпающиеся фасады домов и разбитые тротуары, неровную брусчатку там, где были когда-то трамвайные пути, она была оживленной. Ну, на том фоне, что мне довелось наблюдать проезжая по другим улицам. Были открыты какие-то магазинчики, приметил шашлычную, а затем и хинкальную, логично подпертые пельменной и просто пивной. Где-то негромко и хрипло играла музыка, причем старая и очень знакомая... точно, Русланова, да еще и "Валенки". Это как так?
Потом сообразил, что вряд ли кто с ди-ви-ди плеером сюда провалился, а тут, небось, одни патефоны были. Вот и слушают то, что есть. Тут еще круглых черных тарелок радиоточек ждешь, но пока на глаза не попадались.
Был у меня когда-то патефон, я его на даче, на чердаке нашел, когда еще совсем сопляком был. Копался в старом пыльном хламе - и вытащил. Патефон и квадратный черный чемоданчик с удивительно тяжелыми, толстыми и одновременно хрупкими пластинками, с красными и синими бумажными "яблоками" в середине, которые крутились очень быстро, и у которых на каждой стороне было записано по две песни, звучавших словно с того света. Но мне этот агрегат с пружинным приводом очень нравился, и я с удовольствием слушал "Утомленное солнце", "Брызги шампанского" и "Гоп со смыком".
Затрещал двигатель, мимо прокатил мотоцикл с коляской, за рулем которого сидел человек в танковом шлеме и в зеленой плащ-палатке. В коляске, против ожиданий, пулеметчика не было, а лежал большой мешок, на котором мне удалось разглядеть надпись "Сахар". Ага, добыл где-то. Тоже молодец.
Из шашлычной "Телави", когда я проходил мимо нее, потянуло вкусно и так остро, что я слюну сглотнул, перехватив любопытствующий взгляд толстяка кавказской наружности, стоящего на крыльце со сложенными на груди толстыми руками. Я лишь ускорился, успев с сожалением вспомнить, что у меня в кармане только талоны на бесплатное питание, а уж они наверняка шашлычного человека не заинтересуют. Почему-то я в этом уверен.
Бочаров не соврал, идти оказалось недалеко. Вскоре я увидел высокий забор, в нем - серьезные зеленые ворота с красными звездами, выглядевшие непривычно ухоженными на фоне всеобщего запустения, а забор превратился затем в стену дома с высоким крыльцом.
"Горсвет". И все, никакой расшифровки, вроде как у "ропперов", или как там назвал тружеников по приему поселенцев рыжий сержант. Скромно, но со вкусом.
Вестибюль с дежурным в мощной клетке был просторным, из бывшего приемного зала почтамта переделанным. Колонны с барельефами вверху, на стене мозаика - вдохновенный горняк демонстрирует свой отбойный молоток восхищенной колхознице. И все это на фоне трактора и спелой нивы. Как на это поле попал шахтер, я так и не понял. Докопался, наверное. И деву напугал, вид у нее и правда какой-то неуместно экзальтированный.
В отличие от пустынного вестибюля РОПП, здесь было шумно и суетно. Сновали туда-сюда люди, кто-то громко говорил в коридоре, где-то звенели телефоны, что поначалу удивило - свет был от керосинок. Но потом заметил у дежурного полевую "вертушку" и удивление растворилось. На меня внимания никто не обращал, лишь дежурный, пропуская меня через клетку-шлюз, уже привычно направил мне в глаза фонарь-переноску, забрал у меня бумажку, прочитал ее внимательно, а затем вернул, сказав бесцветным голосом:
- Отдел кадров напротив, туда пропуск не нужен, - и указал рукой на дверь у меня за спиной.
Действительно, там был обитая дерматином дверь с требуемой табличкой. "Горсвет, Отдел кадров. Зам.н.О.К. Березаев Павел Демьянович". Стучать в такую дверь было бесполезно, все равно не услышат, так что я ее просто потянул на себя и вошел.
Отдел был представлен одним единственным человеком - седым и лысоватым дядьком годам к шестидесяти, росту такого, что его едва было видно из-за стола, одетого, к моему удивлению, в костюм, хоть и без галстука. Правда костюм был такого удивительного цвета, что я заподозрил, что портной украл сукно для его пошива с бильярдного стола.
Дядек был не лишен чувства юмора - на стене висел плакат с надписью, гласившей: "Приходи редко, проси мало, уходи быстро". При этом не похоже, что он был работой перегружен.
- Садись, - сказал дядёк, после того как мы обменялись приветствиями, и указывая на неудобный как "кресло грешников" стул с прямой спиной и бурым дерматиновым сиденьем системы "алё геморрой".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});