Читать интересную книгу Оглянись, незнакомый прохожий… - Геннадий Степанов

– Че не спите?

– А, это ты, хлопчик? Что-то долго вы нынче работаете.

– Да мы, Ян Карлович, трактор ремонтировали. Мужички еще там, а меня отпустили домой.

– Ну, проходь, проходь. Проголодался, поди? Старуха, грей ужин.

Мы вошли в дом. Старуха, как ни в чем не бывало, хлопотала у плиты, пряча от меня лицо и отводя глаза в сторону.

– С Зосей все нормально? – спросил я у деда.

– А что ей будет? Спит без задних ног, – и дед вздохнул.

Быстро умывшись и перекусив, я ушел в свою комнату и лег спать. Но сразу уснуть мне не давали мысли о старухе. Я не понимал, что происходит. Поговорить о странностях, увиденных мной, с кем-нибудь, означало проложить себе прямой путь в психушку. Ведь не расскажешь никому. Тут меня осенило. Надо поговорить обо всем этом с дедом. Можно, конечно, и с Зосей, но она еще ребенок и как бы дров не наломать. И я решил, что утро вечера мудренее.

Проснувшись в семь утра, я не мог ждать до девяти. Мне не терпелось узнать, как там дела с трактором. Я вскочил, умылся наскоро и, выпив залпом стакан чая, побежал в мастерскую. Там никого еще не было и везде висели замки. Я присел на ящик и, привалившись к стене, стал смотреть на солнышко закрытыми глазами. Оно грело мне лицо и от этого было приятно. Подьехала машина. Я открыл глаза. Это был Володя Ткач.

– Ну что в такую ранищу-то приперся? Спал бы себе. Я ж тебе разрешил до девяти…

– Да какое тут спать! Душа за страну болит. Пахать надо.

– Ну пошли, посмотрим. Пахарь… Я и сам, признаться, не видел. Ушел через час после тебя.

Володя открыл мастерскую и распахнул ворота. Трактор стоял как новый, сверкая свежей краской, бело-голубого цвета.

– Молодца-а-а, ай молодца-а-а! Даже и покрасить успели.

Володя, довольный, обошел трактор со всех сторон. Я пальцем везде потрогал краску. Она еще не совсем досохла. Володя смотрел на меня, улыбаясь:

– Досохнет. Часика через два дойдет. Ну ладно, дождись мужиков и навешивайте плуг. Потом покажу, где пахать.

И Володя пошел к машине, приговаривая: «Молодца. Не ожидал. Ну, молодца!»

Через полчасика подтянулись все участники ремонта и мы стали возиться с навеской плуга. Выехав на ровную бетонную площадку, я подрулил к плугу и через полчаса все было готово. Степаныч предложил это дело спрыснуть. Братья быстро накрыли стол на ящике. Мрыль пошел мыть стаканы. Только уселись, как на улице послышался рокот гусеничного трактора. Лязгая гусеницами, трактор встал рядом с моим и из него выскочил паренек моих лет. Он был невысокого роста, худощав. На голове кудрявились белокурые волосы. Иван Бровкин на целине, подумал, я глядя на парня. Похож, ну до чего похож!

– Привет честной кампании. Что празднуем? – с улыбкой спросил паренек.

– Да вот трактор починили. Ну тот, что у забора стоял. Давай с нами.

– Не-е-ет, мне еще допахивать надо ехать. А вы погодите выпивать. Вас всех в контору вызывают. Володя велел всем подъехать. А я нагнетатель маслом заполню и в поле.

Мужики оживились, недоумевая, зачем это всех вызывают. Парень все стоял и смотрел на меня. Наконец он подошел и, протягивая руку, представился:

– Иван. Даронгофф Иван.

Я в ответ пожал ему руку и, шутя, тоже делая упор на последнюю букву, произнес:

– Генка. Степанофф Генка.

Братья заржали, а я получил тычек в спину от Мрыля. Я огрызнулся.

– Ну ты, бегемот!

– Ну, вы слышали? Нет, я зараз убью этого клоуна и меня не посадят. Меня оправдають.

Иван весело засмеялся.

– Не скучно тут у вас. Ну, пойдем, дядька Степан, отпустишь мне масло.

Они ушли. А я для себя отметил, что Мрыля, оказывается, зовут Степаном. Как Бендеру, подумал я, и мне стало смешно. Потом Степан Мрыль завел свой мотоцикл и вся компания, оседлав эту чудо технику, покатила в контору.

Глава 18

Они уехали, а я еще раз внимательно осмотрел трактор. Все ли тут в порядке. Все ли тут так. Не забыли ли чего. Но все было сделано на совесть, и даже комплект ключей был заботливо сложен тут же в ведро. В кабине, в углу стоял нагнетатель, полный масла. Это Мрыль позаботился. Хороший он все-таки мужик, подумал я. Не буду больше его доводить. Закончив осмотр, я, довольный, сел в кабину. Включил скорость и, лязгая гусеницами, попылил к конторе.

У конторы стоял мотоцикл и возле него спорили мои новоиспеченные друзья. Я заглушил мотор и подошел к ним.

– Ну че, мужики? Зачем вызывали-то?

