— Кстати, что мы будем делать: передадим судно и его хозяев в руки рабов, и пусть те поступают с ними по своему разумению? Или посадим хозяев в один из баркасов и отпустим на волю? Их судьба в ваших руках.
Оливия задумалась.
— Наверное, рабы убьют их, как только представится возможность, — пробормотала она. — А что вы думаете?
— Это наиболее вероятно.
— Что ж, на все воля Божья, — безжалостно заявила она.
— А вам не кажется, что потеря груза, рабов и галеона — достаточное наказание? — спросил Энтони, вопросительно приподняв бровь. — Освобожденные рабы получат галеон, к тому же мы оставим им немного дублонов — пусть плывут, куда пожелают.
— По-моему, вы недостаточно кровожадны для пирата, — заметила Оливия. — Но возможно, вы правы: пусть идут каждый своей дорогой.
— Да будет так! — Он повернулся и, свесившись вниз, отдал соответствующие распоряжения. Через минуту послышались ритмичные удары стали о сталь — это с рабов сбивали цепи.
Оливия перегнулась через поручни и стала наблюдать за суетой внизу. Люди Энтони несли из трюма галеона ящики, корзины и тюки, быстро перетаскивали груз на «Танцующий ветер», и по их сноровке было видно, что проделывали они это не в первый раз. Команду галеона пираты согнали на шкафут судна и стали проворно разоружать, весело болтая и насвистывая, как будто присутствовали на званом обеде.
— А как насчет дыр в обшивке корабля? Он не затонет?
— Нет, если его новые хозяева вовремя наложат пластырь, — ответил Энтони. — Отсюда всего день пути до Бреста.
— До Бреста? — Оливия попыталась представить себе побережье Франции. Далеко ли от Бреста до острова Уайт? Интересно, сколько времени займет дорога домой?
Дом. Это понятие казалось таким далеким и нереальным, как будто осталось где-то в другой жизни. Внезапно волна возбуждения схлынула, и Оливия почувствовала себя очень усталой. Она с трепетом взглянула на веревочный трап. Он выглядел необыкновенно шатким и находился очень-очень высоко над бурлящей сине-зеленой водой.
— Слишком устали, чтобы одной проделать этот путь? — произнес, подойдя к ней, Энтони.
— Откуда вы знаете?
— Такова уж моя работа — знать, что беспокоит членов моего экипажа, — ответил он. — Особенно самых неопытных.
— Мне казалось, что я прекрасно справилась с разоружением негодяев, — запротестовала Оливия, забыв на минуту о своей усталости.
— Ну конечно, так оно и было, — заверил ее Энтони. — Вы прирожденный пират. Ведь только пираты считают своих пленников негодяями.
— И я стала думать точно так же, — задумчиво произнесла Оливия. — Разве это неудивительно?
— О, мне все это знакомо, — небрежно откликнулся он. — Позвольте доставить вас обратно. Я вижу, вы просто мечтаете о кровати.
Это было абсолютной правдой, хотя Оливия не понимала, как он мог догадаться о том, что занимает ее голову. Взяв девушку под локоть, он повел вдоль поручней на верхнюю палубу.
Оливия с тревогой посмотрела на веревочный трап, и сердце ее учащенно забилось. Расстояние между судами, казалось, увеличивается на глазах, и теперь ее изумляло, как это полчаса назад она с проворством обезьяны перебралась на галеон.
Пока она колебалась, ругая себя за нерешительность, Энтони подхватил ее на руки и крепко прижал к себе.
— Секунду! — бросил он и, весело насвистывая, перебрался на фрегат, только раз коснувшись ногами веревочного трапа. — Теперь вы можете отправляться в кровать, а когда проснетесь, мы уже будем в пути и пообедаем… тем… что нам приготовил Адам.
Он еще мгновение держал ее на руках, и она всем своим существом почувствовала равномерные удары его сердца.
Поставив Оливию на ноги, Энтони быстро сдернул с ее головы синий платок — он развязался и мог быть унесен первым же порывом ветра — и завязал у себя на шее.
— Жаль было бы его потерять — это один из моих самых любимых. — Энтони положил руки на талию девушки и отступил на шаг, рассматривая ее темно-красный пояс. — А вот этот мне нравится еще больше.
Едва он отпустил ее, как Оливия поняла, что он шутит.
Впрочем, сейчас ей хотелось одного — спать. Она слишком устала, чтобы чувствовать голод, слишком устала, чтобы ощущать нереальность происходящего. Покинув шканцы, она с трудом начала спускаться по трапу.
Залитая солнцем каюта капитана выглядела так мирно, что Оливия, ни секунды не колеблясь, упала на кровать и натянула на себя стеганое покрывало.
— Вы просто сошли с ума! Вы не в себе, как мартовский заяц. — Адам бросил сердитый взгляд на хозяина. Он служил этому человеку с тех самых пор, когда тот был еще младенцем, и прекрасно знал, когда в хозяина «Танцующего ветра» вселяется бес. Он понимал это по наклону головы и по прыгающим в глазах озорным чертикам.
Адам точно знал причину этого настроения и не желал мириться с женщиной на борту. Она принесет несчастье. Он стоял рядом с хозяином, а нагруженный добром фрегат, оправдывая свое имя, несся по волнам, подгоняемый свежеющим ветром.
— Что тебя тревожит, Адам? — Энтони не отрывал взгляда от горизонта, но голос его звучал весело; он, как всегда, с необыкновенной точностью читал мысли своего друга и слуги. — Она нас не предаст, — добавил он.
— Вы-то откуда знаете? — пробормотал Адам. — Посмотрите, кто ее отец…
— Маркиз Гренвилл. Член парламента, — пожал плечами Энтони. — Но давай не будем переносить грехи отца на дочь, Адам. По крайней мере без должных оснований.
— Нет, это невозможно. С вами бесполезно говорить! — Адам сердито посмотрел на Энтони. — Она спокойно наблюдала, как вы захватываете «Донну Елену»…
— Не забывай, что она сама принимала в этом участие, — прервал его Энтони, прежде чем Адам успел изложить свои доводы.
— Позор, да и только! — заявил Адам. — Она забыла, кто она такая.
— Это необычная женщина, — убежденно произнес Энтони и посмотрел на Адама. Взгляд его серых глаз был серьезен и сосредоточен, рот крепко сжат. — Поверь мне, Адам. Оливия Гренвилл — необыкновенная женщина.
— Наверное, это еще одно из ваших предчувствий, — пробормотал Адам.
— Разве они не оправдываются? — вопросительно вскинул бровь Энтони.
— Да, но все когда-нибудь бывает впервые. И прокол тоже, — без особой уверенности произнес Адам. Мать Энтони также обладала сверхъестественной способностью видеть людей насквозь.
— Но не в этот раз, — покачал головой Энтони.
— А если вы собираетесь затащить ее в постель, то, надеюсь, помните, что она не деревенская шлюха… Она высокородная леди. И не следует забывать об этом!
— Не забуду, Адам, не забуду, — рассмеялся Энтони. — Разъяренный отец не будет ломиться в мою дверь. — Он посмотрел в морщинистое лицо слуги и шутливо добавил: — По крайней мере такого еще не случалось.