Читать интересную книгу Чертобой. Свои среди Чужих - Сергей Шкенёв

В Ворсму въехали под грустную песню про следы на выпавшем снегу, помните ее в русском переводе? «Снег кружится, летает, летает…» В оригинале лучше, душевнее как-то. Вот промелькнула за окошком больница – наша вчерашняя цель, потом пошли частные дома с заросшими бурьяном палисадниками. В крайнем до самого Нового года, может, чуть больше, жила семья. Категорически отказывающаяся переселяться в Грудцино. Баптисты или адвентисты – не знаю точно, кто именно, но умудрились продержаться два с половиной года без всякого оружия. По весне нашел здесь восемь скелетов, разбросанных в беспорядке по разным комнатам – два больших и шесть маленьких. Во всяком случае, черепов со следами острых зубов было столько.

Мостик через Кишму. Рядом рыжий от ржавчины остов «уазика», въехавшего в киоск и сгоревшего вместе с ним. После моста узкая улица с чуть покосившимися, но вполне добротными домами дореволюционной постройки вела к парку. Маленькому, как и все в этом городке. И тишина. Такое ощущение – твареныши попрятались. Или испугались. Что из области фантастики. Или готовят какую-то грандиозную гадость. Тоже маловероятно – ну не могут они…

Память услужливо подсунула картинку из вчерашнего боя у озера – два десятка зверьков целеустремленно и, главное, вполне осмысленно строят плот из веток. Нет, ерунда, случайность! Этого не может быть просто потому, что не может быть!

– Вот бля-а-а! – Андрей резко ударил по тормозам, и я чуть было не треснулся башкой в лобовое стекло.

Огромный, в несколько обхватов тополь упал, обламывая под собой ветки, и перегородил дорогу. Сзади тоже послышался треск – второй такой же великан, высотой не меньше девятиэтажки, повалился, отрезая путь к отступлению.

– Вот жопа какая!

– Или две, – поправил я сына.

– Посмотрим! – Андрей зло сплюнул в сторону, прямо в поднятое стекло, и выкрутил руль до упора влево. – Держись!

Машина радостно взревела двигателем, завизжала, выбрасывая колесами асфальтово-щебеночное крошево из выбоин. И рванула. Сильный удар заставил клацнуть зубами не хуже любого твареныша… «Тойота» вынесла деревянные ворота в ближайшем заборе и теперь скакала по огороду, собирая кенгурятником бруски сминаемых парников. Пролетели сквозь теплицу (сбитый асбестоцементный столб грохнул на прощание по крыше) и, чуть задев правым бортом угол какого-то сарая, выскочили на параллельную улицу.

– Что это было? – Я дрожащими руками нащупал в кармане заветную флягу и сделал три больших глотка. – Будешь?

– Буду.

– Только закусить нечем.

– Плевать. Закуска, она градус крадет.

Андрей взял емкость и надолго приложился к ней, скосив глаза на дорогу и удерживая руль левой рукой. Надо же, и его нахлобучило – обычно только по большим праздникам позволяет себе рюмочку, да и то не всегда. А тут единым духом граммов двести крепчайшей самогонки выдул и не крякнул. Ну, не совсем самогонки – она ближе к ракии, так как делается из сливы и ячменного солода с небольшим добавлением виноградного сока. Уж что-что, а технологии приготовления крепких спиртных напитков человечество не потеряет, даже окончательно впав в дикость. Жалко только, ячменя все меньше и меньше. Тот, что вырос самосевом на заброшенных колхозных полях, уже заканчивается, а сеять его мы не можем. Расточительно тратить драгоценный бензин при мизерной урожайности, а пахать на себе как-то не хочется.

– Спасибо. – Сын резко выдохнул и вытер губы рукавом. И замолчал, сосредоточенно глядя на дорогу.

Я тоже такой, и после выпитого становлюсь неразговорчивым и мрачным, будто на похоронах. Наверное, потому до сих пор и не спился – в одиночестве не могу, а в компании не хочу. Трезвенник, блин…

Часы на панели показывали одиннадцать, когда чертовы кривые улочки частного сектора закончились и наконец-то вывели к нормальной асфальтовой дороге. И что самое главное – без приключений вывели.

– Ну что, пап, на юг, как перелетные птицы?

– Ага, и на тапочку!

Машина выскочила на шоссе, и мне даже показалось, что она отряхнулась по-собачьи, скидывая с себя налетевший во время скачек по огородам мусор.

– Споем, или еще по одной?

– Не, я пас. Вот спеть могу. Тебе марш какой или что-нибудь лирическое?

– Гитары нету.

– Обойдусь. – Андрей выключил все еще работающий проигрыватель и набрал полную грудь воздуха: – Абыр… абыр… абырвал…

– Абырвалг?

– Не отвлекай. Абыр… Абырвалась любви струна, и ни звинит типерь ана…

Вот же дал бог голосище! Орал с душой, заменяя громкостью отсутствующий аккомпанемент, и старательно копировал дворовый стиль. И где такой гадости нахватался? Потом было про крылатые качели, прекрасное далёко и резинового ежика с дырочкой в правом боку. На облаках, которые еще и белокрылые лошадки, поперхнулся смехом и глотнул из фляжки, так и оставшейся в руке.

– А ты представь, пап, как мы будем объяснять детям, кто такие лошадки, – и совсем не в тему добавил: – С-с-суки!

Угу… тот самый смех, что сквозь слезы. Потому что практически все живое чуть крупнее мыши осталось только на картинках. За исключением человека, конечно. Эта живучая скотина сама кого угодно переживет. Надеюсь, и тваренышей тоже. Птицы, правда, остались. Мелкие. Еще шумиловцы хвалились уцелевшим свинарником. Козы у нас и в Грудцино. Вот, пожалуй, и все.

Гадство… сейчас пока живем на старых запасах, только овощи да рыба свои. Остальное – наследие предков. И что будет твориться через пару лет? Заглядывать в будущее – страшно. Даже думать о нем не хочется. Только вот приходится. Пусть через не могу, через бессонные ночи, но приходится. Надо! Вот только как? Я не гений, не вождь, не семи пядей во лбу – обычный старый прапор, в свое время со скандалом изгнанный из строительного института. И все что могу – выживать. В любых условиях… но не строить светлое настоящее.

Но ведь не помню же ни фига! Даже школьный курс физики. Единственное радует – учителей у нас и без меня в избытке. Как-то так оказалось. Или образовалось само собой. Порой ощущаю себя рабоче-крестьянским разведчиком в штабе интеллигентской армии. Количество умников на один квадратный метр деревни значительно превышает численность просто умных людей. Причем, как только чуть перестали пухнуть с голодухи, так каждый в обязательном порядке выдал проект возрождения цивилизации. Это в первый год. Теперь планы спасения человечества выдвигаются ежеквартально. Каждым!

Тем временем Андрей убавил громкость, но продолжал напевать вполголоса. Я прислушался:

Нет мудрее и прекраснейСредства от тревог,Чем ночная песня шин.Длинной-длинной серой нитьюСтоптанных дорогШтопаем ранения души.

А дорога летела под колеса сама – пустынная, свежеотремонтированная перед самым Нашествием. И ей абсолютно наплевать на чьи-то там переживания и страхи. Ее дело – просто быть. Начинаться, заканчиваться, куда-нибудь приводить. Кто там едет, министр ли, олигарх или запойный тракторист – безразлично. Она – дорога, все остальные – козлы.

Вот и Павлово показалось – вдалеке торчат трубы автобусного завода. И снова пошли домики частного сектора. Их особенно больно видеть заброшенными, с темными провалами выбитых окон. Странная особенность стекол – бьются даже при полном безлюдье. Сами собой? Ну некому же их здесь расколотить. И тем не менее… мистика с полтергейстами.

В боковом зеркале что-то промелькнуло, и я обернулся, чтобы получше разглядеть это «что-то». Только резиновая лодка в салоне загородила весь обзор, пришлось высовывать голову из окна. Проклятье, лучше бы этого не делал, так оно спокойней – за машиной летела большая стая тваренышей. В смысле, бежала, но с такой скоростью, что на первый взгляд разницы и нет. Быстрые, целеустремленные и, скорее всего, очень голодные, они преследовали нас, совсем немного отставая. Метров на сто, не больше.

– Андрюш, на хвосте погоню ведем.

– Сколько?

– Не считал. Или тебе примерно, в сотнях?

Андрей поправил зеркальце и со знанием предмета громко выматерился. Потом, чуть помолчав, спросил, не требуя ответа:

– И где же мы этих блядей подцепили? Десять минут назад никого не было, я смотрел.

И я смотрел, а толку? Остается одно – давить на газ и постараться как можно раньше добраться до Оки. Там заедем прямо в воду, и хер с ними, пусть скачут по пляжу и щелкают зубами до морковкина заговенья. Дно рядом с наплавным мостом твердое и достаточно мелкое, на десяти метрах от берега только по пояс, если не меньше. Жалко, что «Тойоту» придется бросить. Да ладно, перетерпим и эту потерю. Мелочи…

Но повернуть на дорогу, ведущую к реке, нам не дали – вдруг прямо на перекрестке обнаружилась стена, сложенная из бетонных блоков и мешков с песком. Она перегораживала улицу от угла одного дома до другого и не имела даже намека на калитку. Люди? Откуда, к ебеням собачьим, люди? Их не должно здесь быть! Насколько знаю, в крупных городах жизни нет. Имеется в виду – человеческой жизни.