Степаныч показал рукой на небольшую стелу возле конторы. На ней за стеклом обычно развешивали свежие газеты и оперативную информацию в виде молний, объявлений и прочей писанины.

– Иди почитай. Потом сюда подойдешь.

Я посмотрел на стелу, подойдя поближе. Там висела свежая молния, в которой было написано примерно следующее: «Бригада рабочих, количеством четыре человека, за одну ночь восстановила списанный в металлом гусеничный трактор «Казахстан». Этим самым они ввели в строй еще одну рабочую единицу техники. За этот благородный порыв, достойный звания советского человека и труженика, руководство совхоза постановило поощрить денежной премией в размере 50 рублей. Вот имена героев…» Дальше перечислялись герои, все кроме меня и Володи Ткача. Главенствовал над «героями» Степан Мрыль. Мне стало обидно за себя и за Володю.

Я подошел к героям и заметил шутливо: – Вот как бывает. Вы все герои, а мы с Ткачем так не при чем. Мы сзади стояли.

Я сплюнул зло и быстро пошагал в контору.

– Генка, погоди. Куда ты? Выслушай нас! – это голосили братовья.

– Я не долго, шас только поубиваю всех и вернусь.

Зайдя в контору, я нос к носу столкнулся с Лилькой. Она очень обрадовалась, увидев меня, и пригласила вечером к себе в клуб. Не давая мне сказать ни слова, она скороговоркой выдала на гора всю информацию о том, как там у них интересно и весело. Я хотел ей ответить, что еще не знаю, как дальше ляжет моя карта, но она, уже уходя, повернулась и с улыбкой произнесла: Приходи, не пожалеешь, я буду ждать.

Тут вышел Володя и у нас с ним завязался какой-то неприятный и тяжелый разговор.

– Володь, а кто молнию сочинил?

– Сочинил я, написала и повесила Лиля. А что?

– Ага, значит, ты. То-есть, по твоему мнению, мы с тобой не герои?

– Ух ты! Вона как. Ты тут всего-то один день, а уже героем себя возомнил. Мужики тут по тридцать лет на одном месте работают, и то не претендуют на вагон масла, а он, видите ли, не успел приехать и уже на тебе!

– Володь, но ведь ты не прав. Ну, ладно, я никто и звать меня никак, ну, мужики молодцы, про них речь молчит, но ты-то? Себя-то почему не занес в этот список? Ладно, в список не занес ни себя ни меня, это мы переживем. Но денежки-то не лишние! Мы же не за один голый энтузиазм работали.

– Ах, вон ты про что! С этого и надо было начинать. Сколько тебе денег надо? – и он достал из кармана лопатник и приготовился доставать купюры.

– Эх, Володя, не понял ты меня. Разве в деньгах дело? Дело в принципе. Ну ладно, разговор у нас какой-то не очень, как у немого с глухим. Где пахать-то, показывай енто самое полюшко.

– Ладно, щас оденусь и выйду, – и он, мрачный, пошел к себе в кабинет.

Мне и самому было жутко неприятно от этого разговора – и дернуло меня сунуться…

Выйдя на улицу, я начал заводить трактор. Мужики обступили меня и стали советоваться – что же делать с деньгами. Пропить всем вместе? Так вина там в мастерской осталось хоть залейся. Они, оказывается, пытались разделить деньги. Себе, то есть на четверых, по десятке каждому, а нам с Володей по пятерке. Володя отказался брать деньги и сказал, что он имел ввиду по десятке на пятерых, включая меня. Но в список молнии решил меня не заносить, поскольку меня тут никто не знает, и я еще себя никак не проявил. От такого мудрого решения я зауважал Володю еще больше и видел свои уши от стыда за претензии к нему.

– Мужики, че же вы мне сразу-то все не сказали? Я ведь там ему такого наговорил!

– Так ты рванул в контору как угорелый и нас слушать не стал.

– Ладно, делите на четверых. Володя не взял и я не возьму, хоть у меня в кармане как у латыша – хрен да душа.

Эти мои последние слова услыхал вышедший Володя…

– Ну так бы сразу и сказал, что у тебя ни копейки, а то развел тут сантимонию! Ладно, скажу, чтобы тебе подъемные выписали, тем боле что положено.

– Так бы сразу и сказал, что подьемные положены, а то развел тут сантимонию, – передразнил я его.

– Ладно, поехали в поле. Я вперед на малом газу, а ты уж, будь любезен, не отставай.

Выехали мы за село, и снова передо мной раскинулась бескрайняя степь, поразившая меня своим величием и безмолвием. Накатанная техникой лента дороги упиралась в горизонт. Ярко светило солнце и его палящие лучи жарили меня нещадно сквозь боковое стекло трактора. Хотя на улице задувал ледяной ветер, в селе не особо ощущавшийся, а тут в степи, казавшийся еще сильнее и холоднее, но в кабине было жарко и только когда я повернул правым боком к ветру, кабина наполнилась жутким холодом. Дело в том, что стекла в правой дверце не было. Видно, его забыли вставить. Володя ехал потихоньку, как только мог ехать ГАЗ-51. Я не отставал.