— Таггард!
Он обернулся с такой быстротой, будто я ударил его в спину.
— Я не Таггард. — Он вернулся в каюту. — Почему вы решили, что я Таггард?
— Вы сказали, что вы капитан.
— Да, но мое имя Петч. — Он снова наклонился ко мне — темный силуэт на фоне иллюминатора. — Откуда вы знаете Таггарда? У вас дела с владельцами? И поэтому вы здесь… — В его голосе зазвучали жесткие нотки, и он стер ладонью угольный грим с лица. — Нет. Этого не может быть. — Мгновение он пристально смотрел на меня, а потом пожал плечами. — Мы поговорим об этом позже. У нас масса времени. Лучше немного вздремните.
Повернувшись, он вышел из каюты.
Спать! Пять минут назад я желал этого больше всего на свете. Но сейчас сон не шел. Не сказал бы, что я испугался, совсем нет. Просто ощущал неловкость. Странное поведение этого человека меня не удивляло. Ведь он пробыл на корабле в полном одиночестве целых двенадцать часов, пытался растопить котлы, работал до изнеможения. Двенадцать часов ада — этого вполне достаточно, чтобы вывести из равновесия любого человека. Но если он капитан, то почему его имя не Таггард? И почему на судне не подали сигнала бедствия?
С трудом я поднялся с койки, натянул морские сапоги, лежавшие под столиком, и, пошатываясь, вышел в коридор. Первым делом я направился на мостик. Моросил дождь, и видимость сократилась до мили. По-прежнему дул штормовой ветер.
Компас указывал, что судно обращено носом на север. Ветер же дул в западном направлении, почти точно в сторону Питер-Порта…
Я зашел в штурманскую. На карту было нанесено наше новое местоположение: маленький крестик в двух милях к северо-востоку от Дуврских Камней и против него — время: 11.06. Сейчас четверть двенадцатого. С помощью линейки я проложил курс. Если ветер будет западным, мы уткнемся в Плато-де-Менкье… Он, очевидно, тоже об этом подумал, так как на карте виднелась тоненькая карандашная линия и в конце ее — прямо на том месте, где находился район рифов, — грязное пятно, оставленное пальцем. Ну что ж, по крайней мере, он достаточно благоразумен и трезво оценил грозящую опасность. Но эта мысль меня не утешила. Оказаться в районе рифов острова Джерси было бы весьма неприятно, но выйти к Плато-де-Менкье…
На полке, над штурманским столиком, я поискал второй том лоции пролива Ла-Манш, но его там не оказалось. Однако мне и так была хорошо известна репутация этого района: огромное, страшное поле скал и рифов, которое попросту именовалось «Минки».
Я размышлял о Минки и о том, что испытывает человек, когда его судно разламывается на части Мальстремом в районе подводных скал, когда в глубине рубки я заметил небольшую дверь с буквами Р/Т.[1] Войдя в радиорубку, я сразу же понял, почему не был подан сигнал бедствия. В помещении был пожар.
Потолок и стены обгорели. Радиоаппаратура, укрепленная на стене, жестоко пострадала, пайка свисала с проводов оловянными сталактитами. Оборудование валялось на полу: закопченные и покоробившиеся от жара куски металла в обугленных деревянных корпусах.
Спустившись по трапу, я оказался в капитанской каюте, но Петча там не было. Я заглянул в салон, на камбуз и тогда решил, что он должен быть в котельной. Теперь я знал, что надо делать. В первую очередь запустить помпы. В машинном отделении было темно и тихо. Я крикнул, но ответа не последовало. Слабое эхо моего голоса вмиг заглушили удары волн о корпус судна.
Тогда я вышел на шлюпочную палубу и сразу увидел капитана. Он шел мне навстречу, пошатываясь от усталости: остановившийся взгляд, мертвенно-бледное лицо, особенно в тех местах, где были стерты пот и угольная пыль, одежда — черная от угольной пыли, а позади него волочилась лопата.
— Где вы были? — крикнул я ему. — Я не мог вас отыскать. Чем вы все время заняты?
— Это мое дело, — пробормотал он с каким-то безразличием в голосе и, оттолкнув меня, прошел в каюту.
Я двинулся за ним.
— Где мы находимся? Сколько воды мы зачерпнули? Нам надо запустить помпы…
Меня поразило отсутствие у него всякого интереса к моему предложению.
— Скажите же, черт вас возьми, ведь этим же вы занимались в тот момент, как я попал к вам, не правда ли?
— Откуда вам знать, чем я занимался? — внезапно он оживился, но глаза остались жесткими, злыми, дикими.
— Из трубы вьется легкий дымок, — ответил я быстро. — А потом — угольная пыль: вы весь покрыты ею, — я не знал как его расшевелить. — Значит, вы были в котельной.
— В котельной? — он медленно качнул головой. — Да, конечно, — отпустив мою руку, он сразу как-то обмяк.
— Если с помощью помп вы удержались на плаву, пересекая залив[2]… — начал я.
— Да, но тогда у нас был экипаж, да и шли мы на полных оборотах, — его плечи горестно поникли. — Кроме того, и воды в носовом отсеке было не так много.
— Сколько времени потребуется, чтобы поднять пары для того, чтобы запустить помпы? — спросил я. Казалось, он меня не расслышал. Тогда я тряхнул его за руку, стараясь вывести из состояния транса. — Помпы! — крикнул я ему. — Покажите, что надо делать, и я разведу в котле огонь.
Его глаза заблестели, он пристально посмотрел на меня, однако ничего не ответил.
— Вы очень устали, — сказал я ему мягко. — Вам следует поспать. Но прежде покажите мне, как управлять топкой.
Мне показалось, что он колеблется. Но потом он тряхнул плечами.
— Хорошо, — сказал он, вышел из каюты и направился вниз по трапу, ведущему на главную палубу.
Мы подошли к дверям, ведущим в котельную. Обе створки были распахнуты настежь, и сквозь дверные проемы виднелись очертания котлов, величественных и холодных.
— Вот, — сказал Петч, указывая рукой на блок из трех котлов правого борта. В топке одного из них еще тлел огонек.
— Вот здесь уголь, — он направил луч фонарика на черную кучу возле люка угольного трюма. — Работать будем в две смены по два часа, — сказал он, взглянув при этом на ручные часы. — Сейчас почти двенадцать. Я сменю вас в два, — и он сразу же заспешил, прочь.
Стянув с себя фуфайку и закатав рукава рубашки, я направился к топке. Печь чуть теплилась. Я нашел рычаг и открыл заслонку. Зола излучала красноватый свет. Я взял лом и пошуровал тлеющую массу. Через несколько минут в печи загудело пламя.
Не помню, сколько времени я пробыл внизу. Мне казалось, что несколько часов. Я беспрерывно швырял уголь. Печь гудела, и от нее исходил жар. Потом я остановился отдохнуть и, опершись на лопату, следил за стрелкой манометра. В этот момент до моего слуха донесся слабый звук шагов по металлическому настилу где-то наверху, над котлами